Павел Гольдштейн.
К оглавлению
МИР СУДИТСЯ ДОБРОМНАРОД ИЗРАИЛЯ
Есть особая нежность, какую питают только к очень близким, кровным людям. У нее есть свой захват через века и народы. Есть у нежности этой глубина необъяснимых ощущений - чудесных в зерне и религиозных в обетовании.
Национальное сознание еврейского народа очаровывает именно этим мудрым и справедливым чувством неразрывной связи с предками, с их заветами, с их изначальным бытием на Святой Земле. И это чувство давало еврейству силы для новых ожиданий чудесного возрождения на земле праотцев, в возможность которого мало кто поверил бы, если бы оно не предстало во всей своей чудесной реальности перед глазами всего мира.
Современный мир слишком привык рассматривать человека отвлеченно от его предков, от его наследственных традиций и навыков, от столетий и тысячелетий, живущих в его крови, в клетках его существа. Машинообразный, слепой, безжалостный строй жизни понял в человеке только потребности "житейской пользы", и человек, воспитанный этим строем жизни, предался вымыслам, овеянным духом космополитизма и наивной веры во всемогущество научной технологии. Такое миросозерцание вырабатывает некую зону моральной пустоты, в которой начинают возникать существа, приспособленные к тому, чтобы стать орудием злой воли тоталитарно-революционных режимов, стремящихся создать "нового человека", для которого бы духовное рабство стало бы нормальным состоянием. Революционные перевороты и войны ведут к распаду устоев жизни, содействуя водворению рабства, и влияют на распад национальных характеров. С одной стороны - карательные учреждения, концентрационные лагеря, насильственная стандартизация умов, государственная регламентация быта, "обобществленные личные судьбы людей", с другой стороны - не менее страшный культ эгоизма и эгоцентризма, культ делячества и "бизнеса", погоня за материальными благами, кошмар неприкаянной свободы, подготовляющий почву для возможной ее утери, - все эти черты сливаются в одну общую картину современности. Для нашего времени характерен человек, освободившийся от всех привязанностей и тем самым не живущий, а лишь симулирующий жизнь. Но фантасмагория фикций рассеивается, обнаруживая на своем дне пустоту. Духовная пустота проистекает от духовного невежества, от неспособности понять и разрешить цель своей жизни. Лучшие годы жизни безнадежно и непоправимо разрушаются. В противовес этой лже-жизни, складывающейся на основе утилитаризма в форме социальных стандартов, требуется внутренний мир духовного и нравственного существования, который ведет к духовному единству.
Израиль был призван к нравственному очищению и возвышению не из-за природных преимуществ, а потому, что после той внешней свободы, которую он воспринял через Промысел Божий и под Моисеевым руководством, он должен был завоевать и внутреннюю свободу, любовное послушание Божественному Завету и требованию Идеала. Сегодня уже многим ясно, что такое историческое прошлое народа - это не груз, от которого надо избавиться, а величайшая ценность, которую надо сохранять и развивать. Светильники Израиля должны охраняться, чтобы тьма приобщилась к свету, а не низвергла свет. Эти светильники обращены к миру. - Они словно несут в себе примирение всех противоречий и терпение, достаточное для всех своих тягот. Какое редкостное наслаждение должен испытывать еврей, когда душа его, черпая силы в Торе, познает себя, обретает свою цельность и обнаруживает такую свободу и высоту универсально-человеческого образа мыслей, какая и по сей день лишь очень редко проявляется в какой-нибудь общине народов.
Священная книга рассказывает, что история еврейского народа началась около 4000 лет назад.
Достоверность следующая: в Книге Бытия 14;13 впервые сказано: "Авраам - Еврей". При этом мы не упускаем из виду, что Авраам назван "Иври" – העברי по имени Эйвера, правнука Шема (Сима) - "отца всех сынов Эйвера" (Быт.10;21).
Связь глубочайшая, невидимая для поверхностного взгляда, но необычайно значительная и необходимая, существует между всеми поколениями еврейского народа. Эта жизнь, ничего не забывшая, началась, шла и идет, и исследователю приходится обобщать все судьбы народа за четыре тысячи лет во всех долготах и широтах земли. В этой жизни, даже и в самом глухом местечке "черты оседлости", ничего не было случайно, все имело одну душу, одну общую тайну, и чтобы понимать это, мало думать, мало рассуждать, надо еще, вероятно, иметь дар проникновения.
Только такая жизнь, в которой все бодрствует, ничего не миновало, способна сохранить силу и юность, вновь и вновь возносясь к высочайшим творениям духа. Жизнь еврейского народа остается чудом, сплошной, ни с чем не сравнимой единичностью. Народ неподобный и в этом смысле преподобный, и как бы там ни было, надо вдуматься, надо понять, что народ этот не народился обычным путем - путем зарождения этнических групп народов, а возник путем особого самозарождения. Здесь нужно прислушаться к затаеннейшим движениям народного сознания, чутким чувством уловить и малейшее веяние духа: ведь то, что движет сердце народа тысячелетия, как чаяние и идеальное томление, должно быть переведено на язык ясных понятий и облечено в простую словесную форму.
Потребность к познанию святых истин восходит к самым древним временам истории еврейского народа. Энергия римской и западной цивилизации всегда была устремлена на внешнее, энергия Израиля всегда устремлялась в глубину. Защищая Иерусалим от римлян, еврейский народ думал об академии в Явне, где бы он смог спасти свою самобытность, имея национальный дом. Народ уже думал о духовном центре будущего рассеяния своего и этим навеки слил эти два здания, этим подготовил уже заботу о будущем возрождении национального дома.
Нет, здесь творилась совершенно иная история, иное откровение, в достоверности которого не усомнишься, ибо оно для еврейского народа единственно возможное и единственно дорогое откровение его собственной души.
Как великолепна была эта созерцательность души в "прародителе нации" Аврааме. Еще в юности редкостной одаренности мальчик вышел из жилища своего отца и увидел восходящее среди чудесной природы солнце. Какое бесконечное счастье ощущал этот мальчик с большим любящим сердцем!
Он готов был преклониться пред солнцем и почитать его как божество. - "Это - несомненно, бог вселенной; ему я хочу поклоняться! " В прозрачной тишине слышны были малейшие звуки. А между тем тихий день постепенно догорал. Слабый ветер чуть-чуть тянул, словно вздыхая. Зашло солнце, и засияла луна и звезды. Смена дневного светила луной во всей ее нежной красоте, окруженной блестящими звездами, так поразила мальчика, что он преклонился и пред нею и сказал: "Нет, вот это, должно быть, царица вселенной, а все звезды - ее слуги: ей я буду молиться". Утром опять засверкало солнце, и исчезла луна. Наступало снова свершающееся, и одинаково непостижимое. Но каким-то путем, при созерцании этого высшего явления, чистая юная душа Авраама поднялась на такую высоту, на которой доверчиво и просто, в соответствии с радостью его сердца, стало ему ясно, что ни солнце, ни луна, ни звезды не могут быть самостоятельны, а управляются из подлинного центра Всемогущим Творцом. Так осенило его душу чудо, и он как бы уподобился человеку рано проснувшемуся, когда все еще спят. С юных лет обнаружилась в нем личность чистейшая, проникнутая в своих стремлениях добром. С благоговением смотрел он всю жизнь свою на это высокое зрелище мира Божьего, и его душа училась узнавать себя в этом мире. К великодушному, честному и богобоязненному человеку сошло откровение Божье: "Я - Господь, Всемогущий, шествуй предо Мной и будь праведен. И Я положу завет Мой между Мною и тобой, и весьма, весьма размножу тебя" (Быт. 17;12).
Около Шхема явился Аврааму Всевышний и сказал: "Потомству твоему отдам Я сию землю" (Быт. 12; 7). И построил Авраам жертвенник Предвечному в роще Море, на том месте, где явился ему Господь. И чем дальше шло время, тем сильнее подвергал Господь испытаниям крепость веры Авраама. Величайшим испытанием в жизни Авраама было едва не совершившееся жертвоприношение сына его Ицхака, предложенное ему Всевышним. В последний момент, занесенная над сыном рука Авраама была остановлена ангелом Божьим, еще раз повторившим Аврааму, что потомство его будет подобно звездам небесным и песку на берегу морском и что в его лице народы мира получат благословение. Есть мужественная вера во всякой неизвращенной душе, и она до последней минуты не должна и не может сдаваться. Единым взглядом взглянул Авраам на мир, и открылось ему, что "Господь есть Бог на небе вверху и на земле - внизу, и нет никого кроме Его" (Второзаконие 4; 39). Открылась Аврааму и его непосредственным наследникам - Ицхаку (сыну его) и Яакову (внуку его) - истина вечности, и все запылало глубоко кровным, глубоко человечным личным интересом. Они вздымали взор свой ввысь и видели там то, что другие не видели. Подобное созерцание выпадает на долю лишь немногих; им обладали Авраам, Яаков, Моше, пророки. Они пришли в мир, чтобы видеть, любить и познать высшую правду, чтобы она не затерялась и не исчезла в человеческом обществе. Тонкая личная струя вводит в понимание совершившегося. Личное бытие народа Израиля есть чистая установленность через нечто иное, и сынам Израиля вменяется в обязанность проникать разумом сквозь средний термин игры сил к истинной скрытой основе вещей.
Нежное, не терпящее одиночества сердце Яакова - внука Авраама, которому Превечный велел называться Израилем, страдало от многочисленных ударов судьбы, которые Яаков-Израиль переносил с мужеством и из которых вышел победителем. О метафорическом характере судьбы Яакова и его сыновей хорошо говорят несколько строк из доклада великого писателя-гуманиста Томаса Манна, произнесенного им 7 ноября 1942 года в Вашингтонской библиотеке Конгресса США: "Путь из земли Ханаанской в Новое Египетское царство, - сказано в этом докладе, - это путь от благочестивой примитивности, от праотцев, созерцавших Бога, к высокой ступени цивилизации с ее приманками и доходящим до абсурда снобизмом, в страну внуков, где Иосифу именно потому так хорошо и дышится, что он сам - один из внуков, и душа его открыта для будущего".
Память о рабстве в Египте, с одной стороны, освобождение от египетского рабства и принятие Торы на горе Синай, с другой, обладают всеобщим содержанием, ибо они выражают то, что есть в их содержании для их поколения и для всех будущих поколений.
Потомки Яакова, которому Превечный велел впредь называться Израилем (в слове ישראל есть частица божественного אל), оставались жить в Египте несколько сот лет. Они прибыли в Египет во время сильного голода в Ханаане, и было их семьдесят человек. Внешние условия их жизни сначала были весьма благоприятными. Они жили в плодородной и обильной пастбищами области Гошен. Здесь они имели обширные пастбища для своих стад и могли свободно кочевать по всей стране. Многие из них стали жить в домах вместо шатров, занимаясь земледелием и ремеслами. При таких благоприятных условиях жизни они быстро размножились и превратились в народ, который разделялся на "колена", из которых каждое вело свое происхождение от одного из 12 сыновей Израиля. Они не свернули все "шатры Яковлевы" и не смешались с египтянами, ибо Всевышний связал их договором, нарушить который они не могли. Они обязались "ходить пред Господом", исполнять те законы и нормы поведения, которые были им предписаны, и Превечный в меру исполнения этих условий обязался благоустроить их жизнь на земле. Даже просто дружеского сближения между египтянами и сынами Израилевыми ("Бне-Исраел") не было и не могло быть, и смысл этой еврейской обособленности расширяется до своеобразного символа. Поклонение идолам в образе животных и распущенность нравов внушали отвращение большинству израильтян, сохранившему чистоту нравов и веру в Единого Превечного Творца. Преобладание внутреннего чувства, элементов времени над внешним, над элементами пространства, всецело характеризует дух еврейства всех времен, и эта отличительная черта народа Божьего уводит нас за пределы рационального. Именно эта отличительная духовная суть еврейства предстает перед нами как конфликт нравственного самосознания избранного в духовном смысле народа с бессознательной природой других народов. Египтяне с презрением смотрели на чужой им еврейский народ, отличавшийся от них своим характером, религией и обычаями. Спустя долгое время после переселения "сынов Израиля" в Египет в этой стране воцарился новый фараон, который забыл о заслугах Иосифа - сына Яакова. Он сказал своему народу: "Вот племя израильское размножается и может стать сильнее нас. Если случится у нас война с другими государствами, то израильтяне могут соединиться с нашим неприятелем и воевать против нас. Постараемся же, чтобы это племя не усилилось". И весьма знаменательно, что, вовлекая себя в борьбу с Божественной предопределенностью, фараон для обоснования преследования "сынов Израиля" подыскивает для этого причинно-следственную связь.
Случилось то, что рано или поздно, но непременно должно было случиться: неистово безумное самомнение египетского деспота, старающегося прикрыться, как щитом, признаками идолопоклоннической божественности для поддержания своих злодеяний, столкнулось с ярким светом чужого, но подлинно жизненного духовного бытия. К каким только средствам не прибегал фараон и его приспешники, чтобы сыны Израиля не размножались. Угнетаемые как рабы израильтяне еще больше стали сбиваться в кучу и жаться друг к другу. Исполняя виды высшей воли фараона, назначенные надсмотрщики всяческими жестокостями принуждали израильтян работать сверх сил. Но как их ни мучили, они все-таки, к великой досаде египтян, продолжали размножаться. Тогда был отдан приказ топить всех без исключения новорожденных израильских мальчиков, оставляя в живых только девочек. Все человеческие поступки такого рода рано или поздно влекут за собой возмездие. Добру и злу свои положены судьбою пределы. Человек-зверь сумел проделать все, что зверю проделать возможно. Неизбежность повторений делает эти факты истории в высшей степени поучительными. Еврейский народ, по воле Божьей, должен был дать пример борьбы за свободу. Бывают моменты, которые включают в себя века. Исход из Египта был тем первоначальным и исключительным историческим событием, исключительным во всей истории человечества, которое послужило основанием для возникновения народа с особым нравственным призванием, освободившегося через Моисея из-под египетского ига и возвратившегося на Обетованную Землю.
Исход евреев из Египта совершился 15 Нисана 2448 года после сотворения мира. С тех пор, празднуя ежегодно Пасху - праздник Исхода, еврейский народ в своем постоянном обращении в глубь веков видит абсолютную цель внутренней нравственной духовной свободы.
Необыкновенная праздничность чувствуется уже за месяц до наступления Песаха в каждом еврейском доме. Есть что-то особенно возвышенное в душе каждого в ожидании наступления этого праздника Исхода из рабства в Землю обетованную, куда верою, повинуясь призванию, первым пришел Авраам, не зная, куда он идет, но веря в любовную благость Божьего веления. Сколько раз в жизни каждый еврей вспоминает испытанное его народом в давние времена. В эти дни Освобождения все в доме очищается и моется. Нет в эти дни места гнилому, закисшему, нечистому. Все тогдашние мысли и чувства времени Исхода из Египта приходят в эти дни не только в форме прошедшего времени. Вновь и вновь бесконечно ощутительно переживается далекое и таинственное прошлое. Зримо, явственно и непреложно живет в памяти народа, что предки его "испекли тесто, которое вынесли из Египта лепешками пресными, ибо оно еще не вскисло, так как они выгнаны были из Египта и не могли медлить, и даже припасов не приготовили себе" (Исход 12; 39). Все семь дней праздника евреи не едят хлеба, а только мацу, не забывая о рабстве, о страданиях и о священных днях Высочайшего осуществления, когда ясно стало, что человек рожден не для кнута и ярма, а для того, чтобы показать величие Превечного. Чувство торжества и светлой радости в первую ночь праздника переполняет души людей особого племени, людей особой внутренней сложности и душевной сокровенности.
Глава семьи раскрывает Божественную Книгу в том месте, где рассказывается об Исходе из Египта, в соответствии с предписанием Торы: "И расскажи в тот день сыну твоему" (Исход 13; 8). Разновременные события давней жизни древних времен, когда Яаков с сыновьями перебрался в Египет и вплоть до освобождения народа из рабства и принятия Торы на горе Синай, складываются в одну картину. Все горькое и страшное из пережитого, когда египтяне хватали еврейских младенцев и бросали их из колыбели в реку, свидетельствует о людской низости и жестокости, все героическое и возвышенное говорит о прекрасных и благородных свойствах человеческой души. На людей же слабых, каких не мало было среди евреев и в те времена, сильно действовало чувство местности и привычки долгого рабского существования. Призыв Моисея к величайшим общим событиям и к участию в них возводит всех евреев на высшую человеческую ступень, где есть ожидание и желание общего добра и ничего эгоистического, кастового.
Величайший из сынов еврейского народа Моисей представляется нам в отношении к своему народу горячо любящим свое детище отцом. Моисей, в руках которого сосредоточилось руководство еврейским народом, и брат его Аарон - происходили из колена Левитова. Моисей слышал голос Творца и по Его внушению решил устрашить египетского деспота, который весь состоял из фетиша "мелочей" и у которого "мелочи" были его "богами". Нужно было показать язычнику-фараону, что Владыка Вселенной - везде, во всем и всегда, что Он всемогущ и может освободить свой народ от рабства чудесным путем и жестоко покарать египтян. Но фараон был глух к этим предупреждениям, и Моисею грустно было от этого, ибо, несмотря на то, что народ его подвергался беспрерывным гонениям или, вернее, даже и в силу этого, не желал он никакого зла народу египетскому.
Но всему есть предел, даже и подлости фараонов, которая, тем не менее, все-таки беспредельна от тех времен и до наших дней. Предупреждения величайшего пророка сынов Израиля сбылись. Сначала вся вода в реке Нил превратилась в кровь, и египтяне не имели воды для питья, рыба в реке вымерла. Через некоторое время во всех домах египетских, на полях, в реках и болотах завелись жабы.
Чем больше человек узнал, тем он ближе к Превечному, но тираны очень мало знают и слишком много гордятся. Они знают, что имеют власть над людьми и владеют всеми дарами природы, и они не могут даже понять, в чем им раскаиваться и чего им бояться. Но опасность кары Божьей все растет, и ужасная развязка приближается. Возвратиться к старому трудно, остается одно: призвать Моисея и Аарона и сказать им: "Молите Бога, чтобы Он удалил жаб от меня и народа моего; тогда я отпущу израильтян". Но когда эта просьба была исполнена, и жабы исчезли, фараон снова не захотел отпустить израильтян на волю. И тогда произошло следующее: вся страна покрылась мошками, которые кусали людей и животных. И тогда сказали жрецы египетские фараону: "Тут видна рука Бога". Но фараон продолжал упорствовать, стоял на том, что не отпустит народ, избранный Всевышним, и это своеволие должно было быть сломлено. В стране появляются вредные насекомые и саранча, истребляющие все посевы на полях, и что-то жуткое в виде чумы, от которой падает скот. И перешагивая какую-то последнюю черту, идет сильный град, который ломает деревья и побивает много скота и людей, и невероятно тяжелая неизлечимая проказа покрывает тела египтян язвами и нарывами. И чтобы ощутил языческий народ страх пред гневом Божьим, с неба до низу поглотилось все тьмой, и в течение трех дней не видал никто друг друга и не вставал со своих мест.
И в числе явлений, особенно поразивших всех, у кого ограничен разум осмыслить первопричину и действительное основание того, что было, есть и будет, было еще одно, очень для многих странное явление, которому не могли и не могут они найти объяснение: все несчастья постигли только египтян и "прошли мимо" евреев. И когда с небес постигла упорствующих еще одна - десятая, самая страшная кара - смерть всех первенцев (старших сыновей) египтян, в том числе и наследника фараона, ангел смерти "пролетел мимо" еврейских домов. Это чудо небес стало для сынов Израиля чудом историческим.
"Вот те народы, - сказано в 3-й главе книги Судей, - которых оставил Господь, чтобы искушать ими Израильтян и узнать, повинуются ли они заповедям Господним, которые Он заповедовал отцам их чрез Моисея" (Книга Судей 3; 1,4).
По мировоззрению Моисея, над каждым народом, как и отдельным человеческим существом, постоянно висит вопрос: "Быть или не быть", и сохраняет народ право на жизнь только под условием строгого следования по начертанному Высшим Промыслом закону, то есть только при сохранении этих Божественных предначертаний мыслима для человечества правильная естественная жизнь. Божественные предначертания непреодолимы: они не терпят сопротивления; они сметают со своего пути все то, что препятствует их непреложному торжественному шествию по начертанному свыше для них направлению, и только в полном согласии с ними создается закон общежития. Быть может, сопротивление, отовсюду оказываемое народу, избранному Богом проводником Его предначертаний, объяснялось и объясняется по сей день тем, что в его судьбе и в его внутреннем существе проявляется то, что поражает своей необыкновенностью. Но так или иначе, преследование сынов Израиля всегда вызывало гнев и кару Божью. Так произошло с огромным египетским войском, которое, преследуя во главе с фараоном освободившихся от рабства сынов Израиля, затонуло в водах "Ям Суф" - Красного моря. Так было с коварно напавшими на измученный народ Амалейком.
Всевышний приказал Моисею записать это предательское нападение Амалейкитов на вечную память, как олицетворение всех зол; так это было с потомком Амалейка - Гаманом, который, готовя гибель еврейскому народу, сам приготовил себе виселицу, так это происходит и по сей день.
Уже на пороге истории народа Израиля стоит величайший из ее пророков - Моисей, провозгласивший величие и силу Превечного, Его единство и задачу народа Израиля - обратиться в народ пророков.
Кара, очищение и восстановление составляют существенные элементы израильского пророчества, и между тем, как на народе израильском они проявляются конкретно-идеально, они остаются присущи всему человечеству.
В соответствии с этим звучит и призвание Израильского народа, как введение к Законам, принятым на горе Синай. "Вы будете у Меня, - сказано в книге Исхода, - царством священников и народом святых" (Исход ,19; 6).
1973г.