МАХАНАИМ - еврейский культурно-религиозный центр
К оглавлениюЭТИКА ВЕЛИЧИЯ И ЭТИКА СКРОМНОСТИ
1
Человек — существо диалектическое; внутренний раскол очевиден на всех уровнях личности. И причина этого раскола вовсе не в бунте человека против своего Создателя, как со времен Августина учит христианство. В отличие от их точки зрения, согласно которой именно это греховное поведение и привело к расколотости человека, иудаизм считает, что на все воля Создателя, и именно Он пожелал, чтобы человек был так расколот, поскольку это есть уникальное свойство человека. В этом источник его величия и причина его избранности как единственного Боговдохновенного существа. Человек полон величия и творчества именно в силу этого постоянного конфликта, постоянного онтологического состояния напряженности и противоречивости. Тот факт, что творчество неотделимо от мук, есть результат этой противоречивости, характерной для человека.
Еврейская диалектика, в отличие от гегелевской, непримирима, и, следовательно, бесконечна. Иудаизм принимает диалектику, состоящую лишь из тезиса и антитезиса. А третий член гегелевской триады — примирение — отсутствует. Конфликт окончателен, почти абсолютен. Только Бог знает, как примирять; мы — нет. Полное примирение — это эсхатологическое прозрение. Для Гегеля человек и его история были абстрактными идеями; в мире абстракций синтез возможен. А для иудаизма человек был и есть живая реальность или, как я бы сказал, трагическая живая реальность. В мире реальностей гармония противоположностей недостижима.
Псалмопевец восклицает: "Сказал я в поспешности своей: "всякий человек — лжив" (Псалом 116:11). Что за ложь имел в виду псалмопевец, бросая столь тяжкое обвинение всему роду человеческому? Имел ли он в виду ложь между "я" и "ты"? Или это касалось повседневной социальной лжи? Или же он указывал на ложь нечестных торговцев и дельцов, на ложь политика, у которого нет ничего святого, на ложь лжесвидетелей и нарушителей клятв? То есть имел ли он в виду корыстную, безнравственную ложь? И действительно ли человек постоянно безнравственно лжет?1 Нет! Псалмопевец говорит о совсем иной лжи — той экзистенциальной лжи, с которой человек обращается не к другим, а к самому себе. Человек действительно лжец, потому что он всегда находится в неразрешимом противоречии, он пойман, он запутался, как баран Авраама, рогами в переплетении противоречий и раздвоений (Бытие 22:13). Он раскачивается, как маятник между полюсами: теза и антитеза, утверждение и отрицание, идентифицируя себя то с ними обоими, то ни с одним из них. Он вынужден лгать, но эта неизбежная ложь коренится в человеческой уникальности, и эта ложь нравственна. Она — живой источник человеческого творчества. И мука, сопровождающая процесс творчества, — это результат противоречия, разрывающего человека-творца.
2
Ясно, что диалектический человек и жить должен противоречиво, то есть для него мало подходит унифицированная, однородная мораль. И действительно, иудаизм сформировал соответствующую диалектическую мораль.
Есть две цели, которые преследует нравственный человек. Очень часто он является пленником двух взаимоисключающих точек зрения, которые вынуждают его двигаться в противоположных направлениях. Он стремится соответствовать двум противоположным нормам, мерит себя по двум шкалам ценностей; две равноудаленные звезды влекут его, каждая в свою сторону. Человек должен решать, какую возможность и путь избрать, какой следовать звезде. Это столкновение расшатывает его. Смущенный и растерянный, он молит Бога сжалиться над ним и просветить. И в эти критические моменты Галаха пытается помочь человеку разрешить эту дилемму. Конечно, она не предлагает примиряющий синтез, ибо его не существует. Но она показывает путь или способ, который дает возможность человеку ответить на оба зова.
3
Основное противоречие человека и его морали прекрасно выражено в двух притчах Мидраша, процитированных Раши. В своем комментарии на строку: "И создал Господь Бог человека из пыли земной" (Бытие 2:7) Раши сначала говорит: "Бог собрал пыль (из которой был создан человек) со всей земли — со всех четырех ее сторон". И затем дает второй комментарий: "Он взял пыль из того места, которое создал Всевышний на самой заре творения для будущего алтаря". Первый комментарий говорит нам, таким образом, что человек был создан из космической пыли. Бог собрал пыль, из которой создал человека, со всех частей земли, со всех неисчислимых дорог Своего творения. Человек причастен всему. Нигде во вселенной он не чужой. И уроженец маленького сонного городишки в то же время — сын далекого и неведомого. Короче говоря, человек есть космическое2 существо.
Он космичен по трем параметрам:
Первое — это его космический интеллект. Его интеллектуальная любознательность поистине универсальна и беспредельна, его интересует весь космос. Он хочет знать не только то, что близко, что рядом с ним, например, природу цветения куста в своем саду, но он хочет знать все и о вещах, страшно удаленных от него, отстоящих от него в пространстве и времени на миллионы световых лет. Космическое любопытство человека граничит с упрямством. Человек не знает отдыха и не успокаивается, потому что не разрешил еще великую тайну космической драмы. И удаленность скорее подстегивает, чем охлаждает его любопытство. Человек хочет получить знание вселенной, он жаждет раскрыть все тайны Создателя. Но он не может сделать этого и поэтому остается неуспокоенным существом. Человек спрашивает себя: "Кому же принадлежит вселенная?". Ответ дан псалмопевцем: "Господу принадлежит земля и то, что наполняет ее, вселенная и все живущее в ней" (Псалом 24:1). И кому же доверил Бог эту землю и всю ее полноту? Человеку, который изучает и постигает космическую драму. Владение звездами, планетами и межзвездным пространством даровал Всевышний тем, кто старается понять их, тем, кто интересуется ими.
Человек владеет миром, его интеллект занят им. Старая теорема Аристотеля и Маймонида о единстве субъекта и объекта познания дает человеку космическое гражданство.
Во-вторых, человек космичен по своему опыту, по своим переживаниям, ибо космос — не только объект его интеллектуального интереса, но и объект любви. Человек любит космос. Он хочет быть везде. Человек хочет не только все узнать о космосе, он хочет испытать его. Исследователь и путешественник, он тяготится монотонностью и рутиной родного окружения. Он должен ездить, чтобы "увидеть мир". Ему совершенно недостаточно посылать искусственные спутники для сбора научных данных. Он рвется делать это сам. Он жаждет двигаться со скоростью света в мире неизвестного. Человек хочет ощутить простор. Эта потребность, в противоположность первой, скорее не интеллектуальная, а эстетическая. И если мы снова спросим: "Кто же владеет звездами?", мы должны ответить: "Те, кто их любит".
И третье: человек космичен благодаря своей подвижности. Он легко может оторваться от родного окружения, переселиться и адаптироваться к новому окружению. В своей способности приспосабливаться человек далеко превосходит все растения и животных. Эта строка из Второзакония (20:19): "Разве человек дерево полевое, чтобы уйти?" — содержит риторический вопрос (следуя Раши): "Разве человек подобен дереву в поле?". Разве дерево может двигаться как человек? Конечно нет! Величие человека и его уникальность находят выражение в его непрестанной подвижности. Дерево неотделимо от почвы. А человек может покинуть свой дом и поступает так.
Короче говоря, космический человек гипнотизирован бесконечными возможностями, которыми одаряет его фантазия. Он забывает просто трагический факт, что сам он конечен и смертей и что достичь бесконечности и вечности невозможно.
4
А теперь рассмотрим другую интерпретацию стиха из "Бытия". Человек был сотворен из пыли определенного места. Бог связал человека с одним местом, которое называется домом. Человек не космичен; его мысли устремлены на его непосредственное окружение. Он укоренен; он не космополит, а провинциал, он связан с землей, с почвой, которая питала его с детства, с тем маленьким миром, где он был рожден.
Здесь идет речь о Библейской идее о наследии, родимом доме. Мы вспоминаем торжественные слова, произнесенные с трепетом Навотом в ответ на требование царя Ахава отдать его виноградник взамен на другой: "Сохрани меня Господь, чтобы я отдал тебе наследие отцов моих!" (1-я Книга Царей 21:3). Человек укоренен в своем наследии. А когда он отворачивается от него, то становится изгнанником и скитальцем, как Каин, бесприютным бродягой, у которого нигде нет пристанища. Для того, кто пытается обрести свои истоки, бездомность и изгнание являются проклятием. Главное стремление человека — обнаружить связь между собой и некоторым непостижимым Источником. Он хочет узнать все о своих корнях, наследии, которое поддерживает его индивидуальность. "Домой, моряк, домой с морей, домой с холмов, охотник", — эти прекрасные строки Роберта Льюиса Стивенсона содержат в себе больше, нежели просто ностальгическое настроение.
Конечно, человек может странствовать по отмеченным или неотмеченным дорогам вселенной, он может устремляться в небо. И все же путешественник, покоритель бесконечности рано или поздно вернется домой. И если это не произойдет в течение его жизни, слишком занятой движением и исследованиями, значит, это случится после его смерти, когда тело вернется в землю, в ту спокойную одинокую могилу, которая ждала его.
В чем смысл смерти согласно Библейской Традиции? Возвращение! Какое возвращение? К кому, к чему? К началу, истоку. "...Доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься" (Бытие 3:19). Кроме того, Библия считает смерть идентичной возвращению к предкам: "...А ты отойдешь к отцам твоим в мире..." (Бытие 15:15), и Яаков просит своего сына Иосифа: "...Дабы мне лечь с отцами моими, вынесешь меня из Египта и похоронишь меня в их могиле" (Бытие 47:30). Старый человек хочет покоиться со своими предками, заключившими Завет.
Случайно, когда я был в аэропорту, я был свидетелем погрузки гроба с телом еврея, который жил, работал, растил детей, преуспевал и претерпевал лишения в США. А теперь гроб с его телом везли в землю Авраама, Ицхака и Яакова. Тайна происхождения зачастую оказывает влияние и на малорелигиозных людей. И обычный современный еврей тоже хочет покоиться вечным покоем поближе к тем местам, где упокоились патриархи.
Человек действительно "как дерево в поле". Теперь это выражение мы можем понять утвердительно, следуя Ибн Эзре, а не как риторический вопрос. Человек действительно укоренен, привязан, связан с родиной — независимо от того, как далеко от нее он уехал.
Итак, согласно второй линии Мидраша, именно поиск своего начала движет человеком. Независимо от того, географическое это место или духовное, каждый еврей ищет свое начало и стремится к нему. Поэтому мы верим, что каждый еврей придет к своему еврейству.
5
И космически ориентированный человек, и устремленный к своему истоку — оба они ищут Бога, хотя могут этого и не сознавать. Человек жаждет Бога и тоскует о Боге и тогда, когда он спешит уйти подальше от дома, и в печали о нем, ощущая свою привязанность к нему. Космический человек находит Бога (если готов к этому) в бескрайности космической драмы, в небесных галактиках, удаленных от нас на миллионы световых лет. А связанный с домом, размышляющий об истоках человек находит Бога в ограниченности и тесноте конечного, в малости скромного дома, в котором человек был рожден и в который, хочет он этого или нет, он неизбежно вернется; он открывает Бога в начале, в источнике, в "середине горящего куста".3 Бесконечность не может вместить Бога, но Он, если захочет, может обратиться к человеку из не имеющей размера точки. Что есть "середина куста", если не точка? И вот оттуда Бог говорит с Моисеем.
Мудрый царь Соломон спрашивал: "Поистине, Богу ли жить на земле? Небо и небо небес не могут вместить Тебя, тем менее сей дом, который я построил" (1-я Книга Царей 8:27).
По логике, ответом на вопрос Соломона должно быть решение, что попытка построить Ему Храм бесполезна, если не бессмысленна. Мы можем ожидать, что этот самый мудрый из людей, поставив такой вопрос, пожалеет о том, что построил Храм, и откажется от торжественного служения в нем. Однако Соломон вовсе не испугался этого вопроса. Он посвятил Храм Богу и назвал его обителью Всевышнего. И Бог действительно нисходил из бесконечного в конечное, из безграничного в малость Святилища. Лурианская каббала называет это чудо нисхождения цимцум, "сокращение"4 — чудо бесконечного Бога, пребывающего в конечном.
6
Как мы уже говорили, космический человек обретает видение Бога в беспредельном, в бесконечном расстоянии, которое отделяет его от Бога, а думающий об истоке человек ощущает Бога в Его близости к человеку. Как правило, во время радости и подъема человек видит поступь Бога в величии и грандиозности космоса, в его изумительном движении. Когда человек опьянен жизнью, когда он ощущает жизнь прекрасной и достойной, тогда он видит Бога в бесконечности. В моменты экстаза Бог являет Себя человеку в мерцании и блеске звезд, в музыке бесконечно удаленных сфер: "Господи, Боже мой! Ты дивно велик. Ты облечен славою и величием" (Псалмы 104:1). В такие мгновения Бог Всевышний, которого не может вместить вся вселенная, обращается к счастливому человеку.
Однако, когда в душу приходит ночь, в моменты мучений и черного отчаянья, когда жизнь кажется уродливой и абсурдной, когда человек теряет ощущение прекрасного и величественного, тогда Бог обращается к нему не из бесконечного, но из конечного и очень малого, не из космических просторов, а из точки сплошной тьмы, окружающей страдающего человека, и из самого черного отчаяния. Одиннадцать лет назад моя жена лежала на смертном одре, и я смотрел, как она умирает день за днем и час за часом; я почти не мог помогать в ее лечении, все, что я мог сделать, это молиться за нее. Я не мог молиться в больнице; я как-то не находил Бога в этих белоснежных, чисто вымытых длинных коридорах, среди врачей и сестер. Но потребность в молитве была велика; я просто не мог без этого жить. И когда я входил домой, я бросался в свою комнату, падал на колени и страстно молился. И Бог в эти минуты являлся мне не как возвышенный и величественный Царь, а как скромный, близкий друг, брат, отец: в такие моменты черного отчаяния Он был рядом со мной; Он был прямо здесь, в темной комнате; я чувствовал Его теплую руку на моем плече, я обнимал Его колени. Он был со мной в тесноте маленькой комнаты, не занимая в ней места. Бог, пребывая в столь ограниченном пространстве, являет свою скромность и любовь к человеку. В эти мгновения Господь чуткий, находящийся в самом малом и скромном месте, обращается к человеку.
7
Это двойственное религиозное восприятие Бога Величественного и Смиренного отражается в еврейской морали. Как мы уже указывали, существуют две морали: мораль величия и мораль скромности. Мораль космического человека ориентирована на великолепие, царствование. Высшее моральное достижение космического человека — это суверенность; человек хочет быть царем. Бог — царь мира; человек, подражая Богу, стремится царствовать не только в ограниченной области, но и над всем космосом.5 Бог призвал человека быть правителем, царем, победителем. Победа, как важнейший аспект царствования, есть этическая цель, и человеческие усилия достичь победы нравственны, если нравственны средства, которые использует человек для их достижения. Жить и побеждать смерть — это высокое моральное достижение. Вот почему иудаизм питает такие симпатии к научной медицине и предписывает больному искать медицинской помощи. Лечить, целить больного — это Божественный атрибут, отражающий Его деятельность как рофе холим (Исцеляющий больных), в которой должен соучаствовать и человек.
8
В основе этики победы лежит мистическая доктрина о том, что творение не завершено. Бог намеренно оставил один аспект творения незавершенным, чтобы дать возможность человеку принять участие в творении, тоже став сотворцом и царем. Только творец может предъявить право на царство и суверенность. Цель творческого акта победы в том, чтобы доминировать над враждебным окружением. И победой мы считаем не только подчинение природы нуждам человека, но и создание истинно справедливого общества и экономических отношений.
9
Это объясняет, почему нравственный закон часто идентифицируется космическим человеком с естественным законом. Действительно, в природе существует порядок. Так почему же, спрашивает космический человек, не должно быть порядка и у людей? Все разговоры о естественном праве, начатые стоиками и получившие свое философское выражение в теории Гроция, указывают на отношение космического человека к морали. С точки зрения космического человека, мораль должна быть понятной, рациональной, обращенной к сознанию и уму. Принятие хуким, законов, не постижимых рассудком, не укладывается в философию космического человека.
Философская этика, начиная от Платона и Аристотеля и кончая прагматической ситуативной моралью сегодняшнего дня, ориентирована на победу и успех. Человек полагает себя царем и стремится к триумфу над всем противостоящим.
Иудаизм, однако, знает, что мораль, ориентированная на царство и победу, не всегда адекватна. Мы уже говорили, что человек встречается с Богом не только в моменты радости и триумфа, но и в горе и отчаянии, когда Бог встает перед ним из теснин, из бездны. Тогда человек встречается не с величием, а со смирением Бога, умаляющего Свое величие, чтобы быть ближе к человеку. Само собой разумеется, что этот опыт всречи со смирением Бога должен породить и иную мораль, иную систему ценностей. Итак, есть две морали: триумфа и смирения.
Этика смирения берет свой исток в древней тайне цимцум — самосокращении, без которого было бы невозможно построить не только Храм, но и создать мир. Акт творения идентичен отступлению, сжатию. Бог в Своем смирении (метафорически говоря) отходит, уступая место для конечного мира. Ради своей любви к человеку и миру Бог готов потесниться, расставаясь с бесконечностью. Если Бог отступает и творение является результатом Его отступления, тогда по принципу подражания Богу мы призваны действовать подобным же образом. В определенных ситуациях человек должен стремиться не к победе, не к королевскому сану, а к святости. Королевское величие завоевывается победами, святость — поражениями.6
Что же происходит, когда человек отступает? Бог может приказать восстановить его триумфальное шествие к победе. Отступая, человек искупает движение вперед, а готовность терпеть поражение очищает неконтролируемую жажду победы.
Аврааму было велено смирить себя, отступить и признать поражение, отказаться от Исаака. Он послушался; Бог принял Исаака, но не забрал его, а возвратил Аврааму. В конце истории жертвоприношения Исаака Аврааму сказано: "И овладеет потомство твое врагами врагов своих" (Бытие 22:17). Авраам обрел победу в поражении.7
1 Рабби Шимон сказал: "Когда Бог собрался сотворить Адама, ангелы разделились на две группы: одни говорили: не надо его создавать, а другие — пусть он будет сотворен... Правда сказала: "Да не будет он сотворен, ведь он ложь" (Мидраш Берешит Раба, 8).
2 Разумеется, термин "космический" не следует понимать буквально, он относится не только к тем, кто занимается космическими исследованиями. Он характеризует человека вопрошающего, ищущего, стремящегося за пределы любой области: науки, коммерции, индустрии или гедонизма.
3 Нееврей спросил рабби ЙеЬошуа бен Кораха: "Почему Бог решил говорить с Моисеем из горящего куста?". Он ответил: "Чтобы научить его, что нет места, где бы не было Шехины (Божественного присутствия)".
4 Когда Бог повелел Моисею сделать Ему святилище, Моисей стал говорить: Слава Божья на небесах и на земле, а Он говорит — сделай Мне святилище". Но сказал Бог: "Не так Я полагаю, как ты (Но такими должны быть размеры святилища): двадцать брусьев на север, двадцать на юг и восемь на запад, более того, Я буду нисходить и, сжимая, вмещать свою Шехину в пространство локоть на локоть над Ковчегом Завета" (Мидраш Шмот Раба, 34).
5 В отличие от некоторых христианских теологов, которые косо смотрят на старания человека достичь звезд, иудаизм не просто мирится с этим, но и считает это стремление этически оправданным.
6 Подробнее эта мысль развивается р. Соловейчиком в статье "Катарсис" наст. сборника (прим. ред.).
7 Моисей был менее удачлив. Он отступил; издалека он мечтал о Земле, но его молитвы не исполнились. Он так и не вошел в Обетованную Землю, хотя до нее было рукой подать. Он послушался, но его полное подчинение не привело к победе. Непостижима воля Бога.