МАХАНАИМ - еврейский культурно-религиозный центр| МАХАНАИМ - еврейский культурно-религиозный центр |
Учебные курсы по иудаике |
Лекция 11. Четвертая Алия 1924 - 1930
1. Характер Четвертой алии
2. Политическая структура и внутриполитическая борьба.
3. Беспорядки 1929 года. Еврейская община Хеврона и ее уничтожение арабами. Белая книга 1930 года
4. Расцвет Тель-Авива и индустрии
5. Национальный и частный капитал
6. Выход из кризиса
7. Развитие кибуцев
Список контрольных вопросов
1. Характер Четвертой алии
1923 г. был последним годом экономической дипресии, и это ознаменовало начало четвертой алии 1924 г.
В подмандатную Палестину приехали 14 тысяч евреев, в 1925 г. – 34 тысячи, в 1926 г. – 14 тысяч. Около половины новых иммигрантов были родом из Польши. Эмиграцию из этой страны стимулировали антиеврейские законы, принятые правительством Владислава Грабского с целью вытеснения евреев из важных отраслей польской экономики. Четвертая алия отличалась от предыдущей волны иммиграции не только по географическому происхождению (среди иммигрантов, 3-й алии прибывших в Страну Израиля сразу после Первой мировой войны, преобладали уроженцы России). В какой-то мере это определяло социальный состав репатриантов. Лишь около трети тех, кто приехал в середине 1920-х гг., хотели заниматься физическим трудом. Большинство же составляли мелкие торговцы, посредники, «пролетариат из низов среднего класса», как называл их Арлозоров, выходцы из еврейских кварталов Варшавы и Лодзи. По всему Тель-Авиву, как грибы, выросли мелкие лавки; на каждые пять семей приходилось по одному новому магазинчику. Четвертая алия принесла с собой в Палестину новейшие варшавские моды, высотные здания и высокие цены, а кроме того, породила новую волну оптимизма и инициативы. Эта алия состояла преимущественно из горожан. И в городах Страны вскоре появились сотни новых домов и множество мелких и средних предприятий. Какое-то время казалось, что сбылось пророчество Борохова о «стихийном» притоке еврейского капитала, который станет основой развития Страны Израиля.
Но трудовое движение относилось к четвертой алие («капиталистам без капитала») с большим подозрением, полагая, что перенос восточноевропейских социальных структур в Страну Израиля не поможет, а лишь помешает осуществлению целей сионизма. Даже те, кто приехал с деньгами, часто не проявляли предприимчивости и проницательности, необходимых для создания предприятий, которые могли бы в будущем принести реальную пользу стране.
Однако при более внимательном рассмотрении становится очевидно, что, несмотря на спекуляцию землей и прочие социально опасные феномены, вклад четвертой алии в развитие Страны черезвычайно положительным, хотя в те времена многое замечали лишь негативные элементы. Когда окончился искусственно созданный бум, капиталы начали вливаться в более продуктивные отрасли национальной экономики. Новый стимул к развитию получило выращивание цитрусовых, а на равнинах к северу и к югу от Тель-Авива быстро развивались новые поселения среднего класса. "Трудовое движение" (т.е. социалисты) также набирало силу; у него появилось множество новых сторонников. В 1920 г. в Гистадрут, генеральную федерацию еврейских трудящихся, входило 4400 членов, а к 1927 г. численность этой организации превысила 22 000 человек. В тот период Гистадрут спонсировала целый ряд новых экономических предприятий; расширялось поле ее деятельности и в сфере культуры. В 1925 г. стала выходить в свет ежедневная газета федерации профсоюзов – «Давар»; в том же году был основан "рабочий театр" (получивший название «Оhель» – «Палатка»).
Контрольный вопрос
КВ-1. Из каких стран, в основном, прибывала Четвертая волна алии? Что произошло в этих странах что побудило этих людей приехать именно в этот период?
2. Политическая структура и внутриполитическая борьба.
В политическом плане эти годы ознаменовались борьбой между левыми социалистами ("трудовым движением", "рабочими партиями") и провоцентристами (притивниками социалистической модели развития). Четвертая алия обеспечила поддержку правоцентристским сионистским партиям, представлявшим интересы средних классов и активно противостоявшим растущему влиянию левых. Одним из первых в борьбу вступил Жаботинский; сионистские федерации в Европе (особенно в Польше) и в Америке тоже придерживались мнения о том, что с рабочими слишком долго «носились». В 1925-1926 гг. средний класс продемонстрировал, что способен внести вклад в развитие страны и ее экономики, – при этом, в отличие от левых из "трудового движения", не требуя постоянной финансовой поддержки от Исполнительного комитета сионистской организации. Согласно этой точке зрения, "рабочие организации" доказали свою неспособность осуществить цели, ради которых создавались сельскохозяйственные поселения, а в организации кооперативов и промышленных предприятий добились еще меньших успехов. Социалистические лидеры не отрицали, что рабочее движение несовершенно, однако они заявляли, что до сих пор рабочие занимались лишь «черной работой» по хозяйственному освоению страны и только готовили почву для дальнейшего развития экономики, а следовательно, требовать от них быстрых успехов несправедливо. Частные же предприниматели, по их мнению, никогда бы не согласились вкладывать деньги в проекты, исключительно важные для нации, но не обещающие быстрой прибыли.
На 14-м и 15-м сионистских конгрессах эти аргументы были отвергнуты. Конгрессы постановили, что отныне и впредь рабочее движение должно развиваться по законам нормального бизнеса. Предпочтение следует отдавать репотриантам, располагающим средствами к существованию и готовыми вложить их в развитие страны, а сельскохозяйственные поселения нужно постепенно "капитолизировать". Чтобы справиться с безработицей, решили перестать выплачивать пособие: тогда безработные и бедняки будут вынуждены покинуть подмандатную Палестину. Заявили, что пора прекратить «социалистический эксперимент». "Рабочие коммуны" должны доказать, что способны самостоятельно держаться на ногах; если же это им не удастся, пусть сами расхлебывают кашу, которую заварили. Сионистский конгресс постановил, что пора наконец перевести еврейскую экономику Страны на нормальную основу и перестать бросать деньги на ветер. В 1927 г. представители социалистических партий были вынуждены выйти из Исполнительного комитета, и официальной политикой сионистского движения стал «режим Сахера» (названный так в честь одного из лидеров британского сионизма).
Вопрос о социалистических методах развития Страны является сложным и очень неоднозначным с одной стороны, критика социалистической экономики в Палестине была волне обоснованной. Лидеры еврейского трудового движения не были ни финансовыми гениями, ни чудотворцами в сфере экономического управления. Им недоставало административного и экономического опыта; они допускали ошибки и действительно порой выбрасывали деньги на ветер. Но с другой стороны, все это, в основном, случалось в результате дефляции и колебаний цен. Да и ошибки социалистов не были широкомасштабными и не влекли за собой далеко идущих экономических последствий. С другой стороны, успехи частных предприятий четвертой алии не были столь уж впечатляющими, а «режим Сахера» так и не внес заметного вклада в восстановление экономики Страны, а привел во многом к застою и упадку, на что тут же отреагировали социалисты. «Буржуазный сионизм обанкротился», – заявил Бен-Гурион; рабочий класс, говорил он, объективно представляет интересы страны, он – не просто часть населения, а главная опора сионизма; другие социальные группы преследуют лишь свои узкоклассовые интересы, и только социалисты, по его мнению, принимали близко к сердцу интересы всей нации. Другой лидер социалистов, Берл Кацнельсон пришел к выводу, что у них остается только одна возможность: завоевать сионистское движение изнутри.
В то время это должно было казаться несбыточной мечтой: ведь с тех пор, как в 1927 г. социалистов вытеснили из Исполнительного комитета, шансов войти в руководство сионистской организации для них казалось бы, практически не осталось. Но влияние социалистов на массы уже нельзя было сбрасывать со счетов. На выборах в сионистский конгресс в 1927 г. они набрали 22% голосов, и авторитет их продолжал расти. На выборах в 1929 г. они получили уже 29% голосов, а в 1931 г., набрав 44%, оказались самой крупной фракцией (в подмандатной Палестине свои голоса им отдали 73% евреев). В июне 1929 г. два представителя левых партий вошли в Исполнительный комитет сионистской организации; в 1931 г. Хаим Арлозоров возглавил политическое отделение Еврейского Агентства, а Берл Локкер стал директором организационного отделения. Спустя еще два года Бен-Гурион и Элиезер Каплан также вошли в число руководителей Еврейского Агентства, а Моше Шерток (Шаретт) сменил убитого в том же году Арлозорова. Таким образом, влияние социалистов в сионистском лагере восстановилось спустя всего лишь несколько лет после их поражения.
(Это не до канца раследованое до сих пор убийство было использовано социалистами как ричаг для захвата власти в сионистком движении где они, после этого, обепечили себе гегемонию более чем на 40 лет ).
Контрольный вопрос
КВ-2. Между какими политическими силами была борьба в этот период?
3. Беспорядки 1929 года. Еврейская община Хеврона и ее уничтожение арабами. Белая книга 1930 года
Непосредственные причины волнений 1929 г. были вполне тривиальны: бунты вспыхнули из-за спора о соответственных правах евреев и арабов на Котель ("Стена Плача"). Ссора эта была далеко не нова. В 1925 г. на День Искупления для старых и немощных евреев к Стене Плача принесли сиденья и скамьи, но полиция принялась убирать их прямо во время богослужения. Это повлекло за собой возмущения и протесты евреев, но аналогичная сцена повторилась в День Искупления в 1928 г., когда арабы пожаловались на то, что евреи установили у стены щит, чтобы отделись мужчин от женщин, и что к стене, в наружение всех традиций, принесли масляные лампы и тюфяки. По настоянию арабов полиция убрала щит, и евреи снова возмутились и заявили, что Стена Плача – это священное место только для них и ни для кого другого. Арабы, со своей стороны, утверждали, что эта стена – часть стены Харам-аш-Шарифа, одной из самых почитаемых мусульманских святынь, и что евреев пускают к ней только из милости; они имеют право приближаться к ней лишь по коридору длиной 28 м и шириной 3,6 м.
Однако в 1929 г. вновь начались сильные арабские беспорядки. Иерусалимский муфтий Х.-А.Хуссейни использовал спор между евреями и арабами о праве евреев молиться у Котеля («Стены Плача») и, обвинив евреев в намерении осквернить святые места ислама, призвал арабов к нападению. 23 августа начались нападения на еврейские кварталы Иерусалима. В субботу 24 августа арабы неожидано напали на еврейскую общину города Хеврона, зверски убили около 70 человек, а всех остальных изгнали из Хеврона. (За более чем три тысячелетия, прошедшие с тех пор когда евреи после выхода из Египта завоевали Землю Израиля, перерывы в существовании еврейской общины в Хевроне составляют всего несколько сотен лет – все остальное время это был один из главных еврейских городов страны. После беспорядков 1929 г. еврейское присутствие в Хевроне прервалось до 1968 г., когда уже после Шестидневной войны движение «Гуш Эмуним» восстановило еврейскую общину в Хевроне – Кирьят-Арба.) Нападения арабов происходили в течение недели по всей стране. В Иерусалиме, Тель-Авиве, Хайфе и многих других еврейских поселениях они были отбиты Хаганой. В Цфате, однако, 18 евреев были убиты, еврейские дома разграблены или сожжены. В ходе этих беспорядков Хагана, которая в течение первого десятилетия своего существования была сравнительно немногочисленной организацией (около 1 тыс. человек), впервые продемонстрировала способность успешно противостоять арабским нападениям, что обеспечило ей всеобщую поддержку в ишуве. Уничтожена была лишь община Хеврона, состоявшая в большой степени из членов Старого ишува, которые надеялись на свои традиционно мирные отношения с местными арабами и при этом боялись раздражать их видом вооруженных бойцов Хаганы, а потому отказались от предложенной Хаганой охраны.
В обстановке арабских беспорядков британское правительство пошло по пути «умиротворения местных жителей» и стало активно ограничивать еврейскую поселенческую деятельность. В 1930 г. в Белой Книге (Белая Книга – отчет о политических мероприятиях и планах британского правительства, представляемый парламенту) британское правительство провозгласило, что иммиграция евреев в Палестину должна осуществляться не свободно, а в соответствии с экономическими возможностями страны; и, ввиду противодействия арабов, было объявлено о жестких квотах на въезд евреев. Такая позиция вызвала резкие протесты и давление со стороны Сионистского движения, и англичанам пришлось смягчить ограничения на иммиграцию.
Контрольные вопросы
КВ-3. В каких поселениях были арабские беспорядки в 1929 году?
КВ-4. Остался ли кто-либо из еврейской общины в живых после арабского нападения на Хеврон? Если да, то каким образом ему удалось спастись?
КВ-5. Каковы отличия Белой книги 1930 года от декларации Бальфура?4. Расцвет Тель-Авива и индустрии
Абсолютное большинство новых репатриантов селились в городах, большинство – в Тель-Авиве. В 1924-1925 годах Тель-Авив принял 65 процентов репатриантов Четвертой алии. В течение этих лет население города выросло на 18 500 человек.
Соответственно росту населения развивалась промышленность: 75 процентов капиталовложений в строительство были сделаны в Тель-Авиве; здесь находилось 60 процентов предприятий, основанных в стране в это время. Для многих Тель-Авив стал олицетворением Четвертой алии.
Стоимость земли в городе быстро росла. Покупка и перепродажа земельных участков и домов стала выгодным делом. Но такой поворот в экономике нравился не всем. Моше Бейлинсон, один из лидеров рабочего движения, писал:
Эрец-Исраэль охватила спекулятивная лихорадка. Она не только пагубно влияет на моральную чистоту сионистского движения, но и закрывает все пути слабым слоям населения, лишает их работы и доходов.
Артур Руппин, член правления Всемирной сионистской организации (ВСО), писал в своем дневнике в ноябре 1924 года:
Всякий раз, когда я бываю в Тель-Авиве, я сравниваю нынешний город с довоенным. Какая огромная разница! Дома растут как грибы. Но парадокс в том, что производительность вовсе не растет в той же пропорции, что и число жителей города. Это говорит о нездоровом развитии экономики, хотя она и переживает бум. Цены на земельные участки поднимаются и поднимаются. По-моему, каждая волна иммиграции живет за счет следующей волны. Первые наживаются за счет вторых, спекулируя недвижимостью и сдавая жилье внаем по высокой цене. Но когда поток состоятельных людей прекратится, наступит катастрофа.
С окончанием 1925 года оправдались самые мрачные прогнозы: разразился экономический кризис, который прежде всего ударил по Тель-Авиву. Но он почти не затронул как старые, так и новые поселения, созданные в эти годы.
Только 17 процентов репатриантов Четвертой алии занялись сельским хозяйством. Большинство поселений было создано за счет частного капитала. Там в основном стали выращивать цитрусовые. За короткое время эта отрасль превратилась в одну из ведущих в экономике страны, и марка "Яффские апельсины" стала известна за пределами Эрец-Исраэль.
Контрольный вопрос
КВ-6. Почему именно в 1924 – 1930гг. был расцвет Тель-Авива?
5. Национальный и частный капитал
"Буржуазный" характер Четвертой алии, спекулятивная лихорадка в Тель-Авиве, тяжелое положение еврейских рабочих в мошавах, где земледельцы предпочитали дешевый арабский труд, экономический кризис – все это ожесточило старый спор в сионистском движении: по какому пути развития пойдет страна? Будет ли она строиться руками идеалистов-халуцим с использованием общественного капитала (Еврейского национального фонда) или же пойдет по капиталистическому пути с привлечением частных капиталов и опираясь на частную инициативу и свободную конкуренцию? Это был спор не только о социальном облике будущего еврейского общества в Эрец-Исраэль, но и о его характере.
Недавние репатрианты, которых в некоторых кругах по политическим причинам называли спекулянтами, не занимающимися производительным трудом, основали в Эрец-Исраэль сотни мастерских и десятки фабрик... Эта алия не только привезла капиталы, но и создала множество рабочих мест для тех самых противников частной собственности и частной инициативы... 80 процентов еврейских рабочих в Эрец-Исраэль добывают средства к существованию только за счет частной инициативы и частного капитала.
В лагере сионистов-социалистов придерживались иного мнения. Хаим Арлозоров, один из лидеров рабочего движения, возражал:
Нам нужно смотреть в будущее. Мы обязаны оценивать эту алию с точки зрения пользы для всего ишува: Как она исполняет свой национальный долг? Каков ее духовный облик?
Социальный тип, который преобладает в этой алие, – это городской буржуа... Стремление в город стало у нас просто маниакальным... В январе 1925 года в Эрец-Исраэль жили 108 тысяч евреев. Примерно 90,5 тысяч – в городах. Чтобы понять, насколько ненормальна эта пропорция, достаточно сравнить ее с разницей между городским и сельским населением в других странах. В Германии или США сельское население тоже постоянно уменьшается. Но в этих странах мощная промышленность в крупных городах в состоянии обеспечить работой поток новых горожан. В Эрец-Исраэль нет подобной индустрии и, соответственно, нет возможности создать столько рабочих мест.
Особую точку зрения в этом споре высказал Артур Руппин, выступая с речью на Пятнадцатом сионистском конгрессе в 1927 году:
Я обращаюсь к вам с призывом оценить халуцианство как настоящее национальное сокровище. Когда вы увидите Нахалал или Дганию, вы не сможете не признать, что тут, на этом месте свершилось великое дело. Я думаю, что мы с легким сердцем можем предстать перед судом истории.
В своем дневнике Хаим Вейцман писал:
Тут [в Тель-Авиве] дана мне возможность увидеть несколько маленьких производств, которые создали представители новой алии... в комнате стоит ткацкий станок, на котором работает глава семьи, как правило, зрелого возраста, с сыном или дочерью. Не раз я спрашивал: неужели этого хватает, чтобы обеспечить семью? Ответ всегда был почти один и тот же: доктор Вейцман, не беспокойтесь о нашем благополучии, мы устроимся так или иначе. Позаботьтесь только об одном – чтобы больше евреев прибыло в Эрец-Исраэль...
Когда я вижу тысячи людей, которые рискнули всеми своими сбережениями, чтобы строить здесь свой национальный дом, это наполняет меня радостью... Но мы должны руководить этим потоком и не дать ему забыть о наших целях. Нужно помнить, что мы строим наш дом, не копируя Налевки [район скопления еврейского населения в Варшаве]. Мы знаем, что гетто было лишь временной остановкой на нашем пути. А сюда, в наш дом, мы пришли, ...чтобы отстроить его на века.
Контрольный вопрос
КВ-7. Какая диллема стояла перед руководителями ишува в отношении национального и частного капитала?
6. Выход из кризиса
В августе 1927 года ВСО нашла выход из кризиса, организовав строительные работы, осушение болот, прокладку дорог в Иерусалиме, Хайфе, Афуле. Общественные работы финансировались из общенациональных фондов. В ноябре 1927 года началось строительство гидроэлектростанции на реке Иордан по проекту известного инженера Пинхаса Рутенберга. Верховный комиссар лорд Плумер поддержал предоставление Тель-Авиву правительственных ссуд, которые были использованы на организацию общественных работ. В конце 1928 года безработица была ликвидирована.
"Тель-Авив, – писал один из лидеров сионистского движения, публицист Нахум Соколов, – может спокойно смотреть в свое отражение в водах Средиземного моря и победно улыбаться".
Несмотря на сложные политические проблемы и проблемы обеспечения безопасности (беспорядки 1929 года) и несмотря на острейший экономический кризис, охвативший весь западный мир, ишув переживал период расцвета. Большинство олим, прибывавших в этот период (1927-1932), были из молодежных рабочих и халуцианских движений. Вернулась надежда и оптимизм. Ишув готовился достойно встретить третье десятилетие двадцатого века.
Контрольный вопрос
КВ-8. Что помогло ишуву выйти из кризиса конца 1920 – х годов?
7. Развитие кибуцев
Те несколько сотен молодых людей, которые дали начало движению киббуцев, в первые годы своей жизни в Палестине очень смутно представляли себе, какое будущее их ожидает. В то время еще было неясно, останутся ли они в Дгании и Киннерефе или захотят создать собственные поселения. Сети киббуцев тогда не существовало; имелись лишь отдельные колонии, плохо сообщавшиеся между собой. В 1922 г. между семью сотнями живущих в стране киббуцников не было налажено никакого технического сотрудничества. Но пять лет спустя население киббуцев возросло до 4000 человек, за следующее десятилетие увеличилось в четыре раза, а к началу Второй мировой войны составляло уже около 25 000 человек, т.е. 5% от общей численности еврейского населения в Палестине. Всего за двадцать лет движение киббуцев вышло из детского возраста и повзрослело. Экспериментальная стадия успешно завершилась. В целом, в киббуцах установился коллективный уклад жизни и ведения хозяйства, хотя между отдельными коллективами порой наблюдались существенные различия, в некоторых случаях связанные с социальным и культурным происхождением их жителей. Единодушного представления о том, какова должна быть коллективная жизнь во всех деталях, не существовало; не было и единого мнения о том, какое место должны занимать киббуцы в политике палестинских евреев. Попытка объединить всех киббуцников в единую организацию была предпринята в неудачный момент – в конце 1920-х гг. – и тем самым была обречена на неудачу. Вместо единой ассоциации киббуцев возникли три группы. В 1927 г. появилась организация «Объединенный Киббуц» («Киббуц ha-меухад»). В том же году «ha -Шомер ha -Цаир» создала свою отдельную сеть киббуцев – «Киббуц Арци». И наконец, в 1928 г. появилась ассоциация квуцот «Хевер ha -Квуцот», в которую вошли самые ранние коллективные поселения – такие, как Дгания и Киннерет.
«Объединенный Киббуц» сперва основывался на базе «Эйн Харод», изначального «Большого Киббуца», который откололся от «Трудового легиона» и обосновался в Изреельской долине. Из «Эйн Харод» малые группы иммигрантов отправились в другие части Палестины и основали там новые коллективные поселения. Поначалу все эти «дочерние» киббуцы продолжали считать себя «филиалами» «Эйн Харод». И лишь постепенно они обрели собственные имена и индивидуальные особенности. «Объединенный киббуц» критиковал двух своих соперников за малочисленность и замкнутость и отстаивал необходимость создания больших коллективов.
Самые крупные киббуцы – такие, как Ягур (близ Хайфы) и Гиват Бреннер (к югу от Тель-Авива), – к концу 1930-х гг. насчитывали по 400-450 членов; и казалось, что уже не за горами тот день, когда население среднего киббуца перевалит за тысячу, что и не снилось основателям Дгании. Ходил анекдот о двух жителях Ягура, которые встретились в городе и лишь по чистой случайности выяснили, что принадлежат к одному киббуцу.
Киббуцы «ha -Шомер ha -Цаир» быстро приспособились к новым условиям. В 1927 г. их существовало всего четыре, но к началу Второй мировой войны – уже тридцать девять. С большой волной иммиграции 1930-х гг. в Палестину прибыли тысячи членов молодежных движений из Восточной и Центральной Европы; они основывали новые поселения по всей стране. Кроме того, киббуцы увеличивались в размерах: в ранний период среднее поселение включало около 60 членов, но с развитием киббуцной экономики появилась нужда в новых рабочих руках, и было решено, что оптимальная численность населения в киббуце – 60 семей, т.е. около 120 человек. Однако эти оценки, которые некоторые считали непреложными законами, оказались чрезвычайно заниженными. Спустя тридцать лет в некоторых поселениях «ha -Поэль ha -Цаир» насчитывалось по 300 семей (т.е. по 600 и более человек).
«Хевер ha -Квуцот» состоял из самых старых коллективных поселений в Палестине, но на протяжении многих лет он оставался самой пассивной ветвью киббуцного движения. Если другие поселения развивались и расширялись, то Дгания и Киннерет, Гева и Гинегар пребывали в застое. И лишь постепенно жители этих общин осознали, что, цепляясь за старый тип поселения – маленькую общину, – они сами отрезают себя от остального киббуцного движения.
В отличие от своих соперников, «Хевер ha -Квуцот» не поддерживала связи с молодым поколением европейских социалистов-первопроходцев, стремящихся к жизни в киббуцах. Молодежное движение «ha -Шомер ha -Цаир» распространилось из Польши на многие другие страны и насчитывало тысячи членов. «Объединенный киббуц» поддерживали полдесятка еврейских молодежных движений в Европе и движение «Рабочая молодежь» («Ноар Овед») в Стране. В 1930 г. был основан Наан – первый киббуц собственно молодежи Страны А у Дгании и Киннерета не было никакого резерва. В сочетании со внутренними кризисами и экономической стагнацией все это грозило им опасностью полного исчезновения. Спасение явилось неожиданно: в 1920-е гг. в Польше появилось новое молодежное движение «Гордония» – без всякой поддержки со стороны «Хевер ha -Квуцот» и даже практически без ведома жителей старых киббуцев. Члены этого движения разделяли идеалы основателей Дгании; приехав в Палестину в 1930-е гг., они влились в ряды этих киббуцев, обеспечим столь необходимым этим общинам свежий импульс к развитию. Старые колонии пополнились новыми репатриантами, а вскоре возникли и новые поселения. К середине 1930-х гг. в Дгании насчитывалось уже 130 трудоспособных жителей. К 1939 г. численность «Хевер ha -Квуцот» возросла до 21 поселения, а десятки групп ожидали во временных лагерях, пока им выделят землю. Движение «Хевер ha -Квуцот» осталось самым малочисленным из трех типов киббуцев, однако и ему удалось преодолеть кризис.