Маханаим /Учебные курсы по иудаике / Курс "Книга Шофтим (Судьи)"

Лекция 14. "Наложница в Гиве" и война с Биньямином (гл. 19-21)
1. Две последние истории книги Шофтим. Связь между ними. Хронология
2. Статус наложницы (19:1-19:2)
3. Как развратилась наложница (19:2)
4. Левит и отец его наложницы (19:3-19:9)
5. Гостеприимство тестя (19:3-19:10)
6. Нравы жителей Гивы. Сравнение со Сдомом (19:11-19:25)
7. Первопричина трагедии
8. Имел ли право Левит выдавать наложницу. Задачи о невозможном выборе
9. Обсуждение поведения левита (19:26-19:30)
10. Весь Израиль собирается и обсуждает происшедшее (20:1-20:8)
11. Весь Израиль против колена Биньямина (20:11-20:13)
12. Решение Израиля воевать с коленом Биньямина. В чем евреи были неправы (20:14-20:25)
13. Третье обращение к Богу. Его отличия от предыдущих (20:26-20:28)
14. Уничтожение колена Биньямина - следствие нарушения правил войны, предписанных Торой (20:42-20:48)
15. Приговор жителям Явейш-Гилада (21:5-21:12)
16. Поиск выхода для сохранения колена Биньямина (21:14-21:23)
17. Окончание книги Шофтим (21:24-21:25)

Так как данные главы представляют известную сложность не столько в понимании изложении событий, сколько в моральной оценке поступков всех героев, то именно на этой стороне вопроса мы и остановимся.

1. Две последние истории книги Шофтим. Связь между ними. Хронология

Все комментаторы обсуждают вопрос о том, почему эта история про "наложницу" в главе 19 расположена непосредственно после истории с пэсэлем Михи? Приводятся разные доводы, поскольку имеется много сходных черт в этих двух историях. Во-первых, это происходило в те же дни, про которые сказано, что тогда "не было царя в Израиле". Мы знаем, что отсутствие царя (или судьи) приводит с одной стороны, к тому, что за евреев вроде бы некому вступиться, а с другой стороны, - некому пресечь безобразия в их собственной среде. Если бы в это время был царь или судья, то он сразу же наказал бы виновных, и не допустил бы гражданской войны.

Следующее сходство этих историй состоит в том, что здесь снова появляется человек - Леви, который живет на отрогах гор Эфраима, откуда происходил и Миха, и этот Леви берет себе наложницу из Бейт-Лехема Йеhуда. Получается, что вся география и те колена, к которым эти люди относятся, здесь очень сильно связаны. И поэтому Абарбанэль, например, приводит именно эту "связанность" в качестве объяснения того, почему в книге Шофтим эти главы расположены рядом. Таким образом, две главы про пэсэль Михи и три последние главы этой книги образуют некоторый общий отрывок. Талмуд и все комментаторы согласны с тем, что все эти события происходят в самом начале этой эпохи, то есть фактически до того времени, когда появляется первый судья. Повидимому, это - тот не очень длительный период времени, который начался после смерти Йеhошуа и продолжался до начала судейства Отниэля бен Кназа; и тогда сыны Израиля находились под властью Кушана-Ришатайма (8 лет). Если мы примем этот факт, что все описываемые события происходят в самом начале этой эпохи, то тогда получается, что именно как раз в связи с этими событиями приходит Посланик Господа, который упрекает евреев (2:2) в том, что они не послушались указания не заключать никакого мирного договора с окружающими народами. То есть, вся беда проистекает от того, что евреи оставили эти народы в стране, нарушив то, что было им заповедано. Отсюда мудрецы и доказывают, что это было в начале эпохи, потому что когда этот Левит вместе с юношей и наложницей доходят до города Йевуса, и юноша предлагает там заночевать, то Левит отказывается, потому что он не хочет останавливаться в нееврейском городе. Город Йевус - это Йерушалайм. И поэтому ясно, что речь идет как раз о тех временах, когда Йерусалим - это не только крепость, где эти йевусеи засели надолго, но что сам город еще не еврейский. То, что нам рассказывается в самом начале книги Шофтим про то, как колено Йеhуда захватило и сожгло Йерушалайм, - это происходит уже после событий, описанных в последних главах книги.

Раши нередко цитирует такое правило: "В Торе нет раньше и позже", в том смысле, что нам не позволено из порядка изложения текстов в Торе выводить заключение о хронологии. Однако, несмотря на то, что у Торы и нет такого принципа, она все-таки в основном описывает события в хронологическом порядке. Поэтому, в каждом месте, где Тора прибегает к этому приему: "нет раньше и позже", имеет смысл задать вопрос: почему именно здесь изменен порядок каких-то действий по сравнению с хронологическим порядком? Точно так же и в конце описываемых событий нам придется задуматься над тем, для чего пророк Шмуэль, записывая эту книгу Шофтим, оставляет "на закуску" такие два "замечательные" эпизода? Можно, конечно, подумать, что он это делает ради того, чтобы создать, так сказать, "фон" описанию той действительно замечательной эпохи, когда он руководил народом. Конечно, метод работы "на контрастах" - довольно впечатляющий, но вряд ли Шмуэль заботится только о своей репутации.

Вопросы и задания

1. В каком хронологическом порядке следуют две последние истории книги Шофтим?

2. Что означает оборот "В Торе нет раньше и позже"? Означает ли он, что Тора вообще никогда не придерживается хронологического порядка изложения событий?

3. Опишите географию двух последних отрывков книги Шофтим.

2. Статус наложницы (19:1-19:2)

1. И было в те дни, - и царя не было в Исраэле, - и было: некий левит проживал на краю горы Эфраима, и взял он себе жену в наложницы, из Бет-Лехема (в уделе) Йеhуды. 2. И блудно с ним поступила его наложница, и ушла она от него в дом своего отца, в Бет-Лехем (в уделе) Йеhуды. И она пробыла там год и четыре месяца. 3. И встал ее муж и пошел вслед за нею, чтоб говорить к ее сердцу и возвратить ее, и отрок его при нем и пара ослов. И привела она его в дом своего отца, и увидел его отец отрочнцы и обрадовался ему. 4. И удержал его тесть, отец отрочицы, и прожил он у него три дня; и ели они и пили и ночевали там. 5. И было на четвертый день, и поднялись они рано утром, и встал он, чтоб уйти. И сказал отец отрочицы своему зятю: Подкрепи сердце твое ломтем хлеба, а затем уйдете. 6. И сели они и ели оба вместе и пили, и сказал отец отрочицы мужу: Изволь же ночевать, и да ублажится сердце твое! 7. И поднялся тот муж, чтоб уйти, и стал его уговаривать тесть, и он опять ночевал там. 8. И поднялся он рано утром на пятый день, чтоб уйти, и сказал отец отрочицы: Подкрепи же сердце твое! И задержались они до склона дня (к вечеру), и ели они вдвоем. 9. И встал тот муж, чтоб уйти, он и его наложница и его отрок. И сказал ему его тесть, отец отрочицы: Вот ведь день никнет к вечеру, переночуйте же, вот это привал дневной - ночуй здесь, и да ублажится сердце твое, и рано подниметесь завтра в дорогу, н пойдешь ты к себе в шатер. 10. Но не изволил муж ночевать, н встал он и пошел и дошел до (места) против Йевуса, он же Йерушалаим, и с ним пара ослов навьюченных, и его наложница с ним. 11. Они близ Йевуса, а день очень (низко) склонился, и сказал отрок своему господину: Пойдем же мы н зайдем в этот город йевуси и переночуем в нем.

Итак, возвращаясь к этому невеселому эпизоду главы 19, мы видим, что этот человек из колена Леви взял себе наложницу. Немного стоит остановиться на том, каков был статус наложницы в то время. Что такое - наложница? Чем она похожа на жену, и чем она от нее отличается? Находится ли она скорее в положении специфической служанки? Этот вопрос, конечно, обсуждается и в Талмуде и у ришоним (комментаторов и галахических авторитетов, живших в эпоху между гоанами и составлением Шульхан Аруха, то есть 10-16 вв нэ). Так, в Вавилонском Талмуде говорится, что наложница отличается от жены тем, что жена входит в свой статус посредством кидушина (обручения) и хуппы (свадебного ритуала), а наложница - без них. Иными словами, наложница не является "мужниной женой", из чего следует, что ее измена "мужу" галахически – не измена и когда "муж" ее оставляет она не может претендовать ни на какие финансовые выплаты. Рамбам так же говорит, что наложница приобретается просто ее предназначением: мужчина объявляет ее своей женщиной, женщина соглашается, и таким образом она становится его наложницей (говоря современным языком "содержанкой").

В Йерусалимском Талмуде имеется спор на тему о том, каков статус наложницы. По одному мнению, наложница отличается от жены тем, что при таком союзе нет китубы – брачного контракта, который муж дает жене, и в котором перечисляются его обязательства перед ней, как на время брака, так и при любом его окончании. Иными словами наложница – это жена, не имеющая экономических и социальных семейных прав. Все, что она получает, она получает по "доброй воле" мужа. По другому мнению, наложница тоже имеет китубу, но в ней записаны только самые элементарные, основные права, а так называемые "тнаэй ктуба" - у жены есть, а у наложницы - нет. Давая китубу, муж с момента женитьбы принимает десять обязательств по отношению к жене, и три из них (кормит, одевать и выполнять супружеские обязанности) - это обязательства, заповеданные Торой. Семь других включают в себя такие обязательства, как похоронить, выкупить, буде надобно, из плена и т.п. По второму мнению Йерусалимской гемары, эти три основные обязательства есть и в китубе жены и в китубе наложницы, а семь последующих - есть только в китубе у жены. По обоим мнениям Йерусалимской гемары кидушин есть и у жены и у наложницы, в отличие от Вавилонского Талмуда, который считает, что у наложницы его нет. Иными словами, по обоим мнениям Иерусалимского Талмуда, наложница – это "мужнина жена", с ущемленными по сравнению с нормальной женой правами. Таким образом, имеется три разных мнения. Если судить по Йерусалимскому Талмуду, то при наличии кидушина (обручения, в соответствии с их мнением) наложница считается во всех внешних отношениях замужней женщиной.

Вопросы и задания

1. Приведите три мнения относительно статуса наложницы.

2. Какие галахические последствия имеет тот факт, что по мнению Иерусалимского Талмуда наложница – "мужнина жена".

3. Приведите три обязанности мужа по отношению к жене, заповеданные Торой.

3. Как развратилась наложница (19:2)

Итак, почему так важно понимать хотя бы что-то о статусе наложницы? - Потому что уже следующий стих сообщает, что: "развратилась наложница", где глагол "Зана"
- нормально переводится, как "разврат". Что значит, что она "развратилась"? Если понимать это в буквальном смысле, то, идя по линии Йерусалимской гемары, которая считает, что она ему почти как жена, надо полагать, что она становится в этом случае ему запрещенной (жена, изменившая мужу, запрещена ему, независимо от его желаний). Как же тогда он идет и уговаривает ее вернуться? Если же идти по линии Вавилонского Талмуда, когда она ему вовсе не жена, то тогда не понятно, что же может в этом случае называться развратом? В любом случае, никак нельзя понимать это слово в прямом смысле.

Слово "" - по общему мнению, надо переводить, как "загуляла" (его жена), и понимать это надо в том смысле, что она, покинув его, просто ушла к своему отцу. Мудрецы считают нужным докопаться до сути, почему это так произошло? И Талмуд говорит, что действительно, у этого Левита был довольно тяжелый характер, он был большой педант. А именно, как один говорит, он обнаружил в тарелке муху, а другой говорит - волос, и устроил по этому поводу ей скандал. В Талмуде имеется по этому поводу спор. Несмотря на то, что эта сцена не особенно важна для развития событий, но ее стоит все же привести. Гемара Гитин говорит к словам "И загуляла при нем жена": "раби Эйвитар сказал: "Муху нашел в ее еде", раби Йонатан сказал: "волосок нашел"... Муху нашел - и простил ей, а волос нашел - и не простил"".

Весь этот разговор представляет собой не просто "талмудистику", а на самом деле имеется большая разница между мухой и волосом, попавшими в еду. Эта проблема, казалось бы, - второстепенная, но после того, как она разрослась до таких масштабов, что погибли в результате десятки тысяч евреев, она ретроспективно приобретает большую важность. Какая же разница между мухой и волосом? С аналогичной проблемой мы уже встречались в книге Берешит, когда виночерпий попал в тюрьму за муху в бокале, а пекарь - за камень в булке. В результате виночерпий был помилован, а пекарь казнен. Дело в том, что муха может влететь в бокал в любой момент, и трудно уследить, а камень в булке доказывает, что пекарь поленился почистить печку, потому что камень иначе попасть в булку не может. То же самое относится и здесь к разнице между мухой и волосом.

Интересно отметить здесь, что по галахе для развода достаточно жалобы мужа на "камень в булке" и "волос в супе", то есть она здесь готова последовать самому педантичному мужчине. Правда галаха здесь исходит из того, что если муж говорит, что из-за такой мелочи он готов развестись, то он просто готов развестись, и причины здесь несущественны. Для примера, в 30 процентах бракоразводных процессов в США в качестве причины выставляется то, что супруг\а выдавливает зубную пасту не с той стороны тюбика.

4. Левит и отец его наложницы (19:3-19:9)

Как бы то ни было, этот Левит нашел какие-то "серьезные" неполадки в хозяйстве своей наложницы и, очевидно, очень на нее рассердился; и она ушла от него. Ушла она в дом к своему отцу, в Бейт-Лехем Йеhуда, и пробыла она там по одним мнениям - 4 месяца, а по другим - год и 4 месяца. И дальше говорится: "И поднялся ее муж, и пошел за ней …чтобы говорить к ее сердцу, чтобы возвратить ее". Он чувствовал, что он виноват, и поэтому он пошел просить ее, чтобы она к нему вернулась. Таким образом, такой вариант, что она развратничала и стала ему запрещенной, а он пошел просить ее вернуться, никак не проходит. Можно, конечно, следует схеме Вавилонского Талмуда, предполагать, что какой-то разврат был, но он не считается развратом, поскольку не было кидушим. Как бы там ни было, он чувствовал, что на нем лежит вина за слишком сильную придирчивость и слишком суровое отношение; он был к ней привязан, и пошел просить ее вернуться.

5. Гостеприимство тестя (19:3-19:10)

Итак, этот Левит приходит к ней, и мы видим, что она приводит его в дом своего отца. По этому поводу комментаторы делают совершенно разные выводы о ее характере. По одному мнению, она - крутится где-то в районе ворот города, и тогда это очень похоже на то, что она развратилась и загуляла. По другому, абсолютно противоположному мнению, она была очень скромным человеком. Она ушла от него потому, что он был невыносимый педант, и она пошла к отцу, где все время находилась в выделенном ей помещении. Левит же пришел к ней, а она затем повела его в дом отца. Мы видели, что отец встречает его удивительно гостеприимно, и интересно, что это гостеприимство описано потрясающе подробно. Для чего это нужно? Приводят такое соображение, что это гостеприимство дано так подробно в виду того, что нас ожидает описание "малосимпатичной" истории, создающей черное впечатление о состоянии нравов, по крайней мере, в колене Беньямина. И именно для того, чтобы это впечатление не было таким беспросветным, нам и показывают очаги совершенно натурального гостеприимства, свойственного потомкам Авраама.

По ряду мнений, тесть так принимает этого Левита потому, что он был, очевидно, человеком очень высокого положения. Сам тесть тоже, наверное, был человеком довольно высокопоставленным. Тесть принимает его с таким радушием, что задерживает его на 4-ый день, и просит остаться и на 5-ый день, что как раз выглядит совершенно разумно, потому что уже день перевалил через полдень, все равно им засветло не дойти до дому, так лучше уже заночевать в доме у тестя. Левит понимает, что получается некая модель замкнутого круга: встав с утра, надо поесть, а если поесть - то от души, а после этого - "подожди до завтра". И тут возникает некий нехороший вопрос: хорошо ли обернулось это потрясающее гостеприимство? И ответ может быть только один: действительно, оно обернулось нехорошо. Интересно, что именно этот вопрос обсуждает Абарбанэль. И он дает на это совершенно однозначный ответ. Он говорит, что отец этой наложницы виноват в том, что так сильно навязывал свое гостеприимство, потому что видно, к чему это привело. Все хорошо - в меру, и не следовало ему так сильно удерживать этих людей.

Когда мы говорим, что гостеприимство тестя привело к ужасным результатам, мы вовсе не хотим признать, что он в чем-то виноват. Мы просто задаем такой вопрос, который мы обязаны задавать при изучении Торы. Тора нам что-то описывает для того, чтобы научить нас жить. Тогда следует задать такой вопрос: если человек хочет оказать гостеприимство, лежит ли на нем какая-то доля ответственности за те последствия, которые могут быть, если это гостеприимство будет принято до конца. Ясно, что каждый человек, как хозяин, обязан оказывать гостеприимство, и чем шире оно будет - тем похвальнее. Где же здесь граница? И еще имеется вторая сторона вопроса: у гостя имеется своя голова, и он сам должен рассчитать, до какой степени это гостеприимство принимать. Поэтому, нельзя навязывать точку зрения Абарбанэля, как окончательный ответ. Мне лично весь взгляд Абарбанэля на этот раздел нравится гораздо меньше, чем мнение Рамбана (приводится ниже). Однако Абарбанэль единственный из всех ставит именно эту проблему. Пока следует этот вопрос оставить открытым. Надо только понять, что во всяком взаимодействии, даже таком приятном, как гостеприимство, есть две стороны. На каждой из сторон лежит какая-то доля ответственности за свои поступки, однако, очень трудно определить настоящую меру как самих поступков, так и ответственности за них.

6. Нравы жителей Гивы. Сравнение со Сдомом (19:11-19:25)

11. Они близ Йевуса, а день очень (низко) склонился, и сказал отрок своему господину: Пойдем же мы н зайдем в этот город йевуси и переночуем в нем. 12. И сказал ему его господин: Не будем мы заходить в город чужих, что не (принадлежит) сынам Исраэля, но дойдем до Гивы. 13. И сказал он своему отроку: Пойдем и приблизимся к одному из мест, и ночевать мы будем в Гиве или в Раме. 14. И они миновали (Иевус) и пошли, и им солнце зашло у Гивы, что (в уделе) Бинямина. 15. И повернули они туда, чтоб идти ночевать в Гиве. И пришел он и сел на площади городской, но никто не принимал их в дом ночевать. 16. И вот некий старик шел со своей работы с поля вечером, а тот человек с горы Эфраима, и он проживал в Гиве, а жители места того - сыны (Биньямина. 17. И поднял он свои глаза и увидел путника на площади городской, и сказал тот старик: Куда ты идешь и откуда пришел? 18. И сказал он ему: Мы переходим из Бет-Лехема (в уделе) Йеhуды на край горы Эфраима, откуда я, а ходил я в Бет-Лехем (в уделе) Йеhуды, и к Дому Господа я иду, но никто не принимает меня (к себе) в дом. 19. (Вот) также солома и корм есть для наших ослов, и также хлеб и вино есть для меня и для рабыни твоей, и для отрока при твоих рабах, нет нужды ни в чем. 20. И сказал тот старик: Мир тебе! Однако, в чем нуждаешься, все на мне, только на улице не ночуй! 21. И привел он его к себе в дом и смешал (корм) для (его) ослов; и омыли они ноги свои, и ели они и пили. 22. Они ублажали сердце свое, как вдруг люди города, люди бесчестные, окружили дом, стучали в дверь, и сказали они тому мужу, хозяину дома, старику, так: Выведи мужа, который пришел к тебе в дом, и мы познаем его! 23. И вышел к ним муж, хозяин дома, и сказал он им: Нет, братья мои, не содейте же зла! Раз уж вошел этот муж ко мне в дом, не содейте такого нечестия. 24. Вот дочь моя, девица, и его наложница, выведу же я их, и истязайте их, и делайте им, (что) хорошо в глазах ваших, но этому мужу не делайте такого нечестия. 25. И не желали те люди слушать его. И схватил муж свою наложницу и вывел к ним наружу, и познали ее и глумились над ней всю ту ночь до утра, и отпустили ее на заре.

Гиват-Беньямин находится между Шоафатом и Неве-Яковом. Это не очень близко от Йерусалима (Йевуса), но они, наверное, за несколько часов сумели это расстояние пройти. Левит полагал, что если они приходят в еврейский город, то там их не оставят без поддержки. Они приходят, и садятся на улице. Как объясняют комментаторы, они садятся на центральной площади, у ворот города, что, по-видимому, соответствовало обычаю тех времен: когда нездешний человек, который хочет переночевать, садится там, то кто-нибудь всегда соглашается взять его переночевать. Однако никто не предлагает им ночлега. И они не понимают, что здесь все объясняется очень нехорошими причинами. Жители этого города не приглашают их переночевать не потому, что им не хочется хлопотать, а потому что большинству из них - это просто совершенно безразлично.

Рамбан в своем комментарии к книге Берешит говорит о совершенно потрясающем сходстве описания того, что происходит в этом городе Гиве, с тем, что делается с гостями в городе Сдоме. Однако, как говорит Рамбан, эта сцена отличается радикальным образом в пользу евреев. Несмотря на то, что сцена эта вызывает полный ужас, тем не менее Рамбан показывает нам, что тождества здесь провести невозможно. Почему? - Потому что Сдом не был городом разврата и беззакония. Сдом был городом высочайшей степени организации, и жесткой законности. Основой был продуманный, абсолютно рациональный закон о том, чтобы "неповадно было дармоедам ходить в наше плодородное место". При этом если люди иногда любили "развлечься": посмотреть, как корчится умирающий от голода на улице пришелец, или - устроить сцену разврата, это - не было самым основным. Тора говорит: "Что райский сад - что эта долина Сдома". То есть, жители Сдома как бы говорили: "если у нас (в Сдоме) такое процветание, то каждый захочет прийти на наши харчи!" Поэтому гостеприимство там пресекалось жесточайшим образом. И когда жители Сдома ломятся в дом Лота, они ни коим образом не готовы удовлетвориться тем, что Лот говорит им, что выведет к ним двух своих дочерей. Они говорят: "Пришел пожить, и начинаешь нам объяснять законы!" Комментарий говорит, что в тот день Лот был назначен судьей в Сдоме. Там не было анархии, наоборот, там были строгие законы.

По интересному объяснению Рамбана, Лот объясняет им законы этого места. Он говорит: "На то они пришли под сень моего крова". То есть, на улице запрещено оказывать гостеприимство, но в доме - это частное дело каждого. А жители Сдома как бы говорят: "Каков нахал! Он пришел сюда, и будет нам рассказывать, что обозначают наши законы! Твое еврейское крючкотворство и буквоедство может объяснить многое! Мы знаем, что наш закон запрещает давать повод пробираться сюда чужакам. Ты думаешь, что тем, что ты их ввел в свой дом, ты нас проведешь? - Выводи их, и мы им покажем, как сюда соваться!" То есть, жителям Сдома нужно было в первую очередь отвадить всех, кто бы вздумал сюда прийти. А то, что они собирались повеселиться, - то это просто заодно. Поэтому в Сдоме собрались все от мала до велика - все жители Сдома, потому что речь идет о защите своих интересов. Совершенно другое дело происходит в этой истории с коленом Беньямина, в Гиве. Там собрались далеко не все жители Гивы, собралась некоторая группа людей. Единственной их целью было - получить удовольствие. Они только-только, общаясь с соседями города Йевуса, увидели, как можно изощренно наслаждаться, и они требовали наслаждений. Они совершенно не собирались вышибать дверь, и говорить, чтобы не ходили гости. Наоборот, раз пришли гости, то - выведи их к нам!

Когда хозяин предлагает им, что он выведет наложницу Левита и свою дочь, то он понимает, что они не станут трогать его дочь, поскольку он живет в этом городе, и они боятся, что потом с этим не расхлебаются. Другое дело - пришельцы, чтобы повеселиться. То есть, они еще не перешли все возможные границы, хотя и ушли уже довольно далеко. Что касается этого гостеприимного хозяина, то выясняется, что он вовсе не коренной житель этого города, а что он происходит с гор Эфраима. Он ведь приходит позже всех после работы: то ли у него поле было дальше, то ли - работы больше, да и старый он был очень. И в отличие от всех именно он спрашивает: "Кто вы, что вы, какие у вас дела?" Левит отвечает ему, что у нас все есть: на осле нагружена еда и для людей, и для ослов, и нам нужно только место, где можно переночевать.

К этому есть очень интересный комментарий. Можно было бы подумать в пользу жителей, что они были скупые, и им не хотелось приглашать странников и кормить их, тем более что место это находится на дороге паломников, которые три раза в год ходят в Шило, и всех не накормишь! Конечно, скупость - вещь не очень хорошая, но бывает человек скупой - и ничего такого уж страшного в этом нет. И дело в том, что они не пригласили путников не из скупости, а потому, что им было безразлично. То есть, безразличие - намного хуже скупости! Со скупостью надо, безусловно, бороться, и такие качества, как скупость, надо доводить до разумной меры: не быть избыточным транжирой, но и не быть страшно скупым. Но это в любом случае частная проблема. Однако, если человеку безразлично, то это - очень тревожный симптом.

7. Первопричина трагедии

Этот Старый человек, который их принял, на самом деле, очень интересная фигура. Он был не отсюда, он пришел с гор Эфраима. О нем не так много сказано, но, тем не менее, мы сразу видим, что это за человек. Он пришел позже всех, потому что, наверное, его поле было далеко. Пришел прямо после работы, не отдыхая; и по некоторым мнениям как раз начинался Шабат, и уже начинало темнеть. Так вот, этот человек: старый, нездешний, который пришел усталый с работы, и торопящийся начинать Шабат, именно он спрашивает у них: "Чего вы здесь сидите, откуда вы и т.д.?" Самой сильной похвалой ему служит следующий штрих. Когда Левит жалуется на жителей города, что никто их не пригласил, хотя сидят они здесь уже давно, то этот человек просто приглашает их к себе, и не говорит, что он - "нездешний". То есть, тем самым он не хочет (хоть и мог бы) противопоставить себя этому городу. Эта некоторая наука мне кажется довольно важной.

Комментаторы отмечают, что первопричиной всей трагедии, которая здесь разыгралась, при всех этих ужасных свойствах, которые были в людях Гивы, толчком ко всему этому кошмарному сюжету - была неимоверная педантичность Левита. Мы помним, что основная версия слов - (19:2) " " основана на том, что они происходят от слова – "Мазон" - "пища". И женщина поставила ему тарелку с едой, где оказалась, по одному мнению - муха, а по другому - волос; и муху он простил, а волос не простил. Конечно, можно выгнать жену за то, что суп недостаточно добросовестно подан, но при этом надо понимать, что иногда это может привести к "космическим" последствиям! Здесь, в Гиве, Левит вроде бы по делу жалуется: сидят путники с женщиной, слугой, с нагруженными ослами, и всем жителям на них наплевать. И этот старик, хотя Левит и "правильно" жалуется, дает ему урок, как надо ко всему относится. Оттого, что мы будем вздыхать и жаловаться на то, как все плохо, и какие все нехорошие, и черствые, и эгоисты, и испорченные, и "плохие хозяйки" и т.д., от этого мир лучше не станет. И он говорит: "Я тебя приглашаю, пойдем ко мне, и покончим с этим, потому что жалобы ничего не дают".

Вопросы и задания

1. Почему так подробно описано гостеприимство отца наложницы?

2. Мудрецы из поведения Левита делают некоторое количество выводов относительно природы педантизма. Каких?

3. Почему слово "Зана", переводимое, обычно, "блудить" невозможно применить в этом значении к наложнице?

8. Имел ли право Левит выдавать наложницу. Задачи о невозможном выборе

23. И вышел к ним муж, хозяин дома, и сказал он им: Нет, братья мои, не содейте же зла! Раз уж вошел этот муж ко мне в дом, не содейте такого нечестия. 24. Вот дочь моя, девица, и его наложница, выведу же я их, и истязайте их, и делайте им, (что) хорошо в глазах ваших, но этому мужу не делайте такого нечестия. 25. И не желали те люди слушать его. И схватил муж свою наложницу и вывел к ним наружу, и познали ее и глумились над ней всю ту ночь до утра, и отпустили ее на заре.

Надо сказать, не вдаваясь в технические детали, что даже если Рамбан прав, и она уже раньше развратничала, это все равно не меняет дела (все равно, например, что послать еще что-то украсть человека, который только что освободился из тюрьмы). Понять эту ситуацию гораздо больше помогают соображения тех, кто говорит, что эта ситуация - "невозможного выбора", и о ней по-настоящему судить просто невозможно. "Хорошего" здесь нет и не может быть. Из нескольких возможных зол тут приходится выбирать все равно очень большое зло. Нет сомнения в том, что если бы речь шла о стремлении жителей убить, то поступок Левита (выдача наложницы) был бы заведомо запрещен. Поскольку речь шла не об убийстве, а о разврате и поругании, то быть может, здесь есть галахическое отличие: если бы она так или иначе, неизбежно, все равно бы подверглась насилию, то может быть лучше ограничиться этим, чем добавить качественно худшее - насилие над ним самим. Как бы там ни было, нет ни одного комментатора, который бы его прямо осудил за этот поступок.

Относительно того, имел ли право Левит выдавать наложницу, если известно, что этого делать нельзя, сказать можно, во-первых, что эта проблема слишком тяжела и галахически и в моральном отношении для того, чтобы мы могли ее рассматривать подробно. Во-вторых, эта задача отличается от ситуации невозможных выборов, когда требуют выдать для умерщвления, и поэтому в галахе она не решается сколько-нибудь достаточно, для того, чтобы служить основанием для обсуждения. Важно только следующее. Поступок этого Левита, мягко говоря, не выгладит ни "симпатичным" ни даже вообще приемлемым. Лучший вариант обсуждения его поступка состоит только в том, что пишет Рамбан, когда он осуждает Лота в похожей ситуации. Когда Лот вышел к людям Сдома, он сказал: "У меня вот есть две дочери, не знавшие мужчины, и я их выведу к вам, и - делайте с ними, что захотите". Рамбан пишет, что это - гостеприимство сильно перешедшие в патологию, потому что для того, чтобы не дать насиловать жен или дочерей, нормальные люди отдают свою жизнь, а Лот - сам предлагает, правда, ради хорошего дела, чтобы не дать в обиду гостей. Здесь ситуация несколько другая в том смысле, что у этого Левита, нет никакой возможности, даже отдав свою жизнь, спасти наложницу от того, чтобы ее насиловали. Если бы речь шла о жизни, то это нисколько не позволяет ему отдать одну жизнь, чтобы спасти другую. Потому что в случае, когда речь идет об убийстве, нельзя выдавать даже и ценой того, что, если не выдать, то и тот, кого требуют, и все остальные - тоже погибнут. Одна жизнь не менее ценна, чем многие. Но когда речь идет не о жизни, а о насилии, то ситуация может отличаться. Конечно, всякий нормальный человек должен содрогаться, анализируя эту ситуацию, и очень трудно предложить какой-либо "человеческий" выход из нее. Поэтому, при всем том, что поступок Левита никак не может понравится, - осудить его нет оснований.

Насколько мы можем судить о том, что Левит отдал наложницу - "спокойно", безо всяких эмоций и даже лег спать, а потом уже, когда она погибла, совершил все эти вызывающие дрожь действия? В тексте ничего не сказано ни про его "спокойное" поведение, ни про то, что он лег спать. И это - очень трудная проблема. Единственное содержательное, что можно сказать по этому поводу, это то, что надо помолиться Богу, чтобы никогда в жизни не приходилось обсуждать подобных историй в нашем народе. Когда мы предъявляем человеку претензию, что он поступил нехорошо, то это допустимо только в том случае, если рядом можно поставить модель и сказать, что вот так надо было поступить, потому что если это было бы даже и не очень хорошо, но все же, по крайней мере, лучше. Единственная здесь возможная модель, что надо было "броситься на амбразуру", и - погибнуть. После этого, они бы насиловали уже не его наложницу, а его вдову или полу-вдову. Это вроде бы выглядит более симпатично, но не ясно, насколько это более правильно с точки зрения закона, да и вообще, Закон не может требовать от человека подвига. Практически нет сомнений в том, что Левит имел право драться. Вопрос только в том, что эта драка заведомо безнадежна и приведет только к тому, что он все равно погибнет, прежде чем сможет дать ей возможность уйти от насилия. Конечно, можно было бы ее спасти тем, чтобы дать изнасиловать себя, чего они и требовали. Но это - заведомо запрещено, потому что насилие мужчины во много раз более гнусное преступление. И этого надо избегать более сильно, чем насилия над женщиной, и даже над замужней. И опять, никакой закон не может обязать человека дозволить совершить гнусность над собой.

9. Обсуждение поведения левита (19:26-19:30)

26. И пришла та жена под утро, и упала она при входе в дом того мужа, где ее господин, - до света. 27. И встал ее господин утром и отворил двери дома, и вышел он, чтоб идти своим путем. И вот та жена, его наложница, пала при входе в дом, а руки ее на пороге. 28. И сказал он ей: Встань и пойдем! - но отклика не было. И положил он ее на осла, и встал тот муж и пошел на место свое. 29. И пришел он к себе домой и взял нож и схватил свою наложницу, и разрезал ее по членам ее на двенадцать частей, и разослал он ее (части) во все пределы Исраэля. 30. И было: всякий видевший (то) сказал: Не бывало и не видано было такое со дня восхождения сынов Исраэля из земли Мицраима до сего дня! Обратитесь к этому (сердцем), держите совет и говорите!

Когда наутро, обессиленная наложница оказалась на пороге, и Левит открыл дверь, то сказано, что он: "поднялся и вышел", что, безусловно, представляется просто поразительным. Даже если это понять так, что, выставив ее, он лег спать, а утром - "поднялся и вышел", то все равно это производит чудовищное впечатление: как человек мог лечь спать в такой ситуации? Возможно, что как это часто бывает в Танахе, "поднялся" означает, что он решился на какое-то действие. Но как же он мог не увидеть, хотя бы смотря в какую-то щелочку, что она пришла и лежит на пороге?

У Кли Якара есть такое объяснение. Он говорит, что дверь, наверное, была достаточно прочной (и без "глазка"), и кроме того, даже если предположить, что она стучала в дверь перед рассветом, он (Левит) мог бояться, что это эти люди продолжают бесчинствовать, и потребуют выдачи еще кого-нибудь. Вряд ли к тому же могло быть слышно, если она что-то и говорила. В таком случае его поведение перестает пониматься, как абсолютно непостижимо бесчеловечное. Конечно, от этого оно не становится "симпатичным". Однако это несколько его возвращает в "человеческий" образ: он в совсем безнадежной ситуации принял некоторое решение, и не нам его осуждать, поскольку вряд ли можно предложить ему лучшее решение. Ясно, что просто так, без ничего, они бы не ушли. Дальше, описание очень скупое. Мы не встречаем ничего эмоционального в его состоянии, может быть, конечно, еще и потому, что оно - неописуемо. Однако, может быть и так, что нам хотят показать, что основное сейчас состоит не в его чувствах, не в его внутреннем состоянии. Ведь мы видели, что когда он выходит, он думает, что она жива, и говорит: "Вставай, пошли!" Мало того, он удивился, увидев ее на пороге. Может быть, он решил, что после того, как он с ней поступил, она уже к нему не вернется? В какой именно момент он, наконец, понимает, что она мертва, - это непонятно. Текст в явном виде нигде и не сообщает, что она умерла. На первый взгляд может даже показаться, что он увидел ее еще живую. Однако эта версия ни коим образом не проходит. Ясно, что она на последних остатках своих сил добралась до этого дома, и не достучавшись, осталась на пороге. Все это происходит в горах Беньямина в зимнем месяце шват, когда там по ночам температура около нуля. Она, поэтому, могла просто умереть к рассвету от холода и от истощения сил, после того, как ее насиловала и издевалась над ней вся эта безумная свора дикарей. Нам ничего не говорится, понимает ли Левит, что она мертва, когда он погружает ее на осла, или еще нет.

Сообщается дальше только то, что он приходит к себе домой, и совершает этот совершенно необычный поступок. Он берет нож и расчленяет ее "по членам" - "" - чтобы ни одна кость не была повреждена. Он делает это в качестве акта просьбы о прощении перед ней за то, как он с ней поступил. Это - совершенно холодная последовательность поступков человека, который понимает, что он должен за нее отомстить, и должен не допустить, чтобы что-нибудь подобное происходило когда-либо. Это вовсе не поступок дикого зверя, а это - поступок руководителя, у которого холодный ум переходит в горячие и очень впечатляющие действия. Он вроде бы в этом поступке представляется человеком за гранью нормальных человеческих действий, однако, поступает он очень эффективно. Если бы он "написал воззвание", то это оказало бы очень слабое воздействие. При такой "педагогике", когда каждое колено получает кусок убитого человека, то это, конечно, производит впечатление!

Этот поступок обсуждается с разных сторон. В частности, Раби Моше Файнштейн - крупнейший галахический авторитет нашего времени (он умер в конце семидесятых годов), рассматривает вопрос с точки зрения, нет ли тут нарушения запретов, связанных с уважением к телу покойника. Человек требует к себе уважения не только при жизни, но и после смерти. Уважение к мертвому состоит в том, чтобы как можно быстрее, в чистоте и уважении, придать тело земле. А этот Левит разрезает его и рассылает в разные концы земли. Моше Файнштейн приходит к выводу, что это было разрешено, поскольку он делает это для того, чтобы не допустить ничего подобного в дальнейшем, и тем самым он делает это для того, чтобы повысить уважение к этому умершему человеку. Если следовать этому строго галахическому выводу, то здесь нет нарушения, потому что его действия должны привести к тому, что виновные в ее смерти - предстанут перед судом.

Итак, он рассылает в 12 колен. Не совсем понятно, входит ли в число этих 12-ти и колено Беньямина? По этому поводу есть разные мнения. По одному мнению, колено Беньямина включено в это число 12, а по другому мнению, - не включено. Тогда как же получается число 12 без Беньямина? В таком случае считают, что в это число включается колено Леви, и Эфраим и Менаше считаются, как два колена. Обычно, если говорится - 12 колен, то в это число либо не входит колено Леви, а колена Эфраим и Менаше считают за два колена, либо - включают колено Леви, и тогда колена Эфраима и Менаше считаются одним коленом Йосэфа. С другой стороны, если следовать этому мнению, не очень логично посылать колену Леви, поскольку у него нет своей территории, и каждый живет на территории какого-то колена, поэтому они - и так узнают. Как бы там ни было, дальнейшая история развивается довольно динамично. Говорится (19:З0): "Всякий, кто увидит это послание, говорит: "Не было и не видано подобного с того дня, как сыны Исраэля вышли из земли египетской". То есть, с момента появления на свет народа Израиля - и до сего дня. Поэтому все колена решают собраться и посоветоваться, что им делать.

Вопросы и задания:

1. Колено образовано из потомков каждого из сыновей Яакова. Всего у Яакова сыновей 12. Двое детей Иосифа сына Яакова, образуют еще два колена Эфраим и Менаше. Каким образом получается штамп "12 колен Израиля"?

2. В каких случаях, по вашему мнению, колено Леви не входит в число "12 колен"? Каким образом их все равно остается 12?

3. В каких случаях колено Леви входит в счет 12 колен?

10. Весь Израиль собирается и обсуждает происшедшее (20:1-20:8)

1. И вышли все сыны Исраэля, и собралась община как один человек, от Дана и до Беер-Шевы, и земля Гилада, к Господу в Мицпу. 2. И предстали края всего народа, все колена Исраэля, в собрании народа Б-жьего, четыреста тысяч мужей пеших, обнажающих меч. 3. И услышали сыны Биньямииа, что взошли сыны Исраэля в Мицпу, и (услышали, что) сказали сыны Исраэля: Говорите, как совершилось такое зло? 4. И отозвался тот муж-левит, муж убитой жены, и сказал: в Гиву, что в (уделе) Биньямина, пришел я с моей наложницей ночевать. 5. И встали против меня граждане Гивы, и окружили меня (в) том доме ночью, меня умышляли убить, а мою наложницу истязали, и она умерла. 6. И схватил я мою наложницу и разрезал ее на части и разослал ее (части) по всему полю удела Исраэля, ибо содеяли блуд и нечестие в Исраэле. 7. Вот все вы (тут), сыны Исраэля, примите решение и совет здесь. 8. И встал весь народ как один человек, говоря: Не уйдет никто из нас в свой шатер и не зайдет никто из нас к себе в дом!

Глава 20 начинается с того, что все сыны Израиля собрались в Мицпе, к Господу. По поводу того, почему сказано, что они собрались "к Господу", когда мы знаем, что Мишкан находился в Шило, говорится: "в том месте, куда собрались все евреи, или большая их часть, в этом месте обитает Божественное Присутствие, как сказано: "Бог стоит в Собрании Божьем". Поэтому, раз туда собрались евреи, представители всех колен, то можно сказать, что они собрались "к Господу", потому что раз там евреи, то и Он там - тоже. Когда говорится, что собрались в том месте, где есть Мишкан, то обычно пишется "перед Господом". Возможно, как это сказано в книге Йеhошуа, что там, в Мицпе, был жертвенник Всевышнему, и Дом Моления. И это место было специально предназначено для того, чтобы там собирались евреи по каким-то особым поводам. Сказано, что собрались там все колена Израиля, и подчеркивается, что это было при собрании народа Бога. Собралось 400 тысяч человек пеших, вооруженных мечами.

И услышали люди из колена Беньямина, что собрались из всего Израиля в Мицпе; и сказали бней Исраэль: "Говорите, как получилась эта большая беда?" Тут есть некая техническая проблема. Абарбанэль, например, пишет, что когда этот Левит разослал части разрезанного тела, то при этом он не передал никакого сообщения. Но тогда возникает проблема, почему же они пришли в такой ужас? Мало ли кто мог устроить такие "послания"? Поэтому версия Абарбанэля представляется очень напряженной. С другой стороны, если бы Левит объяснил, как все было, то зачем же тогда опять спрашивать объяснения, как это произошло? Разумная версия, которую предлагает Кли Якар, состоит в том, что он передал все коленам только в общих чертах - очень краткое объяснение с посыльным. Когда же они приходят и просят рассказать, то он им рассказывает все подробно. Сказано: "И ответил этот муж, Леви, муж убитой женщины..." Интересно, что здесь написано: "муж", а в тех двух стихах, в которых говорится о том, как он ее вывел к этим ужасным людям, он называется господином. То есть, там подчеркивается, что он вел себя не как муж, и не как мужчина со своей наложницей, а он поступил с ней, как хозяин с рабыней, которая обязана его слушаться. Никаких сомнений не может быть, что нет ничего хорошего в том, как он с ней поступил.

Итак, он (Левит) очень кратко рассказывает о том, что произошло (20:4-5). Рассказывает он все безо всяких эмоций, пропуская все подробности о нравственном облике жителей этого города. Он говорит следующее: "В Гивату, которая на территории Беньямина, пришел я и моя наложница переночевать. И поднялись на меня хозяева Гивы". Именно из этого стиха многие комментаторы делают вывод, что это была не просто какая-то шайка "наркоманов и хулиганов", а это были - члены городского Совета. И дальше он говорит: "И двинулись на меня, к дому, ночью, меня хотели убить (по-видимому, он полагает, что он бы им ни за что не дался, и они бы его убили), и мою наложницу они насиловали, и она умерла". Никаких подробностей он не сообщает. Может быть это потому, что подробности выставляют его в не особенно красивом свете. Затем он говорит: "Я взял свою наложницу и разрезал ее, и послал ее во все концы (по всему полю) наследия Израиля - "потому что сделан разврат и падаль в Израиле". И вот вы все, сыновья Исраэля, выскажетесь, посовещаетесь и решите". И поднялся весь народ, как единый человек, с такими словами: "Не пойдем никто в свои шатры, и никто не двинется в свой дом. А теперь вот это вот дело, что мы сделаем с Гивой. Решим по жребию: возьмем по десять человек из ста из каждого колена Израиля, и сто из тысячи, и тысячу из десяти тысяч, чтобы взяли припасы для народа". Короче говоря, - они готовятся к походу.

11. Весь Израиль против колена Биньямина (20:11-20:13)

9. И ныне вот что содеем Гиве: На нее по жребию! 10. И возьмем мы десять мужей из ста от всех колен Исраэля, и сто из тысячи, и тысячу из мириады, чтобы взять снаряжение для народа, готовя их поход на Геву Биньямина за все то нечестие, что содеял он в Исраэле. 11. И собрались все мужи Исраэля в городе, как один человек воедино. 12. И послали колена Исраэля мужей ко всем семействам Биньямина, сказать: Что это за зло, бывшее среди вас?! 13. И ныне, выдайте бесчестных людей, что в Гнве, и мы их умертвим, и устраним мы зло из (среды) Исраэля. Но не желали сыны Бнньямнна внять голосу братьев своих, сынов Исраэля.

"И собрался весь народ из Израиля к этому городу (Гива), как один человек".

Что касается представителей колена Беньямина, они либо получили приглашение, либо - не получили его. Если они его не получили, то тогда понятно, почему они не пришли. Если же они приглашение получили, то следует понять, почему они не пришли? С того момента, когда собрались все колена, а представители колена Беньямина не явились, начинается серьезная проблема. Все собравшиеся решают, что дело это совершенно нетерпимое, и что это надо пресечь, и виновных примерно наказать, а колено Беньямина оказывается как бы в стороне от этого решения.

Нет никакого сомнения в том, что никому даже в голову не приходит, что развратилось все колено Беньямина. То, что они потом выступают против всех, они выступают вовсе не в качестве развращенных людей. Эта страшная история произошла только в одном месте, и, скорее всего, в других местах Беньямина еще даже и не знали об этом неслыханном развращении. Нельзя рисовать такие страшные картины, для которых нет ни малейших оснований. Теперь проблема состоит вовсе не в разврате, а в том, что все колена, кроме Беньямина, собрались, и они обсуждают этот неслыханный случай в этом месте - в Гива, и они говорят колену Беньямина: "Дайте их нам, и мы их накажем". Мы не знаем, получили ли представители колена Беньямина приглашение участвовать в этом обсуждении. Но в любом случае, факт таков, что они - не пришли! Вполне логично предположить, что они, действительно, не получили этой вести, поскольку это все произошло у них в колене, и известие об этом должно было бы и так разнестись повсюду, и всему колену должно было быть известно, что там замучили и насиловали женщину. Либо они получили известие, но пока не решили, что им делать, и считали, что именно они, внутри своего колена, должны заняться этим делом.

Получается такое противостояние: с одной стороны, - весь народ Израиля, который горит благородным и очень важным желанием искоренить эту страшную заразу в самом зародыше, и наказать этих негодяев. При этом, они совершенно не планируют воевать с коленом Беньямина; они просто просят колено Беньямина выдать этих преступников для того, чтобы их наказать. А колено Беньямина совершенно не планирует этого делать. Они считают, что это - их дело разобраться и судить этих людей. С какой стати они должны их выдавать другим коленам?

12. Решение Израиля воевать с коленом Биньямина. В чем евреи были неправы (20:14-20:25)

14. И собрались сыны Бнньямина из городов в Гиву, чтоб выступить на войну с сынами Исраэля. 15. И сочтено было сынов Биньямина в тот день, из (всех) городов, двадцать шесть тысяч мужей, обнажающих меч, кроме обитателей Гнвы сочтено, (а их было) семьсот отборных мужей. 16. Из всего народа этого семьсот отборных мужей, неловких на правую руку, каждый метнет камень в волос и не промахнется. 17. И мужей Исраэля сочтено было, без Биньямина, четыреста тысяч мужей, обнажающих меч, каждый муж ратный. 18. И встали они и взошли в Бет-Эль и вопросили Б-га, и сказали сыны Исраэля: Кто из нас взойдет сначала на битву с сынами Биньямина? И сказал Господь: Йеhуда сначала! 19. И встали сыны Исраэля утром, и станом расположились они у Гнвы. 20. И выступили мужи Исраэля на битву с (коленом) Биньямнна, и вели с ними мужи Исраэля битву за Гиву. 21. И выступили сыны Биньямина из Гивы, и повергли они из (сынов) Исраэля в тот день двадцать две тысячи человек на землю. 22. И крепился народ, мужи Исраэля, и вновь они вели битву на том месте, где вели в первый день. 23. И взошли сыны Исраэля и плакали пред Господом до вечера, и вопросили они Господа так; Вновь ли мне приступить к битве с сынами Биньямина, моего брата? И сказал Господь: Взойдите против него! 24. И приблизились сыны Исраэля к сынам Биньямина на другой день. 25. И выступил Биньямин навстречу им из Гивы на другой день, и повергли они из сынов Исраэля еще восемнадцать тысяч мужей на землю, все эти меч обнажающие.

Когда все колена Израиля предложили колену Беньямина выдать этих преступников для казни, и в ответ все колено Беньямина собралось воевать. Перед остальными собравшимися коленами не было многих возможностей для выбора, но все-таки какие-то возможности - были. Они могли бы, например, решить так: "Ну, нам не дают совершить правосудие, которое мы хотели совершить, мы можем повернуться и уйти". Конечно, такая возможность трудна психологически и в некоторых других отношениях. Могли они и ограничиться угрозой, и сказать: "Отдайте по-хорошему!" Они же использовали третью возможность, а именно - они начали войну. Возникает вопрос, почему они не спросили, как следует поступить, обычным, положенным образом? Они должны были бы сразу спросить Урим и Тумим! Ясно, что такая возможность у них была: ведь в третий раз они смогли это сделать! Есть некоторый установленный порядок, с которым мы ни раз еще будем встречаться, и так начинал войны, например, Давид. Имеется определенная последовательность: нужно спросить пророка, а если нет возможности спросить пророка, то нужно спросить Урим и Тумим.

Что же происходит в данном случае? Вроде бы они спрашивали, но они спрашивали не совсем так, как надо было. Сказано (20:18): "Они поднялись и взошли в Бейт Эль" - "и спросили у Бога". Как же они спросили? - "И сказали бней Исраэль: "Кто пойдет за нас (из нас) вначале на войну с сынами Беньямина?" И сказал Всевышний: "Йеhуда вначале". То есть, они спросили, и получили ответ именно на свой вопрос. Хорошо ли они спросили? Комментаторы говорят, что они плохо спросили. Вместо того, чтобы спросить: "надо ли нам идти?", они спросили: "кто пойдет первым?". И ответ они получили соответственный, потому что Господь не сказал им: "Пойдет Йеhуда", а дал точный ответ на вопрос: "кто пойдет первым?". Он сказал: "Первым Йеhуда".

"И поднялись сыны Израиля утром, и выступили на войну", и - были страшным образом разбиты. Получается, как это подробно обсуждает Абарбанэль, что дефект был в том, что они спросили не как положено: они не спросили, надо я ли вообще идти на эту войну, не спросили будет ли им дана победа. Они были уверены, что если весь народ постановил, что так надо, - значит так и надо. Спросили, кому идти первым, и получили ответ, что первым должен быть Йеhуда, который и так всегда первый, поскольку это - царское колено.

Рамбан пишет, что наказаны они были за то, что были неправы. Как уже обсуждалось, неправыми были обе стороны. Колено Беньямина были неправы в том, что они не наказали преступников и даже встали на их защиту. А потом они добавили к этой вине еще то, что они "превысили оборону". Они считали справедливым не отдавать этих людей на суд чужим коленам, когда ответственность за дело суда лежит на своем колене, и они защищают этих злодеев, потому что несмотря ни на что им по закону не полагался смертный приговор. Подчеркивается, что поскольку все они были, мягко говоря, не вполне правы, то Всевышний оставил их на волю игры случайности и никому из них не помогал.

К чему же приводит это первое поражение? Оно приводит к тому, что все колена (кроме, конечно, Беньямина) отправляются и плачут перед Всевышним до вечера. И спрашивают у Него: "Надо ли нам опять идти на войну с коленом Беньямина, нашим братом?" Теперь они уже задают этот вопрос. И сказал Всевышний: "Поднимитесь к нему". Кли Якар говорит, что в этом ответе, если бы они умели тоньше воспринимать, они бы поняли, что в нем уже заключено предсказание, что они снова будут разбиты. Он вроде бы говорит так: "Да, теперь воевать вам нужно, потому что на вас лежит обязанность отомстить за пролитую кровь ваших братьев, и вы будете обязаны воевать." Они опять-таки не спросили будет ли им победа? Но то, что сказано поднимитесь "к нему" - (элав), а не "на него" - (алав) - это в Танахе обычно намек на то, что вы подниметесь к нему "в лапы", то есть - снова потерпите поражение. Действительно, они снова потерпели довольно чувствительное поражение с огромным количеством жертв.

13. Третье обращение к Богу. Его отличия от предыдущих (20:26-20:28)

26. И взошли сыны Исраэля и весь народ, и пришли они в Бет-Эль, и плакали они и сидели там пред Господом и постились они в тот день до вечера, и вознесли они всесожжения и мирные жертвы пред Господом. 27. И вопросили сыны Исраэля Господа, -а там ковчег завета Б-жьего в те дни; 28. И Пинхас, сын Эльазара, сына Аарона, стоит пред ним в те дни, - говоря: Вновь ли выступить мне на битву с сынами Биньямина, брата моего, или прекратить? И сказал Господь: Взойдите, ибо завтра отдам Я его тебе в руки.

После этого опять все бней Исраэль поднимаются в Бейт-Эль, и плачут там, и сидят там перед Всевышним, и постятся в тот день до вечера, и приносят жертвоприношения - "всесожжения и мирные" перед Всевышним. "И спросили бней Исраэль у Всевышнего"...

Сказано, что там в те дни находится ковчег завета: то ли они пришли в Шило, а Бейт-Эль называется, потому что это рядом, то ли почему-то ковчег был перенесен в Бейт-Эль. В этом вопросе нет ясности, да это и не особенно важно. И дальше говорится: "И Пинхас, сын Элазара, сына Аарона, стоит перед ними (перед этим ковчегом) в те дни". Они задают вопрос, выходить ли им еще на войну с бней Беньямин, нашим братом, или отступиться? И сказал Всевышний: "Поднимайтесь, потому что завтра Я отдам его в твою руку". Спрашивается, чем отличается вопрос и ответ в этот третий раз? Отличие здесь в том, что во-первых, они задали вопрос по всей форме, и подчеркивают, что Беньямин - их брат, в отличие от Беньямина: люди Беньямина проявили безумную жестокость, забыв, что они сражаются не с каким-то чужим, вражеским, народом, а - со своими братьями, тогда как остальные колена, вместо того, чтобы вскипеть кровожадностью и жаждой мщения, все время подчеркивают, что это - наши братья.

Вопросы и задания:

1. Почему колено Бинъямина выступило на стороне мерзавцев? Попробуйте перенести ситуацию на современные условия? Например, одно из государств требует выдать преступника гражданина другого государства?

2. В чем отличаются друг от друга три обращения к Урим и Тумим?

3. Попробуйте вспомнить все про Пинхаса сына Элиэзера священника. Что говорилось о нем в предыдущих уроках? Скажите, может ли его появление здесь помочь датировать историю о наложнице?

14. Уничтожение колена Биньямина - следствие нарушения правил войны, предписанных Торой (20:42-20:48)

42. И отвратились они пред мужами Исраэля на дорогу в пустыню, а битва настигла их, и те, что из городов, его повергали в его среде. 43. Венцом окружили они Биньямина, побудили его преследовать, покой попрали, вплоть до Гивы с востока. 44. И пали из Биньямина восемнадцать тысяч мужей, все они мужи ратные. 45. И обратились они и бежали в пустыню к скале Римон, и добивали его на дорогах -пять тысяч мужей, и гнались за ним до Гидома, и поразили они из него две тысячи мужей. 46. И было всех павших из Биньямина двадцать пять тысяч мужей, обнажающих меч, в тот день, все они мужи ратные. 47. И обратились они и бежали в пустыню к скале Римон, шестьсот человек, и оставались они на скале Римон четыре месяца. 48. И мужи Исраэля вернулись к сынам Биньямина и их поразили мечом, от обывателей городских до скота, до всего (там) находящегося, также и все города остальные предали огню.

В результате этой злополучной войны от колена Беньямина осталось только 600 человек, которые сбежали и укрылись, и прятались 4 месяца.

1. И мужи Исраэля поклялись в Мицпе так: Никто из нас не даст своей дочери Биньямину в жены. 2. И пришел народ в Бет-Эль, и оставались они там до вечера пред Б-гом, и подняли они голос свой и плакали плачем великим. 3. И сказали они: Почему, Господи, Б-г Исраэля, сбылось такое в Исраэле, чтоб убыть сегодня из Исраэля одному колену? 4. И было на следующий день, и поднялся рано утром народ, и они построили там жертвенник, и вознесли всесожжения и мирные жертвы. 5. И сказали сыны Исраэля: Кто не взошел в собрании из всех колен Исраэля к Господу? Ибо великая клятва была против того, кто не взошел к Господу в Мицпу, так: Смерти он предан будет! 6. И сожалели сыны Исраэля о Биньямине, брате своем, и сказали они: Отсечено сегодня одно колено от Исраэля! 7. Что будем делать с теми, с оставшимися, что до жен? Мы же клялись Господом не давать им из дочерей наших в жены!

Глава 21 начинается с того, что она сообщает нам о клятве, которая, очевидно, была дана не тогда, когда война уже закончилась, а тогда, когда они (все колена Израиля) только собрались. В противном случае было бы очень трудно понять: как они могли дать такую клятву, что никто не даст своей дочери мужчинам из колена Беньямина, в конце войны, потому что это обозначало бы, что они подписали смертный приговор колену Беньямина, обрекая его на вымирание. То есть, когда они собрались вначале войны они в своем благородном гневе поклялись, что раз в колене Беньямина происходят такие страшные вещи, и царит разврат, то даже если это происходит только в малой части колена, но все остальные их покрывают, то пусть им будет наказание "мера за меру". Теперь, когда война кончилась, остальные колена находятся в затруднительном положении и не знают, что им делать.

Теперь же они собрались и горюют. Сказано (21:З): "И сказали: "зачем Всевышний, Бог Израиля, случилось такое в Израиле, что исчезает из Израиля целое колено?" Они выражают претензию Всевышнему, и говорят: "Что же Ты так делаешь, что исчезает колено"! На самом деле они совершено зря обижаются на Бога, потому что они сами виноваты. Сейчас уже речь идет не о том, что они виноваты в том, что они могли бы не начинать этой войны, но они виноваты и в нарушении правил ведения войны. Имеется правило ведения войны, которое говорит, что когда вы окружаете неприятельский город, то вы должны окружить его только с трех сторон, а четвертую сторону оставить свободной, для того, чтобы тот, кто хочет убежать, - мог убежать. Так велась война даже против Мидиана, которому надо было отомстить, а уж колено Беньямина, явно было не хуже, чем медиан, который вверг народ Израиля в страшный грех и погибло из-за этого много народа. Здесь же они окружили колено Беньямина со всех сторон и убегающих догоняли и добивали - перебили там еще 2 тысячи. То есть, они воевали на истребление, и нарушили правила войны, предписанные Торой.

Теперь же все колена евреев, кроме Беньямина, собрались. Они горюют, и думают, что же им делать? Остались от Беньямина 600 воинов, которые прячутся, и не понятно, что с ними делать? С одной стороны, они не имеют права нарушить данный ими обет, а с другой стороны - они видят, что дело обернулось нехорошо, и трудно назвать это победой. И они ложатся спать с мыслями о раскаянии. Наутро они поднимаются, строят там жертвенник, приносят и жертвоприношения всесожжения - за нехорошие мысли и – мирные жертвоприношения - как бы благодарность за то, что Всевышний все-таки дал им Спасение и не дал им всем погибнуть.

15. Приговор жителям Явейш-Гилада (21:5-21:12)

5. И сказали сыны Исраэля: Кто не взошел в собрании из всех колен Исраэля к Господу? Ибо великая клятва была против того, кто не взошел к Господу в Мицпу, так: Смерти он предан будет! 6. И сожалели сыны Исраэля о Биньямине, брате своем, и сказали они: Отсечено сегодня одно колено от Исраэля! 7. Что будем делать с теми, с оставшимися, что до жен? Мы же клялись Господом не давать им из дочерей наших в жены! 8. И сказали они: Кто есть тот из колен Исраэля, кто не взошел к Господу в Мицпу? И вот: не пришел никто в стан из Йавеша в Гиладе в собрание. 9. И сочтен был народ, и вот: не было там никого из обитателей Йавеша в Гиладе. 10. И они послали туда, община, двенадцать тысяч мужей из ратников, и повелели они им так: Идите и поразите обитателей Йавеша в Гиладе мечом, и жен, и детей! 11. И вот что вам делать: Всех мужского пола и всякую жену, что знает возлежание мужское, обреките (на гибель). 12. И нашли среди обитателей Йавеша в Гиладе четыреста отрочиц девственных, никого не познавших для возлежания мужского, и привели их в стаи, в Шило, что на земле Кенаана.

5-ый стих казалось бы начинает совсем новую тему. Там говорится, что сыны Израиля сказали: "А кто это из всех колен не приходил вместе со всеми, когда все собрались наказывать виновных в колене Беньямина?" Такой вопрос задан потому, что по этому поводу существовала еще одна клятва, которая называется - " " – "великая клятва". Она звучала так, что тот, кто не придет в это собрание в Мицпа, тот должен быть решительным образом умерщвлен: " ". Совершенно очевидно, что эта клятва была дана, когда все собирались до начала войны. Не понятно, конечно, почему эти 4 месяца войны они не вспоминали об этой клятве. Создается такое впечатление, что они вспомнили об этой клятве в виду того, что не знали, что делать с первой клятвой.

Тут совсем нет жажды крови, а есть, наоборот, чистосердечное раскаяние по поводу того, что они почти целиком истребили колено Беньямина, и теперь надо что-то придумывать с оставшимися 6-ью сотнями человек. Они и придумывают, полагая, что одна трудность может помочь решить другую. Выяснилось, что есть город, который "не собрался" - не появился в этом собрании всех колен. Этот город - Явейш-Гилад. И туда были посланы воины, которые перебили там всех мужчин, детей, и всех женщин, которые знали мужа. Оставили в живых только девушек, их оказалось - 400 (немного маловато), и их передают остаткам воинов колена Беньямина. Были посланы туда от Израиля 12 тысяч человек, намекая на то, что поскольку вы не пришли в наше собрание, то тем самым вы отпочковались от Израиля. Колен же должно быть - 12, и они все должны быть на месте. Или, возможно, что это намек на войну с мидианом, куда тоже отправлялся отряд в 12 тысяч - по тысяче от каждого колена. Есть вполне серьезное мнение о том, что это решение было сформулировано Пинхасом. Это - заклятие, которое было наложено. Предварительно было тщательно проверено: может быть из этого населенного пункта пришли в собрание колен хотя бы 10 человек? Но оказалось, что, действительно, не было никого. И мало того, что они не пришли на войну (может быть, они не хотели ввязываться в это дело), но они не пришли и на это новое собрание, когда решали, как вызволить колено Беньямина от гибели. То есть, они показали, что им просто на все наплевать. Это было такое "глобальное безразличие".

Сам приговор, по которому все должны были быть казнены - это как херэм, хотя непонятно, почему женщины и дети должны были быть казнены? Непонятно тогда и то, почему, если это херэм, можно было оставить девушек? Все это имеет множество оттенков объяснений, из которых стройной картины единого объяснения, пожалуй, - нет.

16. Поиск выхода для сохранения колена Биньямина (21:14-21:23)

14. И возвратился Биньямин в ту пору, и они дали им жен, которых в живых оставили из жен Йавеша в Гиладе, но не хватало для них. 15. И народ сожалел о Биньямине, что содеял Господь брешь среди колен Исраэля. 16. И сказали старейшины общины: Что нам делать для остальных, что до жен? Ведь, истреблены из (среды) Биньямина жены! 17. И сказали они: Наследие уцелевших - Биньямину, и стерто не будет колено из Исраэля. 18. Мы же не можем дать им жен из дочерей наших ибо клялись сыны Исраэля так: Проклят, кто даст жену Биньямину! 19. И сказали они: Вот праздник Господу ежегодно в Шило, что севернее Бет-Эля, восточнее дороги, восходящей из Бет-Эля в Шхем, и южнее Левоны. 20. И они повелели сынам Биньямина так: Идите и засядьте в виноградниках; 21. И смотрите: и вот, когда выйдут дочери Шило водить хороводы, выйдите из виноградников, и ловите каждый себе жену из дочерей Шило, и уходите на землю Биньямина. 22. И будет: когда придут их отцы или братья к нам с тяжбой, то скажем мы им: Мы (ли) их миловали, тем что не отняли у мужа жену его с боем? Ведь не вы дали их им, (чтоб тем) провиниться вам ныне! 23. И сделали так сыны Биньямина, и взяли они жен по числу своему из хороводы водивших, которых похитили. И пошли они и возвратились к себе в удел, и построили они города и поселились в них.

Итак, евреи - раскаиваются, приносят жертвы, думают о том, как выручить колено Беньямина и вспоминают о своем обете - придать херэму всякого, кто не прийдет на это собрание (имеется в виду всякое место, откуда не прийдут). Теперь, когда они частично спасают колено Беньямина от гибели, перед ними стоит проблема: 400 человек получили жен, но это выход не такой уж идеальный, потому что может быть, что не все девушки так уж добровольно вышли бы замуж. И те и другие находятся в ужасном состоянии: как мужчины, так и женщины потеряли всех своих близких. И надо найти решение еще для 200 мужчин. Есть очень важный, фундаментальный принцип Торы: "Нехорошо, чтобы человек был один". Поэтому, они замирились с этими остатками колена Беньямина, и те вернулись в свои земли, но, тем не менее, обет о том, чтобы не давать дочерей им в жены, они отменить не могут, потому что некому разрешить им этот обет. Если бы был царь, то он бы мог. Что касается Пинхаса, то у разных комментаторов имеются разные суждения по этому поводу. По-видимому, Пинхас не обладает силой, достаточной для такого разрешения. Если же выбрать каких-то старейшин, которые смогут разрешить обет, то тем самым автоматически они его разрешат и себе, а человек не может разрешать свой собственный обет. И здесь имеется один обет, а не набор из каких-то обетов, которые, например, мудрецы могли бы разрешить взаимно.

Поэтому получается, что этот обет никак нельзя отменить, и они придумывают некоторый обходной путь. А именно, они читают внимательно текст своего обета: "Никто из нас не даст своей дочери в жены Беньямину". Во-первых, сказано: "из нас", но не "из наших сыновей", то есть, это действует только на это поколение, а во-вторых, сказано: "не даст", что не запрещает Беньямину взять, а дочери самой выйти. Проблема состоит только в том, что в те времена не было каких-то "женских обществ", клубов и пр. Поэтому в нормальной практике отец именно "отдает" дочь в жены, а до этого она ни с кем не встречается. Тут выясняется, что в Шило намечается праздник. Правда, никто из комментаторов точно не может определить, какой именно это был праздник: то ли это был Песах, то ли - Суккот, то ли - Йом-Кипур. И девушки в такой праздник выходили за город, в виноградники, водить хороводы, и плясать. В этот время мужчинам, оставшимся из Беньямина, посоветовали, чтобы они, спрятавшись, выхватывали потом девушек из хороводов, чтобы взять их себе в жены.

Текст нам сообщает, что эти 200 человек из колена Беньямина послушались этого совета, и так и сделали. Что это значит, что они "так и сделали"? Дело в том, что если есть уже 400 девушек, которые остались сиротами и одинокими, то их, естественно надо поженить с 400 мужчинами из колена Беньямина. А как же дело обстоит в этом случае, когда девушки не были сиротами? Как бы то ни было, им это ставится в похвалу - то, что они этих девушек забирали именно таким путем, что они их - "выхватывали". При этом, не надо думать, что они их выхватывали силой. Они должны были очень проворно, выбрав себе подходящую невесту, подбежать к ней и уговорить ее согласиться идти с ними. Дальше, по совету тех же мудрецов, надо было, быстро договорившись с девушкой, очень быстро бежать к себе домой, чтобы отцы не успели догнать по дороге.

17. Окончание книги Шофтим (21:24-21:25)

24. И разошлись оттуда сыны Исраэля в ту пору, каждый к своему колену и к своему семейству, и они вышли оттуда, каждый к себе в удел. 25. В те дни не было царя в Исраэле, всякий то, что прямо в его глазах, делал.

После того, как были решены все эти дела, - все расходятся по своим участкам. Спрашивается, что мне хочет сообщить конец книги. Стих 24 говорит: "И разошлись оттуда сыны Израиля", что означает, что они не просто - разошлись, а разошлись (прошлись) как бы, не спеша. Дальше сказано: " " - " в тот срок" - деталь совершенно не понятная. И разошлись - "каждый в свое колено, в свою семью; и (21:25)- вышли оттуда каждый в свое наследие. В те дни нет царя в Израиле; каждый делает прямое в собственных глазах". То есть снова, в четвертый раз за эти две истории, нам повторяет Шмуэль, написавший эту книгу: "Не было царя; и каждый делал прямое в своих глазах".

Тот факт, что они вышли оттуда каждый в свое наследие, толкуется несколько по-разному. Радак пишет: "Вот какие люди благородные: никому не пришло в голову оттяпать кусок от огромного и почти пустого надела Беньямина. Поступили с ними сурово, но все эти полупустые города оставили им, чтобы они их заселяли". Это - действительно, благородный поступок. Однако, вовсе не все так умиленно смотрят на этот поступок евреев, на то, что они так спокойно оттуда разошлись. Мудрецы говорят: "Ну неужели вы не можете, наконец, сообразить, что нужно, пока вы все здесь вместе, исправить то, что можно исправить: выкорчевать этого идола Михи, наконец, и заделать бреши, для того, чтобы не повторялась та же история! А получается, что вы все собрались здесь, как на пожар, что-то наделали, наделали, не всегда понятно, хорошо или плохо, и - разошлись; и все продолжается точно так, как было: опять нет царя, и опять каждый делает то, что прямо в его глазах".

Есть такой интересный комментарий "Микрей Кодэш", который высказывает такую идею по поводу окончания книги Шофтим. Он говорит о том (и об этом говорят также очень многие комментаторы), что надо было евреям "заделать брешь" и поставить царя или судью, который будет управлять народом и контролировать его. А они - разошлись по местам. И цитирующий этот комментарий составитель - Гинзбург, возможно излагая свои мысли по этому поводу, говорит следующее. Тот факт, что не было царя и каждый делал прямое в своих глазах, было сказано до этого уже три раза. Наверняка здесь это повторяется с какой-то целью, с каким-то умыслом. И вот как он это объясняет. Когда нет царя, и каждый свободен делать то, что он хочет, то тогда человек может переборщить в своем злодействе, и точно так же, когда он делает нечто праведное, он тоже может перейти границу и сделать не в меру. И из этого тоже произойдет что-нибудь непотребное.

В истории с пэсэлем Михи было сделано в высшей степени постыдное дело: рядом с Мишканом в Шило находилось идолопоклонское капище в открытую. А в истории с наложницей в Гиве, несмотря на то, что все из Израиля собрались, чтобы искоренить из своей среды зло, с невероятным самопожертвованием, и они проявили очень большую справедливость, однако, поскольку не было царя в Израиле, - они перебрали "через край", и истребили почти целиком колено Беньямина. Осталась только горсточка в 600 человек, и дело практически дошло до того, что колено могло совсем исчезнуть из Израиля, если бы не Божественное Милосердие. И это нам показывает, что если нет судьи или царя, то тогда даже из мицвот может проистечь большое преступление. Поэтому, как в истории с идолом Михи, так и в истории с наложницей в Гиве, Писание приводит нам одну и ту же фразу: "Все эти истории проистекли только по той причине, что не было царя в Израиле". В этом смысле это - совершенно естественная подготовка к приходу Шмуэля, который, как он пишет, эту брешь - заделал. Он был судьей, который не сидел на месте, в отличие от предшествующих, а ходил по всем городам и весям, и будоражил народ. И именно он помазал наши первых двух царей.