К оглавлению книги Н.Лейбович "Новые исследования книги Исход в свете классических комментариев"

      Книга Исход / Недельные разделы Ваякhель - Пкудей

Повторные описания устройства Мишкана

Два последних раздела книги "Шмот" снова возвращают нас к теме строительства Мишкана. В очередной раз в тексте перечисляются все предметы храмового убранства, которые уже были описаны в разделах "Трума" и "Тецаве", а также в начальных фрагментах раздела "Ки тиса". Некоторые из них лишь упомянуты в общем плане изложения, без подробного описания их форм и способов изготовления: например, когда Моше обращается к народу с призывом принести материалы для постройки (35:5-19). И напротив, другие храмовые предметы изображены со всевозможной тщательностью: при описании самого процесса возведения Мишкана и изготовления Бецалелем и мастерами его предметов. Вторично нам сообщают все, что относится к их дизайну и размерам, материалам и способам изготовления (36:8-38, 20). Еще и еще раз перечисляются названия каждого из них – по завершении их изготовления и когда они были представлены для показа Моше (39:33-41), и когда Господь повелел поместить каждый из них на отведенном ему месте. Разумеется, все эти повторы не могут не вызвать нашего удивления.

Абраванель – в комментарии к разделу "Ваякhель" – формулирует свой вопрос следующим образом:

В пяти фрагментах Торы упоминаются работы, относящиеся к строительству Мишкана, изготовлению его предметов. При этом изложение иногда обобщено, а иногда детализировано. Однако наибольшее удивление вызывает повтор, который мы встречаем в настоящем недельном разделе. Ведь после того, как Моше сказал Израилю: "И всякий мудрый сердцем среди вас пусть придет и сделает все, что повелел Господь" (35:10), вновь начинается подробное перечисление всех предметов храмового убранства: "Мишкан, и покрытие, и покрывало, и крючки для них, и балки..." (35:11) и т.д. Возникает вопрос: разве в предыдущих фрагментах все эти предметы не были перечислены и описаны самым доскональным образом? О каждом из них говорилось в отдельности, и, казалось бы, теперь остается лишь подвести итог: "...а сыны Израиля сделали, все как Господь повелел Моше, в точности так" (39:32). Какова необходимость раз за разом все это повторно излагать?1

А в комментарии к разделу "Пкудей" он говорит следующее:

Писание снова перечисляет различные предметы храмового убранства: "И доставили Мишкан к Моше – шатер и все принадлежности его: крючки для него, балки его, засовы его и колонны для него..." (39:33), о чем уже много раз говорилось в предыдущих эпизодах. И все эти повторения представляются нам излишними. Ведь было бы достаточным сказать лишь следующее: "И доставили Мишкан к Моше. И осмотрел Моше все сделанное и увидел, что всю работу исполнили так, как Господь повелел, – в точности так, и благословил их Моше". Какова необходимость еще раз описывать то, что уже было неоднократно и обстоятельно изложено несколькими разделами ранее?

Раши и представители его комментаторской школы (Рашбам, Бхор Шор, Хизкуни и др.) вообще не затрагивали эту проблему, в то время как комментаторы, жившие в Испании, достаточно активно занимались ее исследованием, хотя предложенные ими способы ее разрешения существенно отличались друг от друга.

Рамбан обращает наше внимание в основном на текстовые отличия при общем и более детализированном изложении. Он говорит следующее:

"...Всякий щедрый сердцем пусть принесет приношение Господу..." (35:5) Моше должен был представить общине подробное описание всех работ, которые ему повелел совершить Господь, для того, чтобы столь немалый объем пожертвованных ими средств можно было соразмерить с нуждами строительства. И поскольку объем этих работ также был достаточно велик, он подробно перечислил все предметы: "Мишкан, и покрытие, и покрывало, и крючки для них, и балки, и засовы его, и столбы его..." (35:11) и т.д. Таким образом, в этом месте каждый предмет упомянут среди общего плана изложения.

Неслучайно в этом контексте названия некоторых предметов выделены с помощью определенного артикля –המשכן ("Шатер"), הארון ("Ковчег"), השולחן ("стол"). Здесь они вычленяются особым образом по следующей причине: ранее детальное их описание уже было передано мастерам, которые непосредственно занимались их практическим изготовлением. А теперь Моше, обращаясь ко всей Общине Израиля в целом, упоминает лишь названия каждого из них. (Определенный артикль ה' подчеркивает, что здесь речь идет о тех самых предметах, о которых говорилось выше).

"И сделали все мудрые сердцем, исполнявшие работу, Мишкан: десять полос..." (36:8) Описание работ, связанных с постройкой Святилища, появляется в Торе пять раз2– то в общем виде, то с подробным перечислением всех частных деталей. Сначала – в разделе "Трума" – по отношению к каждому из предметов говорится: и сделай так-то и так-то, а в дальнейшем упоминается лишь название каждого из них: "...И сделают они все, что Я приказал тебе: Шатер собрания..." (31:6, 7), и т.д. вплоть до слов "...все так, как Я приказал тебе, пусть сделают они" (31:11).

Господь дал Моше повеления именно в такой форме (в разделе "Ки тиса" они изложены в общем виде, а не с подробностями) ради Бецалеля, Оhолиава и мастеров, исполнявших эту работу. И лишь затем они смогли приступить к ней. Ведь до этого они не могли начать строительство, до тех пор, пока не услышали полностью все указания, взвесили все то, что им предстояло сделать, и, исходя из этого, распланировали работу должным образом.

А во время строительных работ (см. начало раздела "Ваякhель") Писание сначала упоминает о храмовых предметах в общем виде, как сказано: "И всякий мудрый сердцем среди вас пусть придет и сделает все, что повелел Господь: Мишкан, и покрытие, и покрывало..." (35:10, 11). Однако при этом многие частности, наличествовавшие в первоначальных повелениях, которые Бог передал через Моше, опущены. Конечно же, Моше должен был дать всем мастерам, исполняющим работу, подробные указания: "Сделайте шатер в десять полотен, длина каждого полотна такая-то, а ширина такая-то...", и также поступить по отношению к каждой работе (т.е. сообщить мастерам все частности, касающиеся изготовления каждого предмета Мишкана, столь же подробно, как это было передано ему в разделе "Трума"). Однако в этом месте Писания детализированный показ предметов опущен, хотя, безусловно, Моше передал мастерам все указания в той же последовательности, в которой их сообщил ему Бог, ведь именно в соответствии с ними они изготовили каждый отдельный предмет.3

Столь подробное описание каждого предмета в этом фрагменте отсутствует постольку, поскольку на этот раз Моше не требовалось давать скрупулезные объяснения, как это было сделано в главах, содержащих повеления (раздел "Трума") и во фрагментах, посвященных их практическому осуществлению (далее – гл. 36-37); здесь же изложение представлено в сокращенном виде. Моше лишь сообщил мастерам о том, что покрытие Мишкана должно состоять из десяти полотнищ – пять сшитых полос с одной стороны, и пять – с другой (26:3), – и они поняли, что в соответствии с этим указанием они должны изготовить петли и золотые крючки. И так далее по отношению к каждой из работ: стоило Моше лишь дать им намек, как они сами понимали, каким образом им надлежит исполнить ту или иную работу. [Таким образом в этом фрагменте текста содержится лакуна и опущены все наличествовавшие ранее подробности.] Тем самым Писание косвенно сообщает нам о мудрости, разумении и смекалке, которыми были отмечены мастера.

В последующем фрагменте еще раз повторяется описание всех работ с теми же подробностями, что уже были изложены ранее: "И сделали все мудрые сердцем, исполнявшие работу, Мишкан..." (36:8); "И сделали полосы из козьей шерсти..." (36:14); "И сделали балки..." (36:20) и т.д.

И в этом фрагменте (т.е. в начале раздела "Ваякhель", содержащем повеление Моше сынам Израиля) было бы достаточным сказать следующее: "И сообщил Моше всему Обществу сынов Израиля обо всех работах, которые ему заповедал Господь". А далее, при описании работ, лишь подвести итог, отметив, что сыны Израиля исполнили все данные им повеления в точности: "И осмотрел Моше все сделанное, и увидел, что всю работу исполнили так, как Господь повелел, – в точности так, и благословил их Моше". (Рамбан привел стих 39:43, описывающий завершение строительства и демонстрацию Мишкана перед Моше; тем самым он хотел показать, что Писание могло бы пропустить все предыдущие разделы, оставив вместо них лишь один стих, подводящий итог всем работам.)

Однако недаром Моше упоминает и Общину Израиля, и мастеров в том же самом фрагменте, где в общем виде представлены все необходимые для сооружения Мишкана работы (см. начало раздела "Ваякhель"). Таким образом он намеревался вдохновить людей на принесение крупных пожертвований, а мастерам дать адекватное представление о том, какой объем работ им надлежит исполнить.

Затем все работы перечисляются в детальном виде... и после этого Писание снова в общем виде сообщает нам о том, как предметы были принесены к Моше для показа: "И доставили Мишкан к Моше – шатер и все принадлежности его: крючки для него, балки его..." (39:33) Так нам сообщается о том, что мастера приносили каждый предмет, лишь полностью завершив его изготовление – в соответствии с надлежащим порядком. Ибо ни один из предметов не был представлен Моше до тех пор, пока работа над ним не была завершена полностью, как об этом сказано (в стихе, предшествующем описанию демонстрации предметов): "И завершилась вся работа по сооружению Мишкана, Шатра собрания..." (39:32). И лишь после того, как строительство Мишкана было полностью завершено, мастера собрались вместе, чтобы показать его Моше. Это было исполнено в соответствии с должным порядком. Сначала они сказали ему: "Учитель наш, вот Мишкан, а вот его составляющие...". А затем: "Вот Ковчег, а вот его шесты...". И так далее с каждым из предметов...

До сих пор Рамбан объяснял, каким образом мотивируются текстовые повторения и купюры во фрагментах, рассказывающих о Мишкане. В заключение своих слов он дает ответ на стержневой вопрос о значении повторений в Писании, изложенных как в общем, так и в частном виде:

Основное правило гласит: многочисленные повторения указывают на благоволение и любовь, с которыми Господь взирал на эту работу; Он страстно желал ее исполнения и поэтому множество раз упомянул о ней в Торе Своей, дабы увеличить награду тех, кто занимался ею. Та же самая идея изложена в мидраше: "Обыденная беседа слуг патриархов милее Вездесущему, чем Учение их сынов. Ведь рассказ Элиэзера в Торе повторяется со всеми подробностями [в то время, как многие фундаментальные принципы Торы в ней лишь обозначены намеком, 'избыточной' буквой или словом]" (Брейшит рабба 60:11). Если так, то и впрямь "обыденная беседа слуг патриархов милее Вездесущему, чем Учение их сынов".

Автор комментария "Ор hахаим", говоря о важности повторений в тексте Писания, пошел по стопам Рамбана:

"И сделали все мудрые сердцем, исполнявшие работу, Мишкан: десять полос..." (36:8) Писание еще раз перечисляет все детали и не ограничивается тем, что сказано: "А сыны Израиля сделали все так, как Господь повелел Моше...", по той же самой причине, на которую уже указывали мудрецы в рассказе об Элиэзере, рабе Авраама. А именно: поскольку этот рассказ особо любим Всевышним, он излагается в Торе дважды. Точно также и при возведении Мишкана – поскольку этот рассказ любим Всевышним, он повторяется в Торе дважды.

В обоих комментариях, приведенных выше, проводится параллель между повторениями из нашего раздела и повторениями из 24-й главы книги "Брейшит". Однако разница между ними бросается в глаза.4В книге "Брейшит" повтор органично вписывается в повествование, являясь при этом его неотъемлемой частью. Каждая подробность имеет здесь свою смысловую нагрузку: сам сюжет, первоначально излагаемый Торой, его пересказ, звучащий в устах раба, стилистические изменения, вкрапления новых деталей в сюжет, купюры и прочие текстовые вариации... Каждая деталь, которая может помочь рабу исполнить возложенное на него поручение и расположить к себе членов семьи Ривки, в его пересказе нарочито подчеркнута, броска и несколько преувеличена. А деталь, которая может помешать ему и вызвать их неприязнь, опущена или самым тщательным образом заретуширована. Однако в разделе "Ваякhель" вторично изложенные фрагменты чаще всего приводятся почти дословно. (О незначительных текстуальных расхождениях мы поговорим позже.) Поэтому объяснение, предложенное Рамбаном и автором "Ор hахаим" (согласно которым повторения свидетельствуют об особом благоволении Творца к тем разделам Писания, где рассказывается о Мишкане) не способны полностью удовлетворить наше любопытство. Ведь многие фрагменты, содержащие в себе фундаментальные принципы Торы, не излагаются в ней второй раз.

Ралбаг открывает свой комментарий тезисом, согласно которому текст Священного писания не терпит никаких излишеств:

Стоит внимательнее присмотреться к данному вопросу, дабы найти разрешение глубокой проблеме, с которой мы сталкиваемся в этом фрагменте и во многих других рассказах Торы. Казалось бы, Тора, по сути своей являющаяся образцом целостности, не терпит ни повторений, ни расширений. Однако в этом месте текста мы сталкиваемся с удвоением, которое представляется нам излишним. На первый взгляд было бы достаточным сказать следующее: "И исполнил Бецалель, сын Ури, сын Хура все работы по сооружению Мишкана так, как Господь повелел Моше, а с ним и Оhолиав, сын Ахисамаха..."!

И хотя с подобными удвоениями мы встречаемся во многих фрагментах Торы, единого тому объяснения – удовлетворительного и всеохватывающего – так и не было найдено вплоть до сегодняшнего дня.

Итак, Ралбаг утверждает, что не существует универсального объяснения тому, почему в одних фрагментах Священного писания изложение более сжато, а в других, напротив – расширено и содержит повторы, кажущиеся избыточными. Тем не менее – в качестве единого обобщающего ответа – он предлагает нашему вниманию весьма осторожное предположение:

И возможно, что в эпоху дарования Торы в письменных текстах были повсеместно распространены стилистические фигуры, обязывающие выстраивать любое повествование подобным образом; и поэтому пророк построил свой рассказ в соответствии с этим принципом.

Если это действительно так, то повторения в Священном писании обусловлены стилистическими особенностями письменных текстов, характерными для той исторической эпохи; именно этот фактор явился определяющим и оказал влияние также и на текст Торы, и поэтому Ралбаг говорит о том, что "пророк построил свое изложение в соответствии с этим принципом".

Подобный ответ можно встретить во многих исследованиях, появившихся за последние полтора века. Именно в этот момент в литературоведении получил распространение новый, "исторический" подход в области анализа литературных форм, языковых стандартов и стилистических фигур и других элементов культуры, которые начали рассматривать на общем фоне соответствующей исторической эпохи, проводя параллели из других литературных памятников того периода времени. Кассуто, например, объясняет рассматриваемые нами текстовые повторения в свете принятых условностей построения повествовательных текстов, вообще характерных для древневосточной литературы. В тех случаях, когда со скрупулезным перечислением всех подробностей описывался приказ, обязывающий совершить то или иное практическое действие, было принято, чтобы и при описании его исполнения эти подробности были соблюдены и переданы со всей тщательностью, слово в слово. Различие между Ралбагом и современными исследователями заключается лишь в том, что последние в своих трудах опираются на множество оригинальных литературных памятников Древнего Востока, открытых за последний век, в то время как Ралбаг выносит свою оценку на основании собственных предположений.

Наряду с этим процитированное нами толкование Ралбага (а также Кассуто, и многих других) не является полностью удовлетворительным. Поскольку все еще остается открытым вопрос о том, почему именно в эпизодах, посвященных сугубо техническим деталям, Тора идет по пути расширения или многократного повтора идентичных фрагментов, в то время как в других местах, содержащих повеление и исполнение, она сокращает или полностью упраздняет одно из них. Уже упоминалось, что согласно Рамбану5 в этом случае Тора могла бы ограничиться одной лишь фразой: "А сыны Израиля сделали все так, как Господь повелел Моше, в точности так..." (см. Брейшит 6:22, Шмот 12:28 и во многих других местах). В этой связи возникает вопрос: если литературные условности той эпохи определили стилистику текста, то почему их влияние не прослеживается во всех без исключения эпизодах Торы?

Ралбаг и сам, по-видимому, чувствовал явную недостаточность собственного ответа, поэтому он предлагает нам и другие объяснения. Вот одно из них:

Поскольку во многих, наиболее существенных эпизодах Торы изложение сжато, то в тех местах, где пространность не искажает смысла, оно является расширенным. Вывод о том, что пропуски в тексте неизбежны, поскольку для Торы характерно сжатое изложение – ошибочно. Ибо вполне очевидно, что чаще всего для нее свойственно именно пространное изложение.

Исходя из этого, мы можем установить, почему в наиболее значительных местах Торы изложение сжато. Основной тому причиной является характер самой темы, преподнесенной именно в такой форме. И если мы всесторонне рассмотрим эти текстовые особенности, то поймем, о чем сообщают нам эти пропуски...

В соответствии с этим мнением купюры и повторения в Торе преследуют определенные дидактические цели. Неоднородность стиля оберегает нас от заведомо ложного вывода о том, что текст Священного писания в первую очередь должен отличаться "способом изложения, характерным для той исторической эпохи" или "отточенным литературным стилем". Единственная мотивация данных несоответствий – заставить читателя выискивать в каждом фрагменте, изложенном с купюрами или повторениями, новые смысловые грани. Оба комментария Ралбага дополняют друг друга, и поэтому нам трудно согласиться с тем, что написал Абраванель:

Однако почему Писание неоднократно сообщает в отдельности о каждой из работ? Почему недостаточно сказать один раз в общем виде: "И сделали... как повелел Господь Моше"? Я ознакомился с тем, что написал по этому поводу Ралбаг, но его идеи мне представляются малосодержательными.

Разумеется, исследователи, занимавшиеся поиском аллегорического смысла, – мнения которых мы уже цитировали при обсуждении раздела "Трума"6, – выступали против подобной постановки вопроса в том виде, как это было сформулировано ранее: почему повторения, кажущиеся нам избыточными, встречаются именно при описании сугубо технических деталей? Ведь согласно их точке зрения каждый элемент текста в эпизодах о Мишкане и составляющих его предметах – относительно материалов, формы или размеров – несет в себе глубокое мистическое и символическое значение. В соответствии с этим подходом собственный аллегорический комментарий предлагает нам р. Шимшон-Рефаэль Гирш:

"И сделали все мудрые сердцем, исполнявшие работу, Мишкан: десять полос..." (36:8) Святилище и каждый предмет храмового убранства наделены символическим значением. Но ничто не обладает символическим значением, если изначально не сделано как символ. Ведь даже использование в святых целях "письменности и [высеченных в скрижалях] письмен" (см. Пиркей авот 5:6) – которые сами по себе не содержат никаких иных смыслов, кроме тех, которые они означают – тем не менее, обусловлено намерениями писца, подобно тому, как свиток Пятикнижия обладает святостью лишь в том случае, если он был написан "во имя святости свитка Торы". Более того: особая настроенность требуется при написании Святых Имен, и чтобы писец в этот момент произносил своими устами: "ради святости Имени". По меньшей мере на нем лежит постоянная обязанность мысленно представлять перед своим взором буквы Святого Имени Господа. Однако, что касается предметов храмовой утвари, то в момент их изготовления стоит вспоминать об их особом символическом значении в гораздо большей степени. Поскольку подобные вещи – ларцы, столы, светильники, занавеси и одежды – используются и вне стен Мишкана, в нашем повседневном быту.

Принимая во внимание все изложенное, можно понять, почему повторно – со скрупулезным соблюдением всех подробностей – описывается изготовление Мишкана (36:8-39:32), хотя повеление об этом уже было изложено ранее в разделе "Трума". А также, почему Тора по окончании работ еще раз перечисляет все предметы во время показа их Моше (39:33-43), и почему она еще раз возвращается к этому в 40-й главе при описании возведения Мишкана? И почему текст не довольствуется коротким итоговым сообщением о том, что мастера, занимавшиеся строительством, сделали все по слову Господа, принесли все изготовленные предметы к Моше, и тот, возведя Мишкан, поместил каждый из них на отведенном ему месте, в соответствии с Его повелением?

Если мы не ошибемся в наших догадках, то избыточные повторения должны учить нас следующему: во всех случаях – при строительстве Мишкана, при показе его Моше и при его возведении – мастера помнили о том символическом значении, которое заключал в себе тот или иной предмет, находящийся перед их глазами. При изготовлении предметов и составляющих их частей, при демонстрации и возведении Мишкана имела место та особая направленность ума, о которой говорилось выше.7

Совершенно иной подход к этой проблеме демонстрирует М. Мендельсон (см. "Беур", заключительный фрагмент комментария к книге "Шмот"). Говоря о смысловом значении многочисленных повторов в разбираемых нами фрагментах, он полностью игнорирует идею об "особой настроенности ума" поскольку об этом в тексте Торы прямо ничего не сказано. Зато он обращает наше внимание лишь на практические действия:

Итак, мы заканчиваем рассмотрение Книги Исхода, повествующей о даровании Торы, о Мишкане, о его предметах. В различных фрагментах Талмуда и в мидрашах мудрецы говорили о целях практических работ, заповеданных в связи со строительством Мишкана, о том, что олицетворяли собой его предметы, почему каждый из них имел свой установленный размер и определенную форму. И как сказал р. Нехемья в мидраше "Ялкут Шимони" (раздел "Пкудей"): "Мишкан олицетворял собой все мироздание в целом: полотнища – небо и землю, жертвенник для всесожжения – животный мир, жертвенник для воскурения – ароматные запахи, светильник – солнце и луну...". По этому же пути пошли величайшие из поздних законоучителей: Ибн Эзра и Рамбан, Рама, Абраванель и Ралбаг. Каждый из них, в соответствии с собственным индивидуальным методом, старался проникнуть в глубочайшие тайны, сокрытые за внешними архитектурными формами. Мы же следовали нашему главному принципу, стараясь не отклоняться от простого смысла текста. Именно так поступил Раши, рассматривая работы, связанные со строительством Мишкана и изготовлением его предметов. Он отбросил в сторону все намеки и заключенные в них тайны, и занялся исследованием сугубо буквального смысла текста, прибегая при этом к изречениям мудрецов и ученых, изучающих слово Господа.

Если же душа твоя стремится к познанию, ты можешь воспользоваться трудами великих мудрецов, имена которых мы уже упоминали выше, и тем самым обретешь удовлетворение. Однако если в их словах ты обнаружишь разногласия, например, если один из них будет утверждать, что эти предметы олицетворяют собой круги небесных сфер, другой – те или иные органы человеческого тела, а третий – недосягаемые разумом духовные области, тем не менее, не стоит закрывать глаза на эти комментарии; не игнорируй их слов из-за подобных расхождений, поскольку нужно видеть водораздел между различием и противоречием. Вполне может быть, что до тех пор, пока различные точки зрения не вступают в противоречие, каждая из них верна, хотя сами комментарии могут при этом существенно отличаться друг от друга. Ибо таковы стези Высшей Мудрости: одно божественное деяние заключает в себе множество разнообразных смыслов. Чудеса, явленные при Сотворении мира, дают нам возможность воочию узреть, что Благословенный мудростью Своей наделяет каждое Свое деяние бессчетным количеством разнообразных смысловых оттенков. И чем глубже человек стремится проникнуть в суть божественных деяний, тем больше новых значений он открывает для себя. Если это верно по отношению к Сотворению мира, почему это не может оставаться верным по отношению к практическому служению человека, при исполнении им заповедей Торы?

Однако поскольку нам оставлены в наследие труды, авторы которых занимались изысканиями сокровенных смыслов, позволим и мы себе сделать дополнение к словам наших великих предшественников, имена которых были упомянуты ранее. С Мишканом и строительными работами связан еще один аспект, о котором, возможно, ранее никто не упоминал лишь потому, что он очевиден и бросается в глаза. А именно: когда Господь избрал народ, приблизил его к Себе и сделал его Своим сокровищем, мудростью своею Он узрел, что коль скоро они на своей земле сплотились в единую общественную формацию, им потребуются различные ремесла, "чтобы делать всякую работу: резчика, и вязальщика", без чего, собственно говоря, не может существовать ни одно человеческое сообщество. Эти ремесла можно условно разделить на следующие категории:

"необходимые", без которых человек не может вести благополучное существование; к ним относятся те ремесла, благодаря которым человек обеспечивает себя пропитанием, одеждой, жильем;

"прикладные", приносящие человеку практическую пользу и оказывающие ему помощь; например, строительство дорог и мостов, обработка металлов и других материалов;

"художественные", украшающие жизнь человека и привносящие в нее комфорт; например, ремесла вышивальщика, резчика, художника, тесальщика, золотильщика... Все эти ремесла, способствуя процветанию человеческого сообщества, достойны всяческого восхваления, до тех пор, пока их применение ограничено разумными пределами и не выходит за рамки дозволенного.

Отсутствие контроля над ремеслами способно нанести ущерб. Однако чрезмерное попустительство в сфере искусств и творческой деятельности может полностью разрушить благополучие державы. В таком случае возрастает стремление к телесным наслаждениям, ослабляющим организм, высшими благами объявляются ненасытность и избалованность. Все это порождает зависть и разногласия, войны и конфликты между соседями, нарушает заведенный общественный порядок, жизнь становится хаотичной и безнравственной... Господь повелел своему народу освящать во Имя Его первые плоды земли и перворожденные плоды утробы скота, как сказали мудрецы: "В мире не существует такой вещи, начала которой не были бы посвящены Небесам". Поэтому Он возжелал, чтобы первоначальные плоды человеческих помыслов и способностей, имеющие отношение к устройству страны, также были перенаправлены на святые цели, став инструментом для проведения божественного служения в Мишкане, наряду с предметами храмового убранства и одеждами служителей. Тем самым все человеческие деяния будут посвящены Небесам. Каждое из них будет напоминать людям о Боге, и они не станут стремиться вслед за роскошью и тщетой, ибо "Искусство, к которому не прибегали при строительстве Мишкана – не искусство", и человеку из народа Израиля, рабу Божьему, не пристало им заниматься.

Итак, отнюдь не аллегорическому смыслу каждого отдельного храмового предмета посвящен этот комментарий. Кроме того, в нем не сказано, какой духовной идее или какой тайне Творения соответствует то или иное практическое действие, связанное с их изготовлением. Заповеди, относящиеся к сооружению Мишкана и изготовлению предметов, составляющих его – строить, шить и ткать, переплавлять и прокатывать металлы, соединять, клеить, ковать, распиливать, обрабатывать камни и древесный материал, прясть – стоят в одном ряду с особой категорией повелений, обязывающих посвящать Господу все "первоначальное". К этой категории относятся предписания о принесении в Храм первых плодов нового урожая, отделении халы и освящении первенца, каждое из которых помогает человеку осознать свое место в этом мире, напоминая ему о том, что любые богатства даны ему в залог Всевышним. Однако в нашем случае не первые плоды урожая или перворожденное от скота являются освященными, но нечто более ценное: сила разума и практического действия человека. Прежде чем еврейский народ осел на своей земле и ему были даны заповеди, связанные с постройкой жилого дома, насаждением виноградника, обработкой садового участка, заповеди для города и для деревни, он должен был посвятить собственное мастерство, искусство и умение Имени Творца, подарить первоначальные результаты любой деятельности Небесам.

Согласно комментарию М. Мендельсона Тора дает самую высокую оценку практическим действиям человека и отнюдь не отрицает достижений цивилизации. (Эта идея излагается Рамбаном в комментарии к самому первому повелению Торы: "...наполняйте землю и овладейте ею..." (Брейшит 1:28).)8

Разумеется, образ жизни рехавитов (см. Ирмеяhу, гл. 35) не является идеальным, поскольку он не был изначально заповедан Торой. Однако достижения технического прогресса, развитие общественной жизни и культуры, освоение материи, возникшей в шесть дней Творения, хотя и отмечены благословением Господа, также таят в себе определенную опасность, поскольку в случае неумеренности они ведут к растлению нравов и деморализации общества, что в свою очередь становится причиной эксплуатации человека человеком.

Посвящение всех изначальных помыслов человека Творцу в повседневной практической деятельности М. Мендельсон рассматривает как своего рода щит против губительных последствий прогресса человеческой культуры. Свой комментарий он продолжает следующими словами:

Это предписание не было дано Благословенным в явном виде (имеется в виду, что Тора не ограничила сферу применения тех или иных ремесел, совершенствующих бытовые удобства и привносящих комфорт в нашу жизнь). Кроме того, в Торе нет четкого водораздела между безусловно необходимым и желательным, между разрешенным и чрезмерным, поскольку Святой, благословен Он, не сделал в этом отношении никаких конкретных ограничений, так как с течением времени окружающие условия подвержены изменениям. Когда же сыны Израиля пришли на свою землю и обрели покой от врага, добились процветания и благоденствия, стали посвящать больше внимания совершенствованию трудовых навыков и мастерства, у них не было причин отказываться от ремесел, связанных с искусством и художественным творчеством. Обратите внимание на то, что Ковчег Господень еще при царе Шломо находился за завесой, и пока власть была в его руках в Иудее и в Израиле "сидел каждый под лозой виноградной своей", а серебра и золота было в Иерусалиме в изобилии, Господь повелел соорудить обитель ради Его Имени. Кроме того, царь воздвиг для себя дворец и построил великолепный дом из леса ливанского, сделал в нем различные украшения, соорудил себе престол из слоновой кости, сделал множество сосудов для питья и храмовых предметов...

Мы видим, что в те дни ремеслами пользовались надлежащим образом, соблюдая меру, и сколь славно было, если бы им удалось не преступить эти пределы! Однако вскоре вседозволенность и пристрастие к наслаждению взяли верх, и люди стали злоупотреблять тем, что было разрешено; всем известно, к чему это, в конечном счете, привело... Но поскольку критерии, с помощью которых устанавливаются рамки, изменяются с течением времени, не стоит проводить какую-то конкретную границу. Наиболее правильный путь, следуя которому можно избежать западни – руководствоваться изречением наших мудрецов, благословенна память о них: "И все деяния твои будут во Имя Небес". Помня об этом принципе, человек сможет отличить добро от зла, не будет следовать за наущениями своего развращенного сердца. И поэтому Господь не установил границ, но повелел, чтобы люди, сконцентрировав все свои деяния и помыслы, посвятили Ему первые плоды собственных усилий. Благословен Он и благословенно Имя Его, отделившего нас от народов, давшего нам истинную Тору и справедливые законы, ради того, чтобы мы всегда испытывали любовь и трепет пред Ним!

Если это так, то может быть данное объяснение позволит нам найти ответ на вопрос, почему Тора не ограничилась изложением повеления о постройке Мишкана в общем виде, но еще и еще раз повторила эти фрагменты, тщательно повторяя все подробности. Очевидная, бросающаяся в глаза параллель между разделами, описывающими работы по приношению и работы по сооружению, наталкивает нас на определенные выводы. Здесь не только сообщается об изготовлении Мишкана в пустыне, что имело место в еврейской истории лишь однажды, но и о посвящении Богу начальных результатов всякой деятельности еще до вхождения еврейского народа в его землю.

Примечания

1 Подобный вопрос многие комментаторы задают в связи с фрагментом, повествующим о принесении жертвоприношений вождями колен Израиля (см. "Бемидбар", глава 7). Аналогичный эпизод там повторяется двенадцать раз, хотя все жертвоприношения были одинаковы. На первый взгляд вслед за описанием первого жертвоприношения было бы достаточно сказать следующее: "И такие же приношения делали ежедневно остальные вожди колен". См. Рамбан, комментарий к "Бемидбар" (7:2): "И подошли вожди Израиля..."

2 Рамбан выделяет пять фрагментов, содержащих повторы:

(А) Повеление, данное Моше в разделе "Трума", изложенное со всеми подробностями (гл. 25, 26 и частично гл. 27).

(Б) Повеление, данное Моше, для того, чтобы он передал его Бецалелю и мастерам, изложенное в общем виде (31:6-11).

(В) В обращении Моше к народу Израиля с призывом приносить пожертвования на постройку Мишкана, изложенное в общем виде – в начале раздела "Ваякhель" (35:5-19).

(Г) При описании исполнения этой заповеди все изложено еще раз со всеми подробностями (36:8-37:29).

(Д) Показ предметов Моше, изложенный в общем виде (раздел "Пкудей" (39:33-43)). Пояснения к этим пяти фрагментам содержатся в комментарии Арье-Лейб Штейнгарта к Рамбану "Кур заhав" (Иерусалим 5696).

3 И здесь Рамбан придерживается собственного принципа комментирования текста: "Характер повествования в Писании меняется: иногда одно и то же послание при передаче его Богом Моше излагается подробно, а при повторении – в устах Моше – в сокращенном или измененном виде, иногда же не упоминается вообще". См. также "Ки тиса": "Так сказал Господь, Бог Израиля...", прим. 6, стр. 312. Однако в нашем случае Рамбан не ограничивается этим принципом, но пытается найти причину купюрам и сокращениям.

4 Гайдеман в своей статье, посвященной стилистическим особенностям сюжетной канвы Священного писания, небезосновательно проводит водораздел между тем, что он называет "объективными повторениями" (напр. разделы "Ваякhель" и "Пкудей") и "субъективными повторениями" (напр. раздел "Брейшит", глава 24).

5Ср. выше с прим.3

6 См. выше стр. 154.

7 В примечании 1 проводилась аналогия с другой темой – жертвоприношениями вождей Израильских колен. Один из возможных ответов Рамбана на вопрос о большом количестве повторов в этом эпизоде сходен с ответом, предложенным р. Шимшоном-Рефаэлем Гиршем (комм. к Бемидбар 7:2):

Мидраши содержат еще один вариант объяснения этому. Каждый из вождей собирался сделать пожертвование такого же размера, как и все остальные. Однако, скажем, Нахшон при принесении пожертвования имел собственную мотивацию, и благодаря его примеру каждый из вождей вкладывал в это действие свой определенный смысл.

8 См. "Новые исследования книги Брейшит", стр. 9, 10.

Продолжение