Павел Гольдштейн.
МИР СУДИТСЯ ДОБРОМ

К оглавлению

ЧУВСТВО ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Господь хранит доверчивых душой. А для иного все и все в жизни как зыбкие тени, и он любую прекрасную мысль готов обратить в до бесконечности неуловимый обиняк. Утратив самую мысль о возможности божественно-праздничного слова, расшатывает он душу свою. Когда же жизнь сталкивает его с каким-нибудь новым, непостижимым для его расшатанной души, явлением, то будто попадает в глаз ему осколок того сатанинского зеркала, что сидел в глазу андерсеновского Кая, и начи­нается в нем зуд поиска «сущей правды» и изрекаются из-под пера его – «благодеяния» в виде лжи, ибо в сатанинском осколке все отражается таким искривленным, как абсурд и невозможность. И совершенно поня­тно. Ведь атеизм, по мудрому определению Достоевского, есть болезнь высшего образования и развития. Конечно, хочется думать, что ученый - атеист имеет все же возможность угадывать, схватывать аналогии, ускользающие от совершенно невежественных умов. Но если, чего доброго, из желания, в силу порочности своей, порезвиться завернет такой ученый муж ненароком куда-нибудь, остается только внимать его остроумным шуткам.

На тему о «испорченной воле» издавна велись жаркие споры. Но здесь речь идет о полном безволии, о тех, кто малодушно толкает на зло, испугавшись его, о тех, кто в кошмаре неприкаянной свободы подготовляет почву внутренней утраты свободы, о тех, кто добровольно посвящают свой ум и развитие на то, чтобы надеть кандалы на ваши и свои ноги, кто готов довести себя до лганья самому себе.

Объяснить подобного рода аномалию не так уж трудно, хотя и кроется она в глубине изначально рокового вопроса добра и зла.

Человек, который жив верой сердца своего, знает, что раз произне­сенное слово невозвратимо, ибо знает он также, что не все слова так значительны, как значительна жизнь народа, отмеченная печатью Божественной воли Провидения. Знали это даже люди и не такой веры сердца, такие, например, как русский мыслитель Николай Бердяев, который полстолетия тому назад говорил теоретикам и практикам «бытия и небытия» двадцатых годов: «Если вы хотите прикоснуться к тайнам национального бытия, то задумайтесь глубже и серьезнее над еврейским вопросом. Если неистребимая сила еврейства в истории не дает вам чувства национальности, то вы безнадежны. Вы придумывали разные способы решения еврейского вопроса. Но вы бессильны даже подойти к этому мировому вопросу. Вам никогда, никогда не справиться с «еврейством», оно сильнее всех ваших учений, всех ваших смешений и упрощений.

Еврейство существует в мире для того, чтобы доказать всем народам существование тайны национальной и тайны религиозной. Поистине слишком легко и поверхностно относятся к еврейству и филосемиты, и антисемиты. На большой глубине нужно брать этот вопрос. В этом вопросе чувствуется судьбина Божья в истории. Еврейство имеет свою миссию в мировой истории и миссия эта переходит за грани национальной миссии».1 Русский мыслитель проницал Израиль в истории. Быть может, и не из особой любви к еврейству проявлялась в нем такая зоркость. Скорей всего наоборот. Но этот глубоко мыслящий человек глубоко ощущал нас возвышающую правду, которую не могут осмыслить несмышленыши наших дней, возводящие полную свою несмышленость в какую-то теорию сплошного ничто.

Кумиру современных нигилистов, неприкаянная свобода которых берет свое начало от кровавой гильотины, чужда абсолютная реальность отчего начала. В мутные волны этого хамизма глядят теперь те отпрыски Ишмаеля, о которых сказано в Книге Бытия, что «будет он дикарь-человек: рука его на всех, а рука всех на него» /Бытие 16; 12/.

Откровенно говоря, не хотелось бы вдаваться в подробности ужасающей картины творящегося сегодня в мире каннибализма, от которого стынет кровь. Сами арабы, бежавшие на Кипр из Ливана рассказывают во всеуслышание как в братоубийственной войне левые мусульмане и их наемники выкалывают людям глаза ножами, отрезают половые органы, разрубают трупы на несколько частей, как врываются в дома и насилуют на глазах у связанных родителей дочерей... даже 10-летних, как в городке Дамуре мусульмане подбрасывали младенцев вверх и ловили на острия штыков. Так поступают борющиеся за свое «самоопределение» арабы со своими братьями арабами другого вероисповедания. Можно себе представить, как бы, если ли бы это было в их силах, поступили бы они со своими сводными братьями евреями.

Во всяком случае, «гуманисты» по этому поводу ничего не пишут и протестующих телеграмм не посылают, а продолжают все то же, и ни от кого не слыша правды о себе, даже не догадываясь о ней, ведут себя непристойно, и даже, можно сказать, - преступно.

Но есть среди наших сводных братьев и другого рода люди. И пусть пока истина затмевается мраком лжи и обмана, еврейство существует в мире для того, чтобы доказать всем народам существование тайны националь­ной и тайны религиозной; - быть может, случай даже совсем невоз­можный, и не входящий в расчеты подстрекателей мировой бойни, что народ, считающий за честь слыть потомками Авраама, ощутил бы, в конце концов, нечто самое великое и простое в том, что огромные судьбы Израиля и сынов Ишмаеля приблизились сегодня не просто случайно, что не просто так случайно «захоронили [отца своего] Авраама Ицхак и Ишмаель, - сыновья его, в пещере Махпела» [Бытие 25;9], что совсем не случайно, когда „после смерти Авраама Господь благословил Ицхака, сына его, оставался Ицхак у колодца Лахай-Рой" [Бытие 25;11] что любимо им было место это, где произошло чудесное событие с братом его Ишмаелем и египтянкой Агарь, родившей Аврааму Ишмаеля; и главное, что не только руки людей, а дух небес, после двухтысячелетней мерзости запустения преобразил эти святые места Эрец Исраэль, ибо Превечный, как сказано нашими мудрецами, познает будущие явления прежде, чем они происходят, и познает их такими, какими они осуществляются на деле.

Сколько все же среди нас людей, которые, обоготворяя свою ограни­ченность, противопоставляют самоочевидности провидении народа нашего, провидении Эрец-Исраэль гибельные заблуждения ничего не предчувствующих прагматиков, для которых очищение религиозными евреями оскверненных еще со времен погрома 1929 года святых для нас мест представляется как нарушение „тонкого политического равновесия" между арабами и евреями. Поразительно все же, на какое злобное сопротивление наталкивается нечто в высшей степени реальное и осязаемое!

Но есть моменты, когда человек, живущий верой, в чувстве особой ответственности не может не выразить тревоги всей этой неправдой и он повторяет в виде предупреждения слова великого пророка нашего Моисея:

 - За то, что не служил ты Творцу Превечному твоему с радостью и с сердечным расположением при изобилии всего, служить будешь врагу твоему... (Второзаконие 27;47-48).

Люди не столько дурные, сколько бесхарактерные, продолжают оставаться подневольными подданными врагов своих. Но с какой роковой неизбежностью человек, оторвавшийся от возвышающего ум и сердце Моисеева закона, перетолковывает святые истины на свой лад в пользу врагов истины. Этим существо действительности извращается и единственно глубокое поэтическое проникновение в действительность, характерное для духовных провидцев, обладающих даром постижения сущности вещей, обессмысливается и как бы в наказание за это перед человеком возникает такой ряд непреодолимых затруднений, при котором при всяческом уме он в самых ясных вещах ничего понять не может. И тут начинаются колебания, раздумывания, известные еще со времен эллинизма: из неподвижного и схематического никак нельзя понять движущееся и живое. Чтобы познать подлинно-сущее в его реальности, необходимо сбросить с себя интеллектуалистический гнет пространствен­ной схемы. Легче и проще всего это сделать, скажем, мы, обратившись не к миру психопатов и параноиков, а ко внутренней душевной жизни тех сынов человечества, которые ради любви к ближним своим, а отсюда и к человечеству, способны, невзирая ни на какие опасности преодолеть 4000 км воздушного пространства от родной страны, сохраняя и утверждая тем самым в человеке образ Божий, Божью идею о человеке, достоинство сынов Божьих, то есть духовной личности, а не животных индивидуумов современного мира, о которых честный француз Жан Дютура пишет, что они «ползают на брюхе» перед злодеями и каннибалами, в то время как маленький Израиль сохраняет гордость и достоинство имени человеческого.

Можно понять политическую направленность «ползания на брюхе» в узком смысле - мы берем более широко. В Уганде Иди Амина снова, как в дни Гитлера, была произведена «селекция»: люди были обречены на смерть не из-за совершенных ими преступлений, но исключительно и только из-за их принадлежности к Израилю, к еврейскому народу, причем как всегда выступает на первый план религиозный еврей, у которого сбивают кипу с головы.

В битву с трансцендентным началом в душе сынов Израиля вступает животное начало мира тиранов, мира человеконенавистников. По мнению Хабаша и ему подобных замыслы злодеев, захвативших самолет «Эр Франс», - не преступление, а способ разрешения социальных и политических проблем. По мнению «опекаемой» Сартром газеты «Либерасьон», «продиктованный отчаянием» террор молодчиков Арафата и Хабаша «хотя бы объясним» и не может служить оправданием «израильскому террору».

Бумага все терпит, но, придя в прямое соприкосновение с насильниками, мы из чувства величайшей ответственности не можем закрывать глаза на тех интеллектуалов, которые, становясь фактическими соучастниками интернациональных злодеяний, ослепляют большое число людей, заставляя их забывать о высших требованиях души.

1 Николай Бердяев, «Философия неравенства», Изд. «Обелиск», Берлин, 1923, стр. 85-86.