Лея Гинзбург

За чудо, которое Ты совершил для меня на этом месте

«За чудо, которое Ты совершил для меня на этом месте!»

Я думала, что никогда не смогу написать об этом. Прошло время. Многое изменилось. Постепенно уходят из моих снов страшные картины, вообще, я стала спать ночью. И сегодня почувствовала, что не написать о случившемся уже не могу…

Я проснулась от пения птиц. Их не было видно. Окно нашей маленькой комнатки выходило в сад.

Красота Земли Израиля…

Никогда не перестанешь восхищаться рассветами и закатами, цветами, растениями, плодами.

Это утро было нашим вторым утром в Израиле, казавшемся таким теплым после прохладной Москвы. Я взглянула в окно и увидела, как быстро поднимается солнце. Пора и мне вставать! Предстоит длинный и прекрасный день. Мои планы были поистине «наполеоновскими»: к 9 часам из Маале-Адумим добраться до Центральной автобусной станции (Таханы Мерказит), что в Иерусалиме, оттуда отправить дочку с подружкой в Тель-Авив, купаться на море, затем по магазинам (заказы друзей и знакомых), потом в турагентство (хочется по Израилю поездить), еще какие-то встречи, заранее запланированные еще в Москве…

К шести вечера мы с дочкой договорились, что я приеду на то же самое место, заберу их с подружкой, покормлю, и назад, к друзьям в Маале Адумим.

Следуя этому плану, ровно в 9 утра, я уже стояла на Центральной автобусной станции, напутствовала девочек долго не «жариться» на солнышке, много пить, глубоко в море не заходить, и не опаздывать, к шести часам вернуться в Иерусалим.

Девчонки послушно кивали, пропуская мимо ушей половину мною сказанного, а вскоре я уже махала им в окошко большого зеленого автобуса.

В ту самую минуту, когда автобус выехал на длинное шоссе и исчез из виду, я потеряла покой.

«Зачем я их отпустила одних? Зачем дала им возможность поехать на море? Что со мной произошло? Что теперь с ними будет?»

И в самом деле, на меня словно морок какой-то нашел. Все, что происходило потом, напоминало сон, забвение. Я машинально бродила по городу, стараясь скоротать время, как-то дожить до шести часов. (Хочу напомнить читателю, что мобильных телефонов у нас тогда еще не было, позвонить девочкам было невозможно, оставалось только молиться и надеяться, что они вернутся домой живыми и невредимыми).

В какой-то момент я почувствовала, что голодна. Время близилось к обеду, а у меня с утра «росинки маковой»…

На углу улиц Яффо и Кинг Джордж я остановилась, увидела яркую вывеску «Сбарро». Здесь я уже не раз бывала с дочкой, с подругами. «Вкусное место»!

Положив на поднос разнообразные израильские яства, я оглянулась. Солнце «разбрызгивало» свои лучи в огромные окна пиццерии, было светло и покойно.

Один столик освободился, я направилась было к нему, но остановилась. Не хотелось сидеть здесь одной. В этом был какой-то элемент предательства. Опять поднялась тревога за дочь. «Только бы она не зашла глубоко в море, только бы не случилось беды!»

Я вспомнила, что в кафе есть и второй этаж. Поднялась по лестнице. Половина столиков пустовала, я присела за один из них в уголке, произнесла благословение, отщипнула кусочек пиццы…

Я не сразу поняла, что произошло. Услышала какой-то странный и страшный, идущий из глубин земли, сотрясающий все вокруг звук, звон стекол. Воздух наполнился едким ядовитым запахом, который и вывел меня из состояния оцепенения.

Крики, плач, сирена слились в один сплошной грохочущий вой. Сидящие на втором этаже ринулись к ступенькам, но ступенек, как таковых, уже не было. Вместо них — обломки упавшего потолка. Пробираясь вниз, прыгая по этим обломкам, мы увидели, ЧТО под ними находилось…

Окровавленные, безжизненные тела людей, взрослых, детей, всех, кто оказался на первом этаже пиццерии.

Я выбралась на улицу… Позднее, на встрече тех, кто остался в живых во время взрыва, психолог спрашивала каждого из нас, о чем мы думали в этот момент. Я отчетливо помнила свои мысли: «Мама! Ты ушла из жизни, когда мне было всего восемь лет. Неужели моя девочка тоже испытает горечь сиротства? Я не могу «уйти» сейчас. Я не могу оставить ребенка, мой прекрасный мир, Землю Израиля, птиц, поющих на рассвете. Я не хочу умирать! Г-споди, не дай мне погибнуть!» Зримый образ мамы сопровождал меня в этом кошмаре.

Выбравшись на улицу, я с удивлением обнаружила, что жива и невредима, на мне нет ни единой царапины. Это было так странно, так контрастировало с окружающей действительностью, улицей, наполненной криками, кровью, стонами, что я просто одеревенела, иначе не скажешь. Конная полиция мгновенно оцепила улицу, через рупор прозвучали слова: «Расходитесь, кто может двигаться! Освободите проход, возможен повторный взрыв!»

В панике люди бежали кто куда.

Я оказалась на противоположной стороне оцепленной улицы, побрела куда-то, слезы застилали глаза, в ушах звенело, во рту ужасно горький привкус. Полицейские кричали, показывали мне знаками, что здесь нельзя оставаться, это опасно. Опасно? Мне «опасно» стоять на своей Земле? Мне, еврейке, нужно «спасаться бегством» в своей же стране?

Я заблудилась, не узнавая улиц, прежде знакомых, родных, любимых. Мысли путались, перед глазами стояла маленькая девочка, мама которой искала столик на первом этаже пиццерии. Что с ней? Жива ли эта крошка с огромными карими глазами?

Ноги привели меня к Стене Плача, месту, где уже много веков подряд, евреи всего мира возносят свои молитвы Всевышнему.

Там, у Стены, я постепенно приходила в себя, плакала, целуя залитые солнцем камни, благодарила за чудесное спасение, молила сохранить жизнь тем, кто пострадал…

Дочка с подружкой зашли в киоск у берега моря, чтобы купить еще одну бутылку воды (значит, послушались, пили побольше). Там, с экрана телевизора, передавали новости из Иерусалима. Девочка моя замерла, потом твердо сказала: «Моя мама там, в «Сбарро»! Нужно срочно ехать в Иерусалим!»

Не знаю, что она чувствовала, или точнее, КАК почувствовала, что я была именно в «Сбарро». Приехав в Иерусалим, девчонки помчались на перекресток улиц Яффо и Кинг Джордж. Пытались узнать, есть ли список оставшихся в живых после взрыва, пытались получить хоть какую-то информацию…

Так ничего и не узнав, они побрели к Тахане Мерказит, стараясь дождаться шести часов. Я тоже пришла раньше, чувствуя, что сейчас необходимо быть там.

Никогда не забуду этой встречи…

Я думала, что не смогу написать об этом. Прошло время. Многое изменилось. Постепенно уходят из моих снов страшные картины, вообще, я стала спать ночью.

Но я не забыла. И не хочу забывать! Нужно только постараться жить так, чтобы оправдать дарованную мне заново жизнь, быть достойной этого подарка…

Этот рассказ был написан мной в Москве, в 2002 году, через год после случившегося 20 Ава 2001 года. А еще через год мы с дочкой репатриировались в Израиль, в Иерусалим. С тех пор каждый год в этот день я стараюсь прийти в кафе «Нееман», построенный на месте пиццерии «Сбарро», чтобы произнести благодарственное благословение: «За чудо, которое Ты совершил для меня на этом месте!»

К содержанию рассказов Леи Гинзбург