/1:19-22/ Наоми и Рут приходят в Бейт-Лэхэм .
Объяснение мидрашем причины, почему весь город
собрался при их приходе. Тшува народа. Наоми, как
центральный персонаж главы 1.
Мы уже обсуждали начало книги "Рут", которая
читается в праздник Шавуот, и которую, согласно
традиции, написал пророк Шмуэль. Он же написал и книгу
"Шофтим", описывающую эту эпоху вцелом. В самой
первой главе описано, что Элимэлэх, муж Наоми, был из
самых важных людей в царском колене Йеhуды, и был
человеком не только очень прочного материального и
общественного положения, но и был человеком
выдающихся качеств и реальным претендетом на то,
чтобы стать царем, если подойдет время назначать царя.
Однако, он совершил непоправимую ошибку: он
дезертировал от своего народа во время голода, и за это
был наказан смертью с Неба. Его сыновья, женившиеся на
моавитянках, прожили там лет 10 и умерли, а Наоми,
оставшаяся с двумя невестками - моавитянками,
услышала, что Всевышний позаботился о своем народе, и
приняла решение вернуться в свой город Бейт-Лэхэм.
Наоми усиленно отговаривает невесток от того, чтобы они
шли с ней, и в конце концов одна из них - Орпа понимает
справедливость ее доводов и возвращается, а вторая -
Рут прилепилась к ней, и делает гиюр, правда, мы не
знаем, в какой именно момент она гиюр сделала; и они
возвращаются в Бейт-Лэхэм.
Говорится (1:19): "И пошли они обе (Наоми и Рут), пока не пришли в Бейт-Лэхэм. Когда они пришли в Бейт-Лэхэм, весь город собрался к ним, и сказали женщины: "Это ли Наоми?" Ясно, что было чему удивляться, потому что перемена с Наоми, произошедшая за эти 10 лет, была чудовищной: уходила женщина, полная сил и обаяния и доброты, мидраш говорит, что Наоми всегда давала соседкам поносить свои драгоценности и пр. И вот, ее постигло самое страшное несчастье: она потеряла и мужа, и сыновей. Комментаторы высказывают такое мнение, что Наоми не была наказана так сильно, как ее муж Элимэлэх, потому что в конце концов жена следует за мужем, но тем не менее, она все-таки была наказана, поскольку умная и праведная жена, как правило, все-таки может остановить мужа от неправильного поступка. Примером этому может служить эпизодический персонаж из книги Бемидбар в разделе Корах. Там перечисляются основные участники бунта Кораха, и в том числе Он из колена Реувена. Его жена убеждала, что ему ходить с бунтовщиками не надо, но он отвечал, что обещал товарищам. Тогда она, поступив дерзко, простоволосая уселась у входа в шатер, и не пустив его, тем спасла жизнь мужу. Поэтому, можно сказать, что Наоми, очевидно, как-то не достаточно употребила свое влияние на мужа, хотя она была женщиной очень умной и проницательной, как мы увидим в конце книги.
То, что сказано, что, когда они пришли, все собрались посмотреть на них, как-то плохо согласуется с тем, что в дальнейшем к ним никто не проявляет никакого внимания. Конечно, они могли таить на них обиду за то, что эта семья дезертировала в трудное время, но все равно очень удивляет, как может происходить у евреев такое, что, видя в каком тяжелом и моральном и материальном положении находятся эти две женщины, с ними никто не общается. Мидраш объясняет так, что люди собрались потому, что у Боаза, одного из главных героев этой книги, умерла жена, и ее хоронили. Мидраш это рассказывает не просто, как объяснение тому, что происходит, то есть, тому, что собрался весь город, но говорит, что это проявление той тшувы, которую сделали евреи. Мы помним, как мидраш объясняет, почему был голод, с которого начинается вся эта история. Голод был наказанием народу за то, что они поленились как следует почтить Йеhошуа. В конце книги Йоhошуа говорится только, что Йеhошуа умер, и был похоронен с северу от некого неизвестного места под названием Гааш. Мидраш считает, что это - преступление, когда такому большому человеку - пророку, руководителю, который собственно завоевал и раздал народу эту землю, они не уделили практически никакого внимания: его не похоронили и не оплакали, как было положено по его рангу. И они не просто поленились его похоронить, как надо, а они занимались радостным и важным делом: каждый уселся под своим виноградником и своей смоковницей. Теперь же, когда умерла жена Боаза, которого основная линия мидрашей считает шофетом Ивцаном, руководителем народа в тот период, то весь город собирается, оказывает ей соответствующий почет, что рассматривается мидрашем, как исправление того греха, за который было наказание голодом.
Ответ на вопрос. - О том, были ли дети у Боаза с его первой женой, ничего не известно, да это не настолько существенно, потому что мы встречались с рассказами о людях и более крупного калибра, о детях которых или совсем не упоминается, или упоминается только вскользь.
Например, говорится: "Вот, порождение Моше и Аарона" и перечисляются дети Аарона; ничего не говорится о детях Моше, и не встречалось это даже в мидрашах. Если бы было наоборот, и Боаз бы умер раньше жены, то наличие или отсутствие детей у них было бы важно для процедуры ибума. А поскольку Боаз жив, и речь пойдет о его женитьбе, то такой проблемы нет.
Не стоит особо останавливаться на подробностях, например на том, что Наоми сказала не называть ее Наоми, что означает "приятность", а попросила называть ее Мара, потому что Всевышний сделал ей горько; и дальше она объясняет свои горести. И на этом кончается первая глава - на том, как они вернулись. Центральным персонажем первой главы можно считать Наоми, потому что все мужчины как бы были при ней, и невестки тоже прилепились к ней. Правда, Рут в середине первой главы тоже произносит очень важную и единственную за всю ее биографию активную речь, которая является примером того, что такое настоящий гиюр, когда она говорит: "Не уговаривай меня, куда ты - туда я; твой народ - мой народ; твой Бог - мой Бог". Тем не менее, центральный персонаж там именно Наоми, а дальше, Наоми, не переставая быть решающей фигурой, неколько "уходит за кулисы", она как бы переселяется в Рут. Она нисколько не живет для себя, а воспринимает мир через Рут, и осмысливает этот мир только для Рут.
/2:1-3/ Родословная Наоми. Законы жатвы ячменя и
пшеницы. Законы подарков бедным. Рут отправляется
собирать колоски, и "случайно" попадает на поле
Боаза - руководителя народа.
Вторая глава начинается с сообщения о том, что у
Наоми есть близкий родственник ее мужа, "иш гибор хайл" -
"муж доблестный" из семьи Элимэлэха. Имя его - Боаз.
Мы уже говорили о том, что по объяснению мидраша он
был родной брат Элимэлэха, то есть, оба они, так же, как
отец Наоми, были сыновьями Нахшона бен-Аминодава. Это
была выдающаяся семья - царская линия в колене
Йеhуды. Наоми была племянницей своего мужа и
двоюродной сестрой Боаза; оба они - Наоми и Боаз, были
внуками Нахшона бен-Аминодава. Каким образом
получилось так, что Элимэлэх со своей семьей ушли,
будучи выдающимися богачами, а теперь Наоми
вернулась, и они - совершеннейшие бедняки? В тексте это
никак не описывается. Не видно, чтобы это обсуждалось
или объяснялось и в мидрашах. Поэтому, куда девалось их
богатство, - совершенно непонятно. Не ясно, куда
девались большие запасы продуктов, которые у них были,
и что сталось с их полем. Мы видим, что они полнейшие
бедняки, из того, что Рут отправляется собирать колоски.
И из этого так же становится ясно, что все это происходит
в период жатвы. Сказано, что они вернулись в Бейт-Лэхэм
во время начала жатвы ячменя - то есть, это время
принесения карбан омера, начало счета омера. Пшеница
созревает заметно позже ячменя.
Можно напомнить, что жатва ячменя начинается во второй день праздника Песах, и начало жатвы ячменя требует принести первую порцию в Храм, а начало жатвы пшеницы происходит позднее, и с началом жатвы пшеницы приносят в Храм два дрожжевых хлеба. Очень важная наука состоит в том, чтобы народ, который поселился в своей земле не забывал о том, что эту землю дал нам Всевышний, и поэтому из начала сбора самых важных плодов мы первую небольшую порцию приносим Всевышнему в знак признательности. До того, как мы принесли омер в Храм, нам запрещено употреблять в пищу зерно нового урожая, а до того, как мы принесли два дрожжевых хлеба, нам запрещено приносить в Храм приношения из зерна нового урожая. Разница между ячменем и пшеницей состоит в том, что ячмень в те времена был пищей скота, а пшеница - пищей человека. И для того, чтобы от скотского уровня перейти к человечекому, мы считаем 7 раз по 7 - счет омера.
Среди законов подарков бедным существует множество видов того, что хозяин поля обязан оставлять для бедных. Начинается это с самого начала жатвы, когда он должен край поля оставить несжатым. И во время жатвы, если падает один или два колоска, то жнец не имеет права поднимать их, а обязан оставить бедным; если упало три колоска или больше, то он не обязан их оставлять. Если упал сноп, то его можно положить на место. Если же жнец связал колосья в снопы, и собирает эти снопы, чтобы сложить их в скирду, но случайно пропустил какой-то сноп и не сложил его, то это называется "забытый сноп", и он не имеет права возвратиться и забрать его. Во всех законах подарков бедным есть система приоритетов, при которой первым правом пользуются евреи этого города, и пока они не прошли, жители других мест не имеют права приходить, хотя, если в данном городе не так много желающих, то другие могут с их согласия приходить и раньше. Талмуд говорит, что, когда две волны собирателей прошли, то поле открыто для любого, даже и для небедного.
Рут, пользуясь правом бедняков, отправляется на какое-нибудь поле и случайно попадает на поле Боаза. Слово "случайность" встречается в Танахе в некоторых очень острых ситуациях, например, когда раб Авраама Элиэзэр, которого Авраам послал выбирать жену Ицхаку, молится и говорит: "Бог Авраама, сделай так, чтобы случилось ...так-то и так-то". Простое объяснение здесь такое, что человеческими глазами это выглядит, как случайность, а на самом деле она хорошо управляется с Неба.
/2:4-17/ Приветствие, установленное Боазом.
Заботливое отношение Боаза к Рут. Объяснение его
поведения в отношении Наоми и Рут. Разъяснение
постановления: "моавитянин, но не моавитянка".
Далее (2:4) говорится, что Боаз прибыл из
Бейт-Лэхэма и сказал жнецам: "Всевышний с вами". И
сказали ему: "Да благословит тебя Всевышний!" Мудрецы
в мидраше сообщают нам, что Боаз был первым
человеком, главой Санhедрина, который установил такую
форму приветствия. То есть, видя падение нравов, то, что
люди относятся друг к другу недостаточно тепло, Боаз
ввел такую форму приветствия именем Всевышнего, чтобы
напомнить человеку, что другой человек тоже создан по
Образу Бога. И сказал Боаз юноше-бригадиру,
приставленному к жнецам: "Чья эта девушка?" И этот
юноша, сказал: "Эта девушка - моавитянка, которая
вернулась с Наоми из степей Моава. И сказала она: дай-ка
я тут буду собирать за жнецами". У мудрецов и
комментаторов несколько не совпадают мнения по поводу
того, как трактовать этот рассказ бргадира жнецов: то ли
он хочет похвалить эту девушку, то ли он, наоборот, хочет
охладить интерес Боаза к ней. Трудно решить здесь
однозначно. С одной стороны, начало его речи сильно
напоминает аттестацию, которую дал виночерпий Йосэфу,
когда рассказывал о нем фараону. Он сказал: "юноша -
еврей". И мудрецы в этом месте решают однозначно, что
злодей, когда похвалит, так наговорит гадости: юноша,
еврей, раб - все, что он сказал, плохо. В данном случае
юноша -бригадир говорит: "девушка-моавитянка", что в
глазах еврея ничего хорошего не означает. Тем не менее
Боаз относится к ней необычайно доброжелательно, и
ласково с ней разговаривает, и подзывает ее к столу, и
разрешает ей хлеб макать в уксус, и воды напиться, и дает
ей жареных зерен. Мудрецы на это говорят: "Если бы Боаз
знал, что Всевышний запишет про него в Танахе, то он бы
ее откормленными телками кормил".
Казалось бы, что такое отношение Боаза должно было бы быть совершенно естественным, потому что Наоми - жена его родного умершего брата, попавшая в такое скверное положение, а здесь получается, что он проявляет верх "великодушия", разрешая ей собирать колоски, как и прочим нищим, что вообще является правом, данным Торой. Конечно, Боаз не был обязан кормить ее хлебом, угощать ее своим уксусом, и он это делает от щедрости, что было бы в высшей степени похвально для нормального хозяина, но Боаз - руководитель поколения, глава Санhедрина, почему же он проявляет такую скромную заботу о своих родственниках? Кроме того, он ни разу не навестил Наоми ни до ни после этого. Правда, он еще был в трауре после смерти жены. Кроме того, не очень рекомендовалось ходить к незамужним женщинам, а в положении Боаза это соображение было очень важно еще и потому, что Рут была из Моава, что не очень "украшало" положение дел, потому что про Моав сказано в Торе: "Не ищи их благополучия, и не войдет моавитянин в собрание Всевышнего". Поэтому то, что Наоми с таким "довеском" возвращается в Бейт-Лэхэм, должно было очень настораживать народ. Если бы Боаз проявлял какую-то особую родственную заботу о них, то во-первых, это вызвало бы кривотолки, а во-вторых, стали бы говорить, что ему просто приглянулась миловидная Рут, и он стал ухаживать за молоденькой. Возможно, что здесь необычайно важно еще и такое "галахически-политическое" соображение. Дело в том, что Боаз, согласно мидрашу, был главой как раз того Санhедрина, который постановил, что закон Торы: "Не войдет моавитянин и аммонитянин в Собрание Всевышнего" надо понимать так: "Моавитянин, но не моавитянка и аммонитянин, но не аммонитянка." То есть, даже если бы аммонитянин или моавитянин сделал бы гиюр, он все равно не имеет права жениться на еврейке - ни он, ни его дети, ни внуки и ни правнуки и ни в каком поколении. В отличие от этого, женщина из Моава или Аммона, если она сделает гиюр, может тут же выходить замуж за еврея. В восприятии народа, и не только того поколения, это было совершенно революционным постановлением. Мы не знаем, в какой момент оно было принято. Похоже, что оно было принято до того, как Наоми и Рут вернулись в Бейт-Лэхэм. Это постановление не было установлением мудрецов, а это было разъяснение закона Торы. Иначе, можно было бы считать, что мудрецы во главе с Боазом превысили свои полномочия. Очень редко бывает так, что мудрецы разрешают что-то, запрещенное Торой, обычно, бывает наоборот: мудрецы в качестве ограждения запрещают что-то дополнительно к тому, что не запретила Тора.
Ответ на вопрос. Что касается первого замужества Рут, то этот брак не может считаться действительным, потому что гиюра она по всей видимости тогда не делала, а еврей не может вообще жениться на нееврейке. (Не так давно мы обсуждали нечто похожее про Шломо, который женился на дочери фараона.) Ситуация же была такова: в какой-то момент Бейт-Дин во главе с Боазом провозглашает закон, что моавитянка не подпадает под запрет вступать в брак с евреем, если она сделает гиюр. Боаз, судя по его поведению, не решается проявлять какую-то специальную близость или заботу об этих женщинах, и в общем он заслуживает определенного упрека. Конечно, важно, чтобы руководитель заботился о своей репутации, но всегда может быть разумное поведение. Почему мидраш говорит, что если бы Боаз знал, что "будет записано"? Откуда он мог знать, что пророк Шмуэль, который придет через 2-3 поколения, сочтет эту сцену настолько важной, что он запишет это в священную книгу? Мидраш, наверное, хочет этим сказать, что, если бы у Боаза была настоящая уверенность в том, что он может не стесняться своего доброго отношения к Рут и хорошего мнения о ней, то он, возможно, не только подсыпал бы ей этих жареных зерен, а смог бы накормить ее по-царски, как она того заслуживала. Кстати, согласно мидрашу, Рут была царской дочерью.
/2:18-23/ Рут возвращается к Наоми с "большим
урожаем" и рассказывает о добром отношении Боаза.
Дальше (2:18) говорится о том, что, Рут вернулась
домой с довольно незаурядным "сбором урожая": после
обмолота она принесла домой эйфу зерен ячменя. Трудно
однозначно все старинные меры перевести в метрические,
но основное мнение, что эйфа - это около 40 литров
(видно, не так легко было это дотащить). Из того, чем ее
угощал Боаз, она съела не большую часть, и наевшись,
остальное принесла свекрови. Мы помним, что наиболее
питательный из всех известных человечеству продуктов -
ман выдавался в количестве - омер на едока в день, а
омер - это 1/10 эйфы. Поэтому, про женщину, которая
съест 1/2 эйфы в день, можно сказать, что она
"незаурядная". Итак, Рут продолжает ходить и ежедневно
собирать эти колосья, и подходит уже к концу и жатва
ячменя и жатва пшеницы. Когда Рут рассказывает Наоми,
что она собирала на поле Боаза, то она употребляет
глагол, обозначающий, "с кем она делала" - "ашэр-асита".
Мудрецы неожиданно читают это так: "Больше, чем
богатый делает для бедного, бедный делает для богатого".
Кому она делала это благо, что она собирала у него колоски? Он дает ей, конечно, какую-то помощь важную, но все-таки - это помощь в этом мире, а она ему дает жизнь в Грядущем мире. Наоми очень обрадована тем, что Божественное Провидение не оставляет их, и что им помогает их близкий родственник. И, по-видимому, она со дня на день ожидает какого-то шага от Боаза, о котором Рут, хотя и рассказывает очень скромно и сокращенно, и не сообщает обо всех комплиментах, которые ей сказал Боаз, все же говорит, что он отнесся к ней очень ласково.
После смерти жены Боаза и их прихода в Бейт-Лэхэм прошло уже 3 месяца, но мужчина и не должен ждать 3 месяца (в отличии от жены, которая не имеет права выходить замуж после смерти мужа 3 месяца для того, чтобы, если она окажется беременной можно было различить между предыдущим и следующим мужем). Есть очень любопытный момент. Когда Рут рассказывает о том, как с ней приветливо обошелся Боаз, она говорит: "Он сказал мне, чтобы я держалась его жнецов, и собирала за ними". На самом деле Боаз сказал не жнецов а жниц, и Наоми очень тактично поправляет ее (2:22). Мидраш говорит тогда, что это же ясно: она - моавитянка, ее нутро все-таки выпирает в такой нескромности. Трудно сказать, где правда. Вполне возможно, что Рут не делала особых грамматических различий, а может быть, что, действительно, она еще не полностью перевоспитана, и Наоми над ней - "работает".
Ответ на вопрос. - Могли ли быть у Рут проблемы с языком и на каком языке они говорили в семье - сказать трудно. Скорее всего, они говорили на иврите, потому что это была большая семья, и они, вероятно, и после смерти отца продолжали говорить на родном языке.
/3:1-9/ Заканчивается сезон жатвы и Наоми
разрабатывает рискованный план. Сравнение с
ситуациями Ривки и Яакова; и Эстер. Реакция Боаза на
ситуацию с пришедшей к нему Рут. Закон "выкупа
поля". Аналогия с законами Ибума.
Когда заканчивается сезон жатвы и Рут перестает
ходить подбирать колосья, Наоми уже не может ожидать,
что в очередной раз, когда Рут будет на поле, Боаз
появится и что-то предпримет. И тогда Наоми решается на
довольно отчаянный, и в высшей степени рискованный
план. Она узнала о том, что в эту ночь Боаз будет
ночевать на гумне, потому что на утро начинатся обмолот
ячменя (о чем, конечно, многие знали). И вот, Наоми дает
Рут инструкцию, которая вроде бы любого нормального
человека должна была бы поставить в состояние сильных
раздумий. Но преданность Рут Наоми и ее доброта
совершенно безграничны, Наоми для нее непререкаемый
авторитет, и Рут уверена, что Наоми не может вообще, по
определению, сказать что-нибудь неправильное. Поэтому
Рут и говорит: "Все что ты скажешь мне, я сделаю". Эта
сцена, и об этом пишут комментаторы, довольно сильно
напоминает поручение, которое Ривка дает Яакову.
Конечно, в моральном отношении здесь все намного легче:
Наоми не просит никого обманывать. При этом, Ривка тоже
нисколько не сомневалась в абсолютной правоте того, что
она поручала Яакову. Что же касается мер
предосторожностей, то здесь их требовалось не меньше,
чем там, потому что, если бы кто-нибудь заметил Рут по
дороге к этому полю, то ее репутация была бы похоронена
навеки, потому что ясно, что дается однозначная оценка
тем, кто на ночь глядя, отправляется на поле.
Что же Наоми велела Рут сделать? Наоми говорит так (3:3): "Ты помойся, и намажься благовониями, и надень на себя платье (имеется в виду нарядное), и спускайся на гумно так, чтобы никто тебя не видел до тех пор, пока он (Боаз) не кончит есть и пить. И когда он ляжет, и ты узнаешь в каком месте он лежит, то тогда ты приходи, и открой себе место в изножьи, и ложись там, и он скажет тебе, что делать". Насколько это можно сравнить с тем риском, на который шла Эстер, посланная Мордехаем? Риск Эстер, конечно, был максимальным, но там было предприятие явно для спасения жизни народа, который находился под угрозой истребления. В случае Яакова и в случае Рут ситуация несколько тоньше, потому что речь идет о спасении того, что еще не родилось, а в случае Эстер опасность несколько "грубее": отрубят голову или нет. В случае Рут может быть речь только о том, будет ли разоблачена ее попытка раньше, чем удастся ее реализовать, или нет.
Итак, Рут выполняет все, что сказала ей Наоми, но только в одном отношении она все-таки не теряет здравомыслия и поступает не точно так, как ей было сказано. Рут говорит Наоми (3:5): "Все, что ты скажешь мне..." Здесь напряженность текста определяется изобилием в нем "кри-уктив": написано по-одному, а читается по-другому, то есть, получается, что разговор как бы идет на полу-тонах. И нужно читать именно - "мне", хоть так не написано, потому что Рут не рассматривает себя, как персонаж, с которым что-то можно обсуждать: ты (Наоми) говоришь, и это уже, как "закон природы", а я буду, как скромная раба, исполнять. Такая скромность просто поражает, и непонятно, откуда она могла взяться у
царской дочери? Причем, Моав - это народ, который специфичен своей заносчивостью. Образ Рут вообще необычайно интересен. Мидраш совсем другого, более глубокого каббалистического уровня, говорит, что Рут была по инкарнации старшей дочерью Лота. В этой истории с дочерьми Лота, когда они по очереди напоили отца, инициатива была в руках старшей дочери: она все придумала, она подталкивала , она первая легла с отцом, она родила сына и назвала его так, чтобы не было никаких сомнений, что он от папы - "моав". И мидраш говорит, что Рут была как бы новым явлением этой "своеобразной" девушки, и была воплощением скромности в отличии от наглости той. При этом, Рут была скромна, но не лишена инициативы. Там , где речь идет о чем-то важном, Рут вовсе не проявляет никакой сговорчивости, она твердо говорит Наоми: "Куда ты - туда я", потому что она чувствует, что должна принадлежать этому народу. Она скромна, но при этом вполне соображает, что она делает, а именно, Рут спустилась к этому гумну, и сделала все, что ей наказала свекровь, но только она переоделсь не дома, чтобы не идти по полю в нарядном платье; она пришла в скромном платье и там переоделась.
Когда Рут дождалась, что Боаз попил поел и лег, она тихонько прилегла у его ног. В середине ночи вострепетал Боаз и повернулся, и увидел, что женщина лежит у его ног. Это несколько напоминает сцену, как Ицхак вострепетал, когда он вдруг понял, что он, кажется, не того благословил. Когда человек в неожиданной ситуации проникается сильным трепетом, то это очень страшно, и - это то, чего боялся Яаков, когда он говорил матери, что вдруг он меня ощупает, обнаружит обман, и вместо благословения пошлет проклятие; а проклятие цадика - это вещь очень тяжелая и страшная. Здесь же человек просыпается среди ночи, и вдруг у него в ногах кто-то лежит. Могло случиться и так, что ему бы просто стало плохо, или он мог бы сказать какие-то слова, которые трудно вернуть. Но говорят, что Бог хранит язык праведников, как в случае с Ицхаком, когда в результате этого трепета, когда явился Эсав, Ицхак не проклял Яакова, а сказал, что так и будет он благословен. И здесь Боаз тоже затрепетал сильно, но, когда она сказала, кто она такая, он сказал: "Будь благословенна". То есть, он благословил ее за ее приход. В ее приходе не был ничего нескромного, потому что он - "гоаль".
Закон Торы говорит, что если человек обеднел, и ему пришлось продать свое поле, а сам он не имеет возможности его выкупить, то его ближайший родственник по мужской линии обязан выкупить это поле, чтобы поле не уходило из отчего дома. А Боаз как раз был близким родственником Наоми по мужской линии: их отцы - родные братья. Поэтому, на нем лежит обязанность выкупить поле, но поле не существует само по себе, поле в восприятии мира (времен Танаха во всяком случае) - это часть того, что привязывает человека к этому миру. Человек не летает где-то в облаках; имеется конкретное поле - и это его поле. Если человек породил потомство, то это его дети. Закон ибума, который имеет некое близкое отношение к тому, что здесь происходит, говорит, что, если человек умер бездетным, то его брат по отцу обязан взять его вдову в жены, чтобы продолжить имя брата, чтобы оно не истребилось из Израиля. Что такое "имя брата"? Это вопрос очень тонкий и глубокий, но так или иначе это связано с детьми, которые родятся, и с полем, которое ему принадлежит. Мы впервые встречаемся с исполнением этого закона в книге Берешит, и мы об этом уже говорили. Коротко, дело обстояло так, что Йеhуда женил старшего сына, и тот умер бездетным, и он велел следующему сыну жениться на вдове; и это в чистом виде закон ибума. (То,что третьего сына он пожалел, возможно, было не зря, так как, может быть, что было лучше, чтобы он сам стал родоначальником царской династии.) То, что сам Йеhуда исполнил эту обязанность, конечно, уже прямо противоречит закону Торы: если бы к тому времени Тора была дана, то он бы породил мамзера, потому что жена сына навеки запрещена, даже, если сын умер или развелся. То же самое касается и жены брата с одним исключением, что, если брат умер бездетным, и это - брат по отцу и еще некоторые условия должны быть выполнены, то тогда обязанность ибума отталкивает запрет жены брата. Все эти законы были после дарования Торы. Йеhуда же действует до дарования Торы, когда многие вещи еще не запрещены. Мы знаем, что Яаков был женат на родных сестрах, что Тора запрещает; отец Моше женился на родной тете, что будет тоже запрещено.
Ответ на вопрос. - Вдова брата является "эрвой", то есть, сильнейшим образом запрещенной, если он женат на ее сестре или был на ней женат. Она ему страшным образом запрещена все то время, пока эта его жена (или бывшая жена) жива, даже, если он с ней развелся. В таком случае закон ибума не вступает в силу, и эта вдова и все другие жены, которые остались у умершего брата, автоматически освобождаются от этой обязанности ибума.
Ответ на вопрос. - То, что говорится по поводу того, что брат не уйдет из этого мира совсем бесследно, обозначает, что его поле будет в его отчем доме и как бы имя брата входит туда. Книга Шемот начинается словами: "Вот имена сыновей Яакова, которые входят с ним в Египет". Когда Израиль входит в тесную ситуацию, всегда с нами вместе входят "Имена сыновей Яакова", при этом перечисляются и Эр и Онан - сыновья Йеhуды, которые умерли задолго до того, как евреи спускались в Египет. То есть, даже умершие члены этого отчего дома не уходят без следа, они участвуют в истории. Поэтому, хотя ребенок, который родится у брата умершего и его вдовы (после ибума), будет не его ребенком, но в каком-то смысле Небесное Управление засчитает, что он не ушел совсем бездетным. Конечно, отцом ребенка будет считаться тот, кто его породил, но в какой-то степени он будет продолжением умершего. Почему же в таком случае Онан не захотел восставить семя брата? Возможно, что в древние времена практически закон был другой. Закон ибума, как он сформулирован в книге Дварим, говорит, что брат умершего должен взять вдову в жены и сделать ей ибум. И говорится так: "И первенец, которого она родит, встанет на имя умершего брата его". Это не совсем ясное выражение, и Галаха, как она решена в Талмуде, и как мы ее знаем сегодня, говорит, что там под "первенцем" имеется в виду старший брат умершего. И не надо понимать буквально -"которого она родила", потому что имеется в виду брат умершего при условии, что вдова способна рожать детей и он возьмет ее в жены...Все это очень непростое понимание, и есть основание думать, что в более раннюю эпоху, возможно, в эпоху Танайм, и тем более в эпоху Танаха, была другая галаха. То есть, не такая галаха, которая нам сегодня известна из Талмуда, что брат, который делает ибум, наследует умершему, а понимание выражения "встанет на его имя" в некотором условном смысле, что он не исчезнет бесследно. Но может быть, старинная галаха давала лучшее понимание поступка Онана ( не обязательно предполагать, что он был настолько глуп), и что по этой другой галахе наследовал умершему этот первенец, которого она рожала. И тогда поведение Онана понятно: он хотел наследовать сам, и не хотел, чтобы какой-то новорожденный получил все, что принадлежало умершему брату. При этом, жена мужу не наследует, а получает то, что ей полагается по ктубе.
/3:10-22/ Благословение Боазом Рут. Обсуждение
обязанностей "близкого родственника". Боаз
соглашается с доводами Рут. Близкий родственник
Плони-Алмони делает халицу, и Боаз откупает поле и
Рут. От их брака рождается Овед - дед Давида.
Итак, Боаз благословляетРут и говорит, что этот
ее поступок заслуживает еще большей похвалы, чем
предыдущий: то, что она так привязалась к свекрови и
заботилась о ней, и вошла в народ Израиля. И тут, вот,
она не пошла гоняться за юношами, а обратилась к нему,
потому что он - близкий родственник. Что можно сказать
на основании уже обсуждавшихся законов об этом
выражении "близкий родственник"? То, что Йеhуда говорит
в своем обращении к среднему сыну Онану: "Иди и сделай
ибум жене твоего брата" обозначает, что это слово было
известно задолго до дарования Торы. Не стоит строить
предположения о том, что Йеhуда был пророк и предвидел
такой закон, а гораздо проще предположить, что
существовал очень древний обычай, по которому, если
человек умер бездетным, его жена не должна уходить
куда-то к чужому мужчине, а ее должен взять в жен кто-то
из родственников по мужской линии, чтобы она осталась в
отчем доме. И это очень понятно, потому что жили отчими
домами, и хозяйство требовало соединения большого
количества мужской силы. Сын, женившись, всегда
приводил жену к себе, а дочь, выходя замуж, уходила в
отчий дом мужа. Поэтому, забирая дочь, давали выкуп за
то, что "оттягивалась" людская сила из дома. Понятно, что
тогда всех этих разветвленных запретов Торы не было
(были запрещены только мать, дочь, родная сестра).
По отношению к данному случаю закон ибума, как закон
Торы, здесь совершенно не при чем. Насколько Махлон
был настоящим или ненастоящим мужем Рут в данном
случае несущественно, потому что и он и его брат умерли,
отца их тоже нет в живых, и никакого брата по отцу не
осталось, то есть, не о чем говорить: ибум здесь не имеет
никакого места. Однако, можно говорить о старинном
обычае, то есть, о родственниках по мужской линии,
которые, кстати, даже и законом Торы не запрещены: Боаз
мог жениться на ней, потому что она не такая близкая ему
родственница. И здесь речь идет вовсе не о сватовстве, а
о том, что Наоми вернулась со своей в какой-то степени
невесткой, и стоило обратить на это внимание
родственников по мужской линии: "Куда же вы смотрите,
возьмите вдову!" И Рут обращается к Боазу не в качестве
заигрывания, а обращается к нему, как к Гоалю -
"избавителю", и просит позаботиться о них. И надо
сказать, что здесь видно, как цадик отличается от
обычного человека: ему все время не доставало
решимости, а тут он понимает, что она абсолютно права. И
он говорит: "Хорошо ты сказала, но есть одно
обстоятельство - есть более близкий родственник по
мужкой линии". Оказывается у отца Наоми и отца Боаза,
кроме Элимэлэха, был еще один родной брат, который к
этому моменту был жив. Его зовут Тов и здесь он назван
Плони -Алмони. По родству к Элимэлэху он наиболее
близкий родственник. И речь идет о восстановлении
имени брата, и, в первую очередь, о выкупе поля, которое
все эти годы (или часть этих лет) не принадлежало
мужскому клану Элимэлэха. Получается, что вместе с
полем выкупающий должен взять и Рут моавитянку.
Боаз обязуется, что он завтра поговорит с Плони-Алмони и, если он не выкупит, то это сделает сам Боаз. Плони -Алмони формально проходит процедуру отказа, и мы отсюда учим, как делается "халица": снимается башмак и пр. Причем, когда речь шла о выкупе поля, то Плони-Алмони, человек состоятельный и добрый, соглашался его выупить, но, когда Боаз добавляет, что есть еще вдова - моавитянка Рут, тот говорит: "Я боюсь истребить свое наследие, и выкупай ты".
Таким образом, как мы знаем, в истории Рут вроде бы все кончается хорошо. Однако, на самом деле история Рут невероятно печальна. Она, наконец, выходит замуж за Боаза, который умирает в тот же день, проведя всего одну ночь с Рут. И она второй раз оказывается вдовой. Всем важно не то, что Рут родила сына, а то, что у Наоми появился внук. Больше в книге сама Рут не фигурирует. Соседки дают имя сыну Рут - Овед. Дальше говорится, что Овед родил Ишая, Ишай родил Давида. Рут проявляет скромность и невероятные человеческие качества, и делает невозможное. Список "матерей" нашего народа уже давно закрыт: есть только 4 Праматери, но Рут все же попадает в список матерей, она становится не матерью народа, а "Матерью Царства", ее называют "има шель малхут". По поводу того, что Боаз говорил Рут, что ее награда "полна", мидраш говорит, что не читай "шлема", а читай - "Шломо". То есть, наградой тебе будет, что твой пра-правнук будет царем Израиля, когда будет полное процветание народа. И мидраш описывает, что Рут прожила "довольно" долго, и еще возлагала корону на голову Шломо. Как эти слова мидраша согласуются с возрастом Ишая, внука Рут, который (тоже согласно мидрашу) прожил 400 лет, сказать трудно. Мидрашей есть много, и они не всегда согласуются друг с другом.
Продолжение проблем, связанных с происхождением
Давида, и их разрешение в Санhедрине Доэга с
помощью Амаса.
Есть одна проблема, которая не кончается в
поколении Боаза. Известно, что Санhедрин Боаза выносит
постановление: "Моавитянин, но не моавитянка". И Рут
сделала гиюр и вышла замуж за руководителя народа,
родила сына и т.д. Все вроде бы хорошо, но мы видим, что
в поколении ее внука Ишая мидраш описывает очень
тяжелые его проблемы, когда люди начинают все громче
говорить, что вообще-то Ишай такой видный человек, а на
самом деле он - моавитянин, внук моавитянки Рут. И эти
разговоры настолько "допекли" Ишая, что он отделяется
от своей жены и дает условное освобождение своей
рабыне. То есть, своими поступками он как бы говорит:
"Если я еврей, то это освобождает от отношения с женой,
а если я моавитянин, то моавитянину и рабыня не
запрещена". Знаменитый мидраш, о котором мы уже
говорили, рассказывает, что эта преданная рабыня в
последний момент впускает вместо себя свою госпожу,
которая потом забеременела. Ишай не хочет раздувать
скандал, и Давид рождается и живет долгие годы в
некотором сомнительном статусе - он пасет овец. Только,
когда ему уже было 28 лет, и Шмуэль приходит помазать
его царем, только тогда выяснется праведность его
матери. Все время получается, что наша царская линия,
идет через какие-то не очень простые и не очень
благовидные повороты. Можно считать, что Тамар очень
остроумно поступила с Йеhудой, но тем не менее все это
несколько необычно. То же можно сказать и про Рут: не
каждая девушка выходит замуж, предварительно улегшись
ночью в ногах мужчины посреди гумна.
Как и когда окончательно решаются проблемы с потомками Рут-моавитянки? Когда Давид приходит в стан, стоящий против стана пелиштимлян, и Гольят вызывает на поединок, а Давид говорит, то пойдет с ним сражаться, то Шауль задает вопрос своему военачальнику Авнеру. Он спрашивает: "Чей сын этот юноша?" Возможно, что Шауля уже начали терзать приступы черной меланхолии, связанные с выпадением памяти, но Авнер, который вовсе не был ни лизоблюдом ни подхалимом, почему-то тоже говорит, что не имеет понятия, кто это. Как это может быть? Ишай был самым знаменитым из людей царства, и Шауль сам просил его разрешить Давиду быть при нем музыкантом, а теперь он спрашивает, чей это сын, и Авнер тоже отвечает, что не знает. И тогда мидраш объясняет, что Шауль спрашивает не про то, кто его отец, а спрашивает о том, к какой ветви колена Йеhуды принадлежит Давид: является ли он потомком Зерэха или потомком Перэца. Если он потомок Зерэха, то он - просто важный человек, но, если он потомок Перэца, то он - возможный кандидат на царскую должность. Шауль боится, что угадывает в нем удачливого соперника. И в мидраше говорится, что в разговор вступает негодяй Доэг, который говорит: "Раньше, чем интересоваться, годится ли он быть царем, спроси, может ли он жениться на еврейке, поскольку он - правнук моавитянки Рут". Авнер, как полагалось военачальнику, был достаточно образован, и он говорит, что сказано: "моавитянин, но не моавитянка и аммонитянин, но не аммонитянка". И на это Доэг, бывший тогда главой Санhедрина, говорит: "Тогда скажи, что египтянин, но не египтянка, потому что Тора говорит, чтобы не третировать слишком египтянина, и третье их поколение войдет в Собрание, то есть, внук египтянина, сделавшего гиюр, может жениться на еврейке". Но Авнер ему возражет и говорит, что про египтянина Тора не дает никаких пояснений, и там все равно, мужчина или женщина, а вот, про моавитянина Тора дает объяснение: за то, что они не вышли с хлебом и водой навстречу народу Израиля, вышедшему из Египта, а это совсем не женское дело выходить навстречу колонне, которая марширует. Тогда Доэг говорит, что пусть мужчины выходят навстречу мужчинам, а женщины - навстречу женщинам. И Авнер, как говорит мидраш, не смог возразить. Тогда царь посылает Доэга в Санhедрин выяснить срочно у Совета мудрецов, какая галаха: может Давид жениться на еврейке или нет; годится ли он быть царем или нет? В Санhедрине повторяется тот же диалог с Доэгом; у мудрецов кончаются доводы, они не могут ответить на последнюю трудность Доэга, и Санhедрин намеревается объявить галаху, что моавитянка не имеет права выходить замуж за еврея, и тем самым Давид не может вступать в брак с еврейкой. И тут появляется другой военачальник - Амаса, и говорит: "Так я получил из Дома учения Шмуэля: "Моавитянин, но не моавитянка и аммонитянин, но не аммонитянка", а кто будет возражать, сейчас проколю мечем".
Объяснение равом из дома Соловейчика правоты Амаса. Два вида законов Торы. Связь книги Рут с праздником Шавуот.Блестящее объяснение тому, что сказал Амаса, дал один из последних великих отпрысков Дома Соловейчика - дядя рава Йосэфа Соловейчика, учитель рава Шаха, блестящий талмид-хахам. Он говорит так. Законы Торы бывают двух видов. Речь не идет о тех законах, которые явно написаны в Торе и переданы, а бывает что-то, что невозможно прочитать в явном виде из Торы. Тем не менее - это закон Торы, и мудрецы какого-то поколения растолковали, сказали, что это - закон Торы, постановили; и он является законом Торы. Если через какое-то количество поколений придет другой Бей-Дин и скажет, что мы не согласны с их мнением, и считаем, что закон Торы здесь другой, то в принципе, если они превосходят предыдущий Бейт-Дин числом и мудростью, то они могут изменить галаху. И мы как раз наблюдаем это здесь: Бейт-Дин Боаза постановил "моавитянин, но не моавитянка", а этот Бейт-Дин считает, что он выше, и в принципе он мог бы отменить это постановление, Но бывает другой тип законов Торы, когда Галаха была дана Моше на Синае устно, и передавалась из поколения в поколение. И здесь уже никакой Бейт-Дин и ни в каком поколении никогда и ничего не может сделать. Это не основано ни на рассуждениях и ни на выводах, а - это закон, данный непосредственно с Синая. Так вот, новость, которую сообщил Амоса, по объяснению этого рава Соловейчика, состоит в том, что они ошибались, думая, что это постановление является толкованием Бейт-Дина Боаза, в то время, как Боаз просто обнародовал, что таков закон Торы изначально, с Синая. И именно это получил Амоса из Дома учения Шмуэля. И поэтому его "меч" был острее, чем может показаться на первый взгляд.
Какова связь книги Рут с праздником Шавуот? Связи многоплановые. Одно существенное объяснение состоит в том, что в праздник Шавуот нам не только была дарована Тора, но мы все прошли гиюр. А Рут - это образец настоящего гиюра во имя Неба, поэтому чтение этой книги - уместно. Второе объяснение, что Давид родился и умер в Шавуот, а Рут- его прабабка, и ради происхождения Давида Шмуэль написал эту книгу. Одно из самых глубоких объяснений состоит в том, что праздник дарования Торы должен учитывать дарование не только Письменной Торы, но и Устной. История моавитянки, которая сделала гиюр и стала родоначальницей царской линии, важна еще и в том плане, что здесь, как мы видели из последнего мидраша, невозможно по-настоящему понять то, что написано в этом тексте книги Рут, без знания Устной Традиции и без знания мидрашей, которые мы обсудили.