| К оглавлению книги "Вера в эпоху науки" | Натан Авиезер |
Читателю может показаться, что в самом названии этой главы заложено противоречие. Мы привыкли считать, что эволюционная теория Дарвина, сформулированная в 1859 году, есть единственная научная теория, объясняющая эволюцию животного мира. На самом же деле были выдвинуты и другие теории, дающие объяснение тому, как возникало и развивалось все то многообразие животных и растений, которое мы видим на земле сегодня. В этой главе мы и рассмотрим эти, соперничающие с дарвиновской, теории.
Аргументация Дарвина выглядела следующим образом: каждое живое существо данного вида обладает своими собственными, отличными от других, физическими качествами, благодаря чему некоторые особи лучше способны выживать ("более приспособлены"), нежели другие. Далеко не все особи каждого поколения выживут до появления у них потомства. Достаточно долго для размножения проживут лишь особи, обладающие качествами, которые позволяют им лучше приспосабливаться к окружающей среде. Те же, которые такими качествами не обладают, приспособиться не смогут и погибнут в "борьбе за существование". Этот процесс, с помощью которого природа отсеивает "менее приспособленных", принято называть естественным отбором. На протяжении многих поколений, менее приспособленные представители вида будут исчезать, и верх возьмут более приспособленные. Таким образом возникают постепенно новые виды, а прежние прекращают свое существование. Такова вкратце эволюционная теория Дарвина.
He-дарвинские эволюционные теории, объясняют биологическую эволюцию, никак не связывая ее с основными идеями Дарвина (выживание сильнейших, приспособляемость и естественный отбор).
Прежде, чем рассмотреть некоторые не-дарвинские теории эволюции, хотелось бы спросить: почему именно теория Дарвина по-прежнему так прочно держится в людских умах, тогда как другие эволюционные теории остаются неизвестными?
Почему наличие не-дарвинских эволюционных теорий является среди биологов-эволюционистов чуть ли не профессиональным секретом?
Как мы увидим, все дело в том, что широкой публике упорно и настойчиво, снова и снова, внушается, что теория Дарвина дает исчерпывающее объяснение всех аспектов эволюции. А если так, то альтернативные, не-дарвинские эволюционные теории, естественно, не существуют.
В последние годы эволюция волнует не только ученых, но и широкую публику - выпускаются многочисленные телевизионные программы на эту тему, пишутся книги, некоторые из них попали даже в список бестселлеров. Большую часть этих книг объединяет общий лейтмотив, а именно: эволюционная теория Дарвина объясняет абсолютно все, связанное с развитием животного мира, а также и многие другие свойства вселенной.
Если читателю покажется, что мы преувеличиваем, предлагаем обратиться к вышедшему в 1995 году бестселлеру Дэниела Деннетта "Опасная идея Дарвина". Деннетт сравнивает основную идею Дарвина с "универсальной кислотой" ("такой едкой, что она проедает все насквозь!"): "Идея Дарвина подобна универсальной кислоте, она разъедает чуть ли не все традиционные концепции, революционизируя по пути наш взгляд на мир... трансформируя его до основания."1 Деннетт пишет далее: "Если бы в моей власти было присудить премию за самую замечательную отдельно взятую идею, когда-либо и кем-либо выдвинутую, я присудил бы ее Дарвину, предпочтя его и Ньютону, и Эйнштейну, и всем прочим."2
Ничего не скажешь, хвала немалая, если учесть, что Ньютона и Эйнштейна повсеместно принято считать величайшими учеными-физиками всех времен и народов. Причину своего безграничного восхищения "великолепной идеей Дарвина" Деннетт объясняет так:
Идея Дарвина родилась как решение проблем биологии, но она предлагает [также] решение проблем космологии и психологии... [Она] объединяет все понятие жизни, смысла и цели, с понятием пространства и времени, причины и следствия, механизма и физического закона... И если бездумная эволюция ответственна за невероятно сложные создания биосферы, как же можно делать исключение для созданий нашего человеческого ума?.. Идея Дарвина рассеяла также иллюзию нашего собственного авторства, нашей собственной божественной искры, творческой силы и понимания.3
Итак, нам говорят, что идея Дарвина не ограничивается объяснением эволюции, но дает также решение фундаментальных проблем в столь далеко отстоящих друг от друга областях, как космология и психология. Поскольку эти волнующие высказывания принадлежат Высокочтимому Профессору Искусств и Наук, Директору Центра Познавательных Исследований при Университете Тафтса (таковы титулы, носимые Дэниелом Деннеттом), вполне простительно, если непосвященному человеку и в голову не придет, что многие весьма уважаемые ученые сильно сомневаются даже и в том, что идеи Дарвина дают удовлетворительное объяснение эволюции животного мира.
Вот, например, что говорит профессор Кауфман, один из ведущих авторитетов в новейшей области науки, изучающей теорию сложности (о которой мы расскажем далее):
Дарвинская концепция естественного отбора зачаровала нас всех. Но верна ли она? Да к тому же, дает ли она удовлетворительное решение проблемы? По моему мнению, нет. Сосредоточившись, вслед за Дарвином, на одной-единственной силе - естественном отборе - мы упускаем из виду тот факт, что сложные биологические системы способны упорядочиваться стихийно.4
Насколько заслуживают доверия многозначительные утверждения Деннетта? Рецензируя "Опасную идею Дарвина", видный биолог-эволюционист подробно рассматривает множество научных ошибок, грубых упущений и других недостатков книги.5 Рецензию свою он саркастически озаглавил: "Опасная идея Деннетта".
Нас, однако, интересует здесь не научная добросовестность, или отсутствие ее, в книге Деннетта ("испещренной фактическими ошибками"). Спросим лучше, как поступает Деннет с не-дарвинскими теориями эволюции? Насколько честно и точно излагает их?
А он, в сущности, беспардонно и полностью их игнорирует. Так беспардонно, что рецензент не может скрыть изумления:
Посмотрите, какое удивительное упущение. Хотя целая треть книги посвящена рассмотрению тех возражений против эволюции путем естественного отбора, "которые возникли внутри самой науки биологии", Деннетт ни разу ни словом не упоминает "нейтральную теорию" или "Кимуру"! Что бы это странное упущение могло означать?6
Упомянутая здесь нейтральная теория молекулярной эволюции (рассматриваемая далее) была выдвинута японским биологом-генетиком, профессором Моту Кимурой. "Эта теория является одним из самых интересных и значительных добавлений к объяснению эволюционного процесса с тех пор, как Дарвин сформулировал концепцию естественного отбора."7 А Деннетт полностью игнорирует ее! Не удивительно, что рецензент выражает свое изумление по поводу этого "странного упущения" и приходит к выводу, что "для Деннетта малейшее сомнение в принципе приспособляемости - как красная тряпка для быка, а потому сбалансированное изложение предмета становится невозможным."8 Понятие приспособляемости организма к окружающей среде является, как известно, основой дарвиновского естественного отбора.
Рецензент проницательно угадывает и возможную причину того "странного факта", что Деннетт полностью обходит своим вниманием многие серьезные не-дарвиновские теории эволюции:
Деннетт, очень может быть, не желает разглашать секрет и сообщать непосвященному читателю, что, по мнению многих биологов, не-дарвиновская эволюция - распространенное явление.9
Легко понять, что имеет в виду рецензент. Недвусмысленно и многократно утверждая, что эволюционная теория Дарвина есть "самая замечательная отдельно взятая идея, когда-либо и кем-либо выдвинутая,"10 Деннетт не собирается тратить свое время на обсуждение соперничающих с нею идей, которые уменьшают ее значение.
Бойкое перо Ричарда Докинса, чьи книги на тему эволюции стали бестселлерами, завоевало ему звание профессора на кафедре популяризации науки при Оксфордском Университете. Откроем одну из самых его знаменитых книг об эволюции, "Слепой часовых дел мастер", и поинтересуемся, как он трактует важную тему не-дарвиновских эволюционных теорий. Ответ мы находим немедленно, прямо в предисловии: Докинс полностью отвергает саму возможность какой-либо не-дарви-новской теории эволюции! "Я хотел бы убедить читателя в том, что дарвинистское мировоззрение есть единственная известная нам теория, которая может в принципе разрешить тайну нашего существования."11 А почему некоторые люди все же отказываются принять теорию Дарвина? По утверждению Докинса, у них, должно быть, просто мозги не в порядке! "Иной раз кажется, что человеческий мозг нарочно так устроен, чтобы понимать дарвинизм неправильно и не верить в его правоту."12
Позиция Докинса становится ясна очень быстро. В первой же фразе книги утверждается, что теория Дарвина разрешила наконец "тайну эволюции". "Эта книга написана с убеждением, что величайшая загадка, каковой является наше собственное существование, перестала быть загадкой, ибо она решена.13
Прочтя эти громкие слова, вряд ли кто-нибудь догадается, что многие важные стороны эволюционной истории животного мира никак не объясняются теорией Дарвина, но объясняются не-дарвиновскими теориями. Возьмем, к примеру, теорию столкновения (которую мы рассмотрим ниже), выдвинутую лауреатом Нобелевской премии Луисом Алваресом и его сыном Уолтером. Как говорится в Бюллетене Американского Физического Общества, эта теория "грандиозно важна".14 Гулд называет ее "одним из двух самых значительных открытий за последние двадцать лет."'15 Однако в "Слепом часовых дел мастере" теория столкновения не упоминается ни словом.
Так представлена эволюция в бестселлере. Неудивительно после этого, что широкая публика даже не догадывается о существовании не-дарвиновских эволюционных теорий.
Хотя дарвиновская теория эволюции была опубликована впервые в 1859 году, не только упомянутые выше авторы считают, что она не нуждается в пересмотре и сегодня. Не один крупнейший ученый в области эволюционной биологии упорно придерживается мнения, что с тех давних пор не произошло ничего такого, что могло бы существенно изменить наше понимание механизмов эволюции.
Эрнст Мэйр, профессор зоологии в Гарвардском Университете, является одним из зачинателей неодарвинистского синтеза. По случаю его девяностолетия, журнал Scientific American опубликовал интервью с профессором Мэйром. Когда его спросили, какие изменения произошли в научном мышлении в области эволюционной биологии за все эти долгие годы, Мэйр сделал удивительное заявление - что за последние сто сорок лет никаких изменений не произошло! Он прямо так и сказал: "В 1859 году Дарвин обнародовал свою теорию развития путем естественного отбора. И взгляните на нее сегодня. Она целехонька, на ней ни царапины."16
Как заметил интервьюер, "Мэйр убежден, что существующие рамки эволюционного синтеза неизменны". Поистине, странный для ученого взгляд на вещи!
Понятно, что такие крайние взгляды не позволяют Эрнсту Мэйру признать важный вклад в эволюционную биологию, сделанный не-дарвинистскими теориями. Рассмотрим некоторые из них.
Одним из самых интересных открытий последних лет является так называемая "теория сложности" (известная также как "самоорганизующаяся критичность"). Ученые обнаружили, что для сложных систем характерно следующее удивительное свойство: длительное время они пребывают в статичном состоянии, а затем внезапно подвергаются фундаментальным изменениям, стихийно и без вмешательства какой-либо побудительной силы.17 Теория сложности приложима во многих областях, включая физические науки, изучение жизни, и даже общественные науки. Так, например, сегодня широко распространено мнение, что падение биржи в 1987 году объясняется причинами, не связанными с экономикой, а произошло стихийно, внутри сложной системы рынка биржевых акций.
Открытия, связанные с теорией сложности, были признаны столь важными, что в 1984 году три Нобелевских лауреата, Филипп Эндерсон, Меррэй Джелл-Мэнн и Кеннет Эрроу основали в Нью-Мексико межотраслевой научно-исследовательский Институт Санта-Фе, который занимается изучением вытекающих из теории сложности последствий для самых различных научных дисциплин.
Рассмотрение удивительного поведения сложных систем выходит далеко за пределы этой книги. Прочесть даже упрощенную, "популярную" версию теории сложности может оказаться тяжелым испытанием для непосвященных. Те же, кто не боится трудностей, найдут прекрасное введение в теорию сложности в книгах How Nature Works, автор Пер Бэк, и At Ноте in the Universe: Laws of Self-Organization and Complexity, автор Стюарт Кауффман. Оба автора принадлежат к основателям новой науки.
Ученым очень скоро стало ясно, что живые системы - животные и растения - полностью отвечают критериям сложности. Более того, фундаментальные изменения, которые с течением времени происходят в живых существах - то, что мы называем эволюцией - очень напоминают стихийные изменения, характерные почти для всех сложных систем. И, следовательно, биологическая эволюция, возможно, происходит не благодаря дарвиновским механизмам выживания сильнейших и приспособляемости. Истинное объяснение эволюционных изменений, происходящих в животном царстве, лежит, возможно, в естественном поведении сложных систем.
Наиболее поразительно сходство между биологической эволюцией и теорией сложности проявляется в феномене, известном под названием прерывистого равновесия. Заключается он в том, что, по данным палеонтологической летописи, эволюционные изменения часто происходят не постепенно, а внезапно, что в точности соответствует теории сложности. "История большинства ископаемых видов включает в себя свойства, никак не совместимые с постепенностью.18 (курсив мой - Н.А.) По сути дела, это основное предположение, вытекающее из теории сложности (т.е. что сложные системы длительное время остаются статичными, прежде чем внезапно подвергнуться фундаментальному изменению), представляет собой точное описание палеонтологической летописи. "Данные раскопок показывают типичную ситуацию, при которой виды существуют на протяжении миллиона и более поколений, не выказывая при этом никаких признаков эволюции"19 (курсив мой - Н.А.)
Вышесказанное заставляет предположить, что многие свойства эволюции животного мира лучше поддаются объяснению в свете теории сложности, нежели с помощью дарвиновского механизма естественного отбора и приспособляемости. Здесь полезно будет привести высказывания некоторых ведущих ученых на тему о соотношении теории Дарвина и теории сложности.
Профессор Стюарт Кауффман из Института Санта-Фе выражает серьезное сомнение в том, что теория Дарвина дает правильное объяснение эволюции в животном мире:
Мы живем в мире невероятной биологической сложности. Откуда же взялась эта величественная конструкция? На протяжении более ста лет единственным объяснением служил естественный отбор. Дарвин учил нас, что весь биологический мир строился по мере того, как естественный отбор просеивал произвольные мутации, оставляя редкие полезные формы. Исследования последних лет показали, что этот преобладающий в биологии взгляд нр вещи неполон. Основной источник упорядоченности лежит в самоорганизации... Одного дарвинизма недостаточно.20
Со времен Дарвина мы считали, что без естественного отбора в мире царила бы бессмысленная неразбериха. Я покажу, что эта идея неверна... Сложность спонтанно генерирует большую часть упорядоченности в мире природы.21
Вывод Кауффмана о том, что теория Дарвина не является истинным объяснением эволюции в животном мире, резко контрастирует с беспрекословным утверждением, которое мы находим в "Слепом часовых дел мастере": "Учение Дарвина о медленном, постепенном, кумулятивном естественном отборе представляет собой окончательное объяснение нашего существования."22
Профессор Имперского Колледжа Хенрик Дженсен подчеркивает, что многие свойства эволюционного развития животного мира весьма характерны для всех сложных систем, как физических, так и биологических.
Начиная с семидесятых годов известно, что эволюция происходит путем взрывов активности, разделенных периодами спокойствия... Виды существуют в течение долгого времени, а затем в сравнительно короткий срок исчезают. Более того, вымирание одного вида очень часто происходит одновременно с вымиранием многих других видов... Когда мы рассматриваем эволюцию и вымирание под таким углом зрения, сразу бросается в глаза сходство с динамикой других сложных систем.23
Вышеприведенные высказывания легко можно было бы дополнить цитатами из статей таких авторитетов, как профессор Пер Бэк из Национальной Лаборатории в Брукхевене,24 профессор Иллинойского Университета Лео Каданофф25 и профессор Принстонского Университета Филипп Эндерсон.26
За последние несколько десятков лет многие ученые пришли к выводу, что дарвиновские механизмы - выживание сильнейших и приспособляемость - играют, возможно, второстепенную роль в развитии животного мира. Палеонтологической летописи во всей ее полноте дает объяснение в первую очередь теория сложности, дарвиновский же естественный отбор дополняет и уточняет это объяснение.
Другая значительная не-дарвинистская теория - нейтральная теория молекулярной эволюции - была выдвинута в 1968 году профессором Моту Кимура из японского Национального Института Генетики.27 По этой теории, генетические мутации, которые включаются в генофонд, являются "выборочно нейтральными". В полном противоречии с дарвиновской теорией естественного отбора, нейтральная теория утверждает, что новые мутированные гены и не полезнее, и не вреднее для организма, чем прежние, чье место они занимают. Кимура объясняет:
Уже более десятка лет я отстаиваю точку зрения, отличающуюся от дарвиновской... Моя теория гласит, что, на молекулярном уровне, большая часть эволюционных изменений и большая часть разнообразия внутри вида вызываются не отбором, а "беспорядочным дрейфом" мутантных генов, которые в смысле отбора нейтральны.28
На основе математического анализа молекулярных изменений, необходимых при наблюдаемом эволюционном развитии, Кимура пришел к заключению, что дарвиновские механизмы недостаточны для того, чтобы объяснить имеющуюся информацию. Он пишет:
Картина эволюционных изменений, возникающая при молекулярных исследованиях, выглядит совершенно несовместимой с тем, чего ожидал нео-дарвинизм... Скорость эволюции определяется структурой и функциями молекул, а не условиями окружающей среды... Поборники естественного отбора считают окружающие условия главным фактором генетической изменяемости. Такой подход представлялся логичным и правдоподобным, но он оказался не в состоянии дать удовлетворительное объяснение объективным данным.29
Любопытно посмотреть, как коллеги Кимуры прореагировали на его решительный отход от ортодоксального дарвинистского взгляда на эволюцию, основанного на выживании сильнейших и приспособляемости живого организма к окружающей среде. Кимура описывает реакцию коллег на его исследования в своей статье в Сайентифик Америкен, и это описание - одно из удивительнейших, какие я читал в этом журнале:
Мне говорили, и прямо, и обиняками, что нейтральная теория молекулярной эволюции не имеет значения, потому что нейтральные гены не участвуют в приспособлении. А я считаю, что важно добраться до истины; если нейтральная теория представляет собой вескую исследовательскую гипотезу, то обосновать эту теорию, проверить ее в сопоставлении с имеющимися данными и отстаивать ее - достойная научная задача.30
Читая эти слова, которыми профессор Кимура вынужден был завершить свою статью, можно представить себе, какое давление было оказано на него с тем, чтобы он оставил свои исследования по не-дарвинистской эволюции.
Одной из загадок эволюционной биологии, давно занимающих умы ученых, является внезапная гибель всех динозавров и всех родственных им видов животных. Эти гигантские рептилии, одно из самых удачных созданий природы, когда-либо живших на земле, заселяли все континенты, воздух (летающие динозавры - птерозавры), моря и океаны (ихтиозавры, плезиозавры, мозазавры). И вот, после того, как динозавры на протяжении ста миллионов лет держали в страхе весь прочий животный мир (само название их означает "ужасные ящерицы"), они внезапно исчезли из палеонтологической летописи, а вместе с ними примерно 70% всех прочих видов животных. Что за катастрофа постигла эти гигантские создания, просуществовавшие столь долго и столь прекрасно приспособленные, в дарвиновском смысле, к своему окружению?
Загадка эта не нова. Биологи десятилетиями ломали над ней головы, и решений было предложено невероятное количество. Немало среди них было самых причудливых и невероятных. Гулд сочинил забавное описание различных, накопившихся за долгие годы, диковинных гипотез, объясняющих внезапную гибель всех до единого динозавров.31
И наконец, в 1980 году, загадка была решена. Профессоры Калифорнийского Университета Луис и Уолтер Алварес предположили, что массовая гибель динозавров была вызвана метеором, с гигантской скоростью упавшим из космоса на нашу планету, что привело к катастрофическим результатам.32
Обширный свод убедительных научных данных, подтверждающих эту гипотезу, которая получила название теории столкновения, подробно описан в журнале Physics Today.33
Значение теории столкновения
Трудно переоценить значение случаев массовой гибели животных для эволюционной истории нашей планеты. Самый знаменитый из этих случаев, гибель динозавров, послужил темой многих научных статей. Гулд рассказывает, насколько иным был бы сегодняшний животный мир, если бы метеор не столкнулся с землей.34
Не произойди в Меловом периоде грандиозной массовой гибели динозавров [вызванной метеором Алвареса], они, возможно, до сих пор царили бы на земле. Млекопитающие оставались бы группкой юрких крысоподобных существ, которым изредка удавалось бы поживиться белком из яиц динозавра. Приматы, скорее всего, не смогли бы появиться. Мы обязаны эволюцией великой катастрофе Мелового периода, которая, расчистив путь нашим далеким предкам, пощадила их жизнь. Вполне вероятно, что этот метеор был sine qua поп* нашего нынешнего существования.35
Алварес также говорит о решающем значении этого столкновения с метеором и последовавшей за ним массовой гибели животных:
С нашей, человеческой точки зрения, это столкновение [погубившее всех динозавров] было важнейшим событием в истории нашей планеты. Не произойди оно, крупнейшие нынешние млекопитающие, скорее всего, по-прежнему напоминали бы те крысоподобные существа, которые шмыгали по земле, удирая от всепожирающего динозавра.36
He-дарвинистской теория столкновений является потому, что причина мирового катаклизма была внеземная, а значит, никак не связанная с местной окружающей средой. Из этого следует, что виды животных, погибшие при этом катаклизме, были ничуть не слабее и не хуже приспособлены, чем те, которые выжили. Дарвиновский принцип выживания сильнейших не играет никакой роли при такой массовой гибели животных.37
Этой теме посвящена весьма часто цитируемая статья (позже расширенная и вышедшая книгой38) профессора Чикагского Университета Дэйвида Раупа. В статье и в книге (обе носят меткое заглавие: "Массовое вымирание: Не повезло с генами или просто не повезло?") рассматривается различие между двумя ситуациями: когда вид не в состоянии приспособиться к местным условиям (т.е., по Дарвину - "не повезло с генами"), и когда массовое вымирание вызвано событием, не имеющим отношения к приспособляемости данного вида (т.е. по Алваресу - "просто не повезло"). Как объясняет Рауп:
Если вымирание данного вида обязано скорее невезению, чем неудачным генам, [то это означает], что общепринятая дарвиновская модель неверна... это означает, что чистая игра случая отдает предпочтение одним биологическим группам перед другими - без всякого участия дарвиновского межвидового естественного отбора.39
Гулд указывает на не-дарвинистский характер теории столкновения, подчеркивая, что своим выживанием вид очень часто обязан слепому случаю, удачному стечению обстоятельств (тому, что Рауп называет везением), а не дарвиновской приспособленности. По словам Гулда,
Многие привыкли считать, что общепринятые дарвиновские принципы управляют появлением и исчезновением крупнейших групп животных в истории жизни... Динозавры, видно, плохо справлялись с чем-то, с чем млекопитающие справлялись хорошо, вот последние и выжили... Данные о массовом вымирании полностью опровергают этот довод. Схема естественного отбора представляется безупречной, если считать, что какие-то группы [животных] медленно и постепенно замещали другие группы, причем одни разрастались на протяжении миллионов лет, а другие так же неуклонно сокращались. Группы, избежавшие массового вымирания, наверняка выжили не без причины. Это, видно, были крепкие ребята, самые конкурентоспособные особи. Однако новейшие данные о размерах массовой гибели животных ставят это утешительное объяснение под вопрос. Если погибли 96% всех видов животных, и лишь 2000 видов сохранились, чтобы нести дальше эстафету жизни, то становится ясно, что гибель одних групп животных и выживание других происходили без всякой специфической причины. Живые организмы не в состоянии выработать сколько-либо существенную защиту перед катастрофой таких грандиозных размеров, и тем четырем процентам, которые выжили, скорее всего, просто повезло... Эволюционная теория начинает отходить от царившего прежде жесткого дарвинизма. Дарвиновская дихотомия распадается, и фокус перемещается в сторону случайности... Случайность, возможно, является важным фактором эволюционных изменений... Эволюция действует на трех основных уровнях, [и] фактор случайности оспаривает место естественного отбора как причины эволюционных изменений на всех трех уровнях...
Это очень интересный новый этап в развитии эволюционной теории.40
Я привожу такие обширные цитаты из Раупа и Гулда, дабы показать, что, по мнению этих авторитетных ученых, теория столкновений Алвареса, вне всякого сомнения, представляет собой явственное отклонение от дарвиновской парадигмы выживания сильнейших и естественного отбора. Это важно подчеркнуть, ибо некоторые биологи по-прежнему утверждают, что вызванное падением метеора массовое вымирание животных вполне объяснимо в рамках дарвиновского естественного отбора, и что наше понимание механизма эволюции никак не обновилось.
Так, например, профессор Иерусалимского Университета Рафаэль Фолк считает, что столкновение с метеором Алвареса и последующее массовое вымирание животных есть попросту еще один пример дарвиновского принципа выживания сильнейших. Фолк до того тверд в своем убеждении, что, как он пишет, думать иначе было бы "глупо"!41
Нежелание некоторых биологов принять новую парадигму, возникшую в эволюционной биологии, представляет собой отличный пример феномена, описанного философом Томасом Куном в его известной книге The Structure of Scientific Revolutions. Как указывает профессор Кун, когда в науке происходит революция, ведущая к новой парадигме, многие ученые оказываются не в состоянии принять новые данные. Они продолжают утверждать, что революционные идеи укладываются "в рамки" прежних идей и никаких изменений в образе мышления не требуется.
Необходимо подчеркнуть, что все это никак не умаляет значения Дарвина. В 1859 году Чарлз Дарвин сформулировал одну из важнейших теорий, когда-либо возникавших в биологии. В лучших научных традициях, она давала великолепное объяснение всем данным, известным в то время. Но с тех пор прошло полтора века, запас знаний неизмеримо расширился, и на научную сцену вышли новые, не-дарвинистские идеи. Такие люди, как Кимура, Алварес, Рауп, Эндерсон, Каданофф, Кауффман, Гулд, Стенли и Бэк, это серьезные ученые высшего класса. Если они говорят нам, что теория Дарвина недостаточна для объяснения многих важных аспектов эволюции животного мира, правильно было бы отложить в сторону предвзятые мнения и прислушаться.
Пора двигаться дальше.
1D. С. Dennett, 1995, Darwin's Dangerous Idea (Penguin Books: London and New York), стр. 63.
2Dennett, стр. 21.
3Dennett, стр. 63.
4S. A. Kauffman, 1993, The Origins of Order (Oxford University Press), стр. xiii.
5H. A. Orr, 1996, Evolution, т. 50, стр. 467-472.
6Orr, стр. 468.
7S. J. Gould, 12 июня 1997, The New York Review, стр. 36.
8Orr, стр. 468.
9Orr, стр. 469.
10Dennett, стр. 21.
11R. Dawkins, 1986, The Blind Watchmaker (W. W. Norton: New York and London), стр. х.
12Dawkins, стр. xi.
13Dawkins, стр. ix.
14Physics Today, январь 1985, стр. 11.
15S. J. Gould, 1989, Wonderful Life (W. W. Norton: New York and London), стр. 280.
16"Profile - Ernst Mayr," август 1994, Scientific American, стр. 15.
17P. Bak, С Tang, and K. Weisenfeld, 1987, Physical Review Letters, т. 59, стр. 381-384.
18S. J. Gould, 1980 (W. W. Norton: New York and London), стр. 151.
19S. M. Stanley, 1981 (Basic Books: New York), стр. xv.
20S. A. Kauffman, 1995, At Home in the Universe: the Laws of Self-Organization and Complexity (Oxford University Press), стр. vii, viii.
21Kauffman, стр. 8.
22Dawkins, стр. 318.
23Н. J. Jensen, 1998, Self-Organized Criticality: Emergent Complex Behavior in Physical and Biological Systems (Cambridge University Press), стр. 27.
24P. Bak and K. Chen, 1989, Nature, т. 342, pp. 780-782; январь 1991, Scientific American, стр. 26-33.
25L. P. Kadanoff, март 1991, Physics Today, стр. 9-11.
26P. W. Anderson, март 1990, Physics Today, стр. 9-11; July 1991, ibid., стр. 9-10.
27M. Kimura, февраль ! 968, Nature, стр. 624-626.
28M. Kimura, ноябрь 1979, Scientific American, стр. 94.
29Kimura, стр. 95,98, 101.
30Kimura, стр. 104.
31S. J. Gould, 1983,Hen's Teeth and Horse's Toes (W. W. Norton: New York and London), стр. 320-324.
32L. W. Alvarez, W. Alvarez, et al, 1980, Science, т. 208, стр. 1095-1108.
33L. W. Alvarez, июль 1987, Physics Today, стр. 24-33.
34Gould, стр. 320-331.
35Gould, стр. 329.
36Alvarez, стр. 33
37D. M. Raup, 1981, Acda Geologica Hispanica, т. 15, стр. 25-33.
38D. M. Raup, 1991, Extinctions: Bad Genes or Bad Luck? (Oxford University Press).
39Raup, стр. 26, 29.
40Gould, стр. 333, 334, 338, 340.
41R. Falk, весна 1994, Alpayim (Am Oved Publishers: Tel Aviv), стр. 139.