"Сочинитель"

Теплое зимнее утро в Израиле. я сижу за пишущей машинкой. За окном зеленые горы, белые дома, красные крыши. Это похоже на сон. За семь лет отказа я почти поверила, что из России мне никогда не уехать, В прошлом году вдруг представила себе, что я в Израиле, в Иерусалиме, хожу по улицам, прихожу к западной стене...

И, вот, теперь я, правда, здесь. Сижку за машинкой и пытаюсь выстукать на ней какой-то мотив. Что-то похожее на то, что слышится внутри. а машинка запинается и спотыкается и ритм мелодии получается несколько рваный. Дети в саду и в школе, маленькая спит, а Беня ходит вокруг меня и мешает писать.

Рассказ, как ребенок. Он вырастает внутри, потом начинает шевелиться, потом приходит ему время появиться на свет и тут его не уговоришь повременить. Я всю жизнь любила фантастику, и мечтала когда-нибудь начать писать фантастические рассказы, где-то даже научно- фантастические. И вот теперь - пишу. Однако, хватит, пора начинать .

Я проснулась утром от детского плача, кажется, плачет кто-то из моих детей. Глаза не открываются, но чувствую, что уже поздно.

Я опять проспала, опять ничего не успею. Тоска... Ужасно не хочется вставать. Но кто-то плачет, Кажется, Аля. Я собираюсь с духом и встаю. Плакала Аля. Дети мыли её под душем. "Что здесь происходит?" Все дети виновато опускают глазки, и только Илик отвечает радостно: "Мы моем Алю". - "А почему вдруг вы её моете? " - "А потому, что мы рисовали обои и она испачкалась в краске". Час от часу не легче: "Какие обои, ничего не понимаю!" Чувствуется, что Илик объяснить не может, поэтому приходится вмешаться Юле. "Вчера нам тётя Света объясняла, что в Средние века люди для красоты наклеивали на стены раскрашенную бумагу, и вот мы наклеили в кухне на стенку бумагу и нарисовали на ней картинки". - "Где же вы взяли бумагу?", Юля вновь опускает глазки: "У тебя в столе-— Ты так сладко спала, что мы не хотели тебя будить"...

Иногда мне кажется, что я терплю поражение на всех фронтах. Быт меня побеждает, с воспитанием детей я не справляюсь, на раскопки меня не зовут и даже рисовать я не успеваю, а если и успеваю, то не могу изобразить того, что хочу.

Я вытерла Алю и отправила детей гулять. Я вымыла кухню, поставила варить обед, положила стирать белье, и все равно мне казалось, что день пропал, и что жизнь проходит впустую. И тут позвонила Светка. "Как дела?" Я не стала плакать по телефону, хотя очень хотелось. Я рассказала ей про обои, но вышло почему-то не грустно, а смешно. "Послушай,- сказала Светка,- брось унывать. Тут вот, совсем недавно, ребята раскопали шикарный город в пустыне, недалеко от Тиля. Знаешь, где Тиль? Ну, не важно. Замечательный город, почти совсем целый, и по твоей теме - бесписьменная эпоха. Ни одной бумажки, но, должно быть, полно машин Может поедешь?"

Я представила себе город в пустыне и мне ужасно захотелось поехать я так давно не была на раскопках! Когда работаешь, случается, что работа начинает надоедать. Тяжело вставать каждый день рано, тащиться в раскоп, и копаться в мусоре тысячелетней давности, который из-за своей древности считается музейным экспонатом. Тяжело собирать машину по кусочкам, наугад; фантазировать, догадываться, что могло быть на месте утраченных кусков. А в результате все равно машина не работает, а если даже работает, то оказывается просто еще одной обычной машиной, каких полно во всех музеях. Но сейчас я почувствовала, что соскучилась по работе ужасно о, что готова сидеть в раскопах день и ночь и склеивать машины, и угадывать, и фантазировать... Куда бы же девать детей, хотя бы на недельку?

Вечер. Мотя открывает дверь плечом и закрывает её ногой. Он ставит рассеянно сумку на стул и продолжает читать письмо, которое, по-видимому, только что вытащил из ящика, "Мотя!" - он не откликается, "Мотя, привет" - молчание. Но я тоже хороша - стою в коридоре с кучей белья в руках и пытаюсь докричаться до мужа, хотя прекрасно знаю, что пока он не дочитает, он ничего не услышит. Я вздохнула и отправилась раскладывать белье. Через две минуть: Мотя вкатился в комнату; "Ну, Линочка, ну дорогая, ну не обижайся. Тут пришло очень важное письмо с Луны. На следующей неделе они собираются к нам приехать, может быть оставят нам заказ. А у нас в одном цехе перестройка и из-за этого второй не справляется. Надо успеть всё закончить, всё приготовить."

Я рассказала Моте про город в пустыне, "Это замечателъно, - сказал он,- конечно, поезжай, возьмешь бумагу, порисуешь." И тут я, наконец, расплакалась. Бедный Мотя! Он никак не мог понять в чем дело. Даже тогда, когда я рассказала ему про обои.

Ему даже не показалось, что это смешно. Он мне объяснил, что все в порядке, что инициатива - это показатель нормального развития детей, а рисование, особенно на стенах - полезно для развития воображения. Как ни странно, меня это успокоило. Один вопрос оставался открытым - куда девать детей? Но и это Мотя быстро уладил. Он позвонил своей двоюродной сестре. У неё у самой десять детей, но она сказал", что взять еще четверых для неё не проблема. "Главное,- сказала она,- относится к жизни философски, у меня проблем нет." Может быть она и права...

Полчаса я крутилась по аэропорту и так и не нашла, где рейс 535 на Тиль. Снова подошла к справочнику я снова получила тот же ответ: "На Тиль рейс 535" Я стояла и глупо смотрела на экран, когда вдруг услышала за спиной вежливый голос: "извините за любопытство, Вы что, тоже летите на Тиль?" - "Да,- ответила я,- но не могу найти, где на него посадка." - "А Вы кто по профессии, если не секрет?" - "Археолог". - "Ну так я и знал! Вы, гуманитарий, к поэтому у Вас сложные отношения с машинами." Наверное мне не следовало признаваться и тогда мое неумение разобраться в ситуации можно было бы объяснить, как он и пытался, профессиональными склонностями, а не врожденным идиотизмом. Пожалуй, при этом я бы только выиграла в его глазах. Где-то я читала, что женщинам выгодно притворяться слабыми и беспомощными. Однако, я тут же выпалила, что я специалист по древним машинам. Человек замялся и сказал, что, по-видимому, справочник - недостаточно древняя машина и поэтому я не нашла с ней общего языка, на что я сказала что-то вроде того, что она, еще более древняя, чем те, что я выкапываю. Одним словом, он встал на мое место и, быстро пробежавшись по клавишам, установил, что: во-первых, рейс на Тиль - не регулярный и искать его надо совсем с другой стороны, и во-вторых, из-за отсутствия пассажиров рейс отложен на час. "Ну что же, хорошо, что не отменили совсем, -сказал он,- подождем часок, заодно познакомимся, поскольку я тоже в Тилъ лечу. Я новый врач, меня зовут Мика."

Мика мне очень понравился. Высокий, бородатый, изысканно вежливый и при этом слегка ироничный. Невозможно объяснить, почему иногда вдруг с кем-нибудь быстро находишь общий язык, и не стесняешься говорить обо всем на свете. Мы сидели с Микой на скамейке, пили сок и болтали. "Современная наука,- сказал Мика,- пришла к выводу, что лучше людей совсем не лечитъ. Есть сотни способов лечения, но каждый способ по-своему вреден. Что остается врачу? выбирать меньшее из зол? Многие считают, что наша задача сводится к тому, что бы поставить диагноз и следовать за развитием болезни. Как ни странно, это почти всегда помогает. Ну, а если нет, то приходится констатировать смерть. Всё это древние знали не хуже нас."

"Да, я знаю, - сказала я,- я читала. Было время, когда пытались даже создать электронных врачей, потом от этого отказались. Теперь опять иногда сажают человека на машину, но сейчас никогда не употребляют "внушители" в машинах, а раньше как-будто это было очень популярно, пока, правда, не раскопали ни одной целой машины с "внушителем"'.'

Мы нашли наш рейс. Усевшись в кресло, Мика сразу задремал, а я принялась фантазировать. Беда у меня с этими фантазиями. иногда они меня уводят в совершенно невозможные области. Вот и сейчас мне так понравился Мика, что я стала воображать, как интересно было бы быть замужем за таким красивым и интеллигентным человеком. Как бы это могло получиться? Вот, например, если бы Мотя нашел себе другую жену... Тут мне стало страшно и я остановилась. Я ужасно люблю Мотю и не представляю, как бы я могла жить без него, даже если бы моим мужем был самый замечательный человек на свете. Я взглянула на Мику даже с некоторой неприязнью, хотя он, конечно, совершенно не виноват, что мне в голову лезет всякая ерунда. Я переключилась и постаралась думать о работе. Как интересно было бы выкопать что-нибудь необыкновенное, да еще в хорошей сохранности! В пустынях иногда бывают интересные находки, но тут мы прилетели.

Тилъ очень красивый, современный городок. Я легко себя чувствую в новых местах; мне уютно в гостиницах, какого бы цвета мебель там ни была и как бы она не стояла. Дома же меня постоянно что-то раздражает, хочется что-то поменять или переставить. Почему это так?

Ребята в экспедиции почти все знакомые. Все мне обрадовались. Стали наперебой рассказывать, какой замечательный город они раскопали. Все почти цело. Похоже, он был брошен жителями по непонятной причине. Сохранились дома, некоторые пустые, а в некоторых находят вещи в хорошем состоянии, целые. Как-будто бы жители ушли ненадолго, надеясь вернуться, и почему-то не вернулась. И машины есть, но ими пока никто не занимался. Вот я и займусь, но это - завтра, а сегодня -я пошла рисовать. Оказалось, что пустыню рисовать очень сложно (а что просто?). Может быть, это с непривычки? Все так красиво, а на бумаге не получается ну, ничего, буду стараться.

На следующее утро я встала рано, быстро позавтракала и побежала смотреть, что они там раскопали. Машины и вправду сохранились очень хорошо. Никогда такого не видела, Однако, все они - обычные, домашние машины. Только одна привлекла мое внимание, даже не знаю чем. Может расположением кнопокили тем, состояла из двух частей, что редко встречается. С неё я и начала. я запустила в машину жуков и они полезли чистить и спаивать её, одновременно рисуя мне схемы. Иногда они спрашивали, моего совета, но поломки были так ничтожны, что можно было и не спрашивать. Все куски были на месте. Удивительно, я с этим почти не сталкивалась. Но что самое странное, я не могла понять совершенно, что это за машина. Ясно было что она специальная, что само по себе встречается редко, но я никак не могла понять, каково ее назначение. Я копалась с ней пару дней, всё почистила и спаяла и всё равно не поняла, что это такое. Надо было попробовать её включать... по тут меня вызвали на Варду.

Позвонил мой старый друг Джонни. Он уже несколько лет работал археологом на Варде. Позвонил он мне и стал упрашивать приехать на недельку на Варду заменить его, потому что он заболел. Я сначала ничего не поняла: "Почему именно я?" - "Ты же мой старый друг, как ты можешь отказать больному человеку! Тут меня берут за горло, им аэропорт надо срочно строить, и некому произвеси- разведку. А меня привязали к машине, пока не выздоровлю. Не знаю прямо, что делать, никто не хочет помочь, у всех срочные дела." И все мои доводы оказались безполезны, что я сама здесь в Тиле только начала работать, и что детей пристроила не надолго. Ну как я могла отказать старому другу? Пришлось ехать.

Из аэропорта я сразу приехала в больницу, Джонни и вправду был привязан к машине и весь утыкан присосками, но выглядел вполне прилично. "Подхватил какую-то местную заразу,- сказал Джонни,- никто не знает, чем болею, но обещают вылечить. Ты не бойся, тут работы немного. Аэропорт собираются строить на плато, там голые скалы. Но всё-таки проверить надо, потому что на планете полно остатков древних культур." Мы погуляли по коридору, Джонни катил за собой свою машину. Потом я собралась ехать в гостиницу. "Тут близко,- сказал Джонни,- если через лес наискосок, то всего 15 минут. Однако, ты через лес не ходи, там местные безобразничают." - "А разве тут есть аборигены?" -"Да не сказать, чтоб аборигены. Эти - понаехали сюда с соседних планет, работают и кормятся у нас, а живут в лесах и в старых домах. Настоящие аборигены - те, что были с самого начала, - тихие, мирные. Мы их не трогаем, в они нас. Но только я тебя прошу, не вмешивайся тут в политику, всё равно не разберешься, кто прав, кто виноват, только врагов наживешь." - "А причем здесь политика?" - "Ой, не спрашивай! Тут целая свара. Нас ругают, что мы захватили их планету, присвоили их древние памятники, и всякая такая чепуха. Все же знают, что им наплевать на эти памятники и на эту планету, и что планета не их и памятники тоже. Просто хотят с нас еще что-то содрать, Нo многие на земле и даже здесь принимают всё за чистую монету. Я стараюсь не вмешиваться, мое дело маленькое, я себе копаю. И тебе советую - не вмешивайся! Прикажут - раскопай, прикажут - закопай."

Нa остановке никого не было. Я постояла несколько минут, а потом вдруг, неожиданно для самой себя, шагнула в лес. Было уже почти темно. Тропинка вилась между высоких деревьев, я подумала, что совсем не страшно, несмотря на все предупреждения, и оглянулась. Ярко освещенное здание больницы стояло на холме и его было еще хорошо видно, мне показалось вдруг всё очень похожим на театр, высокие темные деревья окружали меня, а освещенный дом как будто бы стоял на сцене и в его окнах видны были двигающиеся силуэты людей. Я пошла дальше, и странные мысли возникли у меня в голове: "Почему я пошла через лес? Кто толкнул меня? Разве я сама решила идти? А, если да, то когда это случилось. с какой момент? Вот я говорю себе: "Стой!" - и продолжаю идти, а могу ничего себе не говорить и остановиться." И я остановилась... Около тропинки, за деревьями виднелась вода. Это был небольшой пруд. Я села на берегу и стала смотреть на воду. Как будто есть какой-то смысл в том, что я сегодня пошла этим путем. Может быть, что-то должно случиться? И вот я сижу на берегу темного пруда, посреди леса и жду этого "чего-то". И я уже не знаю - это моя придуманная героиня сидит, или я сижу и смотрю в темную воду, к смотрю на темное небо с незнакомыми созвездиями. На противоположной стороне пруда показался какой-то силуэт, показался и исчез. Странное что-то происходит со мной, похоже, что я просто устала, надо идти.

Я пошла дальше по тропинке и вскоре подошла к выходу из леса. А там стояла будочка и в ней - парень. Он очень удивился, когда меня увидел, и вышел мне навстречу: "'Ты откуда взялась?" - "Я - с Земли" - "А, понятно, а то наши здесь не ходят, боятся, и ты лучше не ходи." Он довел меня до ворот, и тут вдруг вокруг нас что-то засвистело, затерещало застучало. Не знаю это стреляли или камнями кидались, я даже не успела сообразить. А парень что-то закричал в свое радио и быстро потащил меня к выходу, но через несколько шагов он крикнул: "Ай", и стал оседать на землю, и тут уж я его схватила в охапку и потащила. Мы были уже за воротами, когда я почувствовала, что руки у меня слабеют и в голове все кружится. "Наверное, меня тоже...",- пронеслось в голове. Но это была не последняя мысль. Последняя мысль была о том, что как раз перед тем, как все началось, мне почему-то захотелось, чтобы что-нибудь случилось, что-нибудь такое опасное...

Когда я открыла глаза, в комнате было светло, а у окна стоял Мика. Сначала я подумала: "Наверное, уже вечер", а потом подумала: "А собственно где же я?" - "Привет!,- сказала я,- что же со мной случилось?" - "Привет!,- сказал Мика,- не знаю, что случилось, какой-то шок, я очень рад, что ты очнулась." - "Где я?" Мика посмотрел на меня озабоченно - "Это же твоя комната, разве ты не помнишь?" Это действительно была моя комната в гостинице, в Тиле. "Но как я сюда попала?" - "Мы тебя принесли из лаборатории". - "Но ведь я была на Варде!" - "А что это - Варда?" -"Варда - это планета такая. Она мне приснилась что ли?" У меня было какое-то странное, смутное состояние. Я готова была поверить, что все это было во сне, но когда же этот сон начался? Может быть вообще нет такой планеты Варда? Но если бы мне сказали, что у меня нету друга детства Джонни, что он мне тоже приснился, я бы, пожалуй, не согласилась. Может быть, наоборот, это сейчас я сплю к вижу сон. Я спросила у Мики, что он думает по этому поводу, Мика задумался, а потом сказал, что пожалуй позвонит моему мужу, пусть он поможет мне разобраться. Мика еще посидел со мной и я рассказала ему все, что помнила про Варду. Потом мне стало спокойно и я заснула.

И опять проснулась. И опять было светло. И увидела Мотю. Он обнимал за плечи какую-то женщину и они оба смотрели в окно. Я снова закрыла глаза. Теперь явно со мной было всё в порядке. Я была уверенна, что это не сон. Я почуствовала, что жизнь моя рвется и что все летит куда-то в черную дыру. И страх, и боль, И отчаяние, но самое главное - ужас от того, что в какой-то миг просто так, в шутку, я себе что-то подобное уже воображала и вот все исполнилось! Я собралась с силами и снова открыла глаза. Они стояли теперь рядом со мной- "Привет, Мотя,- тихо сказала я." У Мотя был очень испуганный и озабоченный вид. "Линочка, родная, что с тобой? Как ты себя сейчас чувствуешь? А вот Номи. Ты её узнаешь? Они только вчера вернулись на Землю." Ой, правда, это же Номи, сестра Моти. Ну разве можно быть такой идиоткой! Наверное, я все-таки еще не совсем в порядке,

-Мотя, а что же все-таки со мной случилось?

- Ничего не случилось, дорогая. Мы - тут с Номи разобралисъ в твоей машине, посмотрели протокол и схемы. Ты представляешь, эта машина с "внушителем", а ты ее включила. Ты же знаешь внушатели могут быть очень опасны

- "Но я все же не понимаю, что это за машина?"

- "Ничего страшного - это просто "Сочинитель".

Вечер, поздно. Пора кончать стучать на машинке - дети спят. Передо мной худенькая стопочка листков - мой рассказ. Он сейчас начнет жить своей жизнью. Конечно, можно будет что-то поправить, но только мелочи. Я пока не знаю, получился он или нет. Может быть, пойму позже. А сейчас пора спать.

Снова утро. Утро в Иерусалиме. Опять Петя меня не разбудил. Я чувствую, что поздно, слышу шебуршение в квартире. Видно Петька опаздывал и опять не отправил детей в сад. Саша и Беня заходят в комнату и видят, что я уже не сплю. Подходят ближе и я вижу, что у Бени голова вся мокрая. "Что такое с Беней? Почему у него мокрая голова?"

- "А мы его вымыли"...