МАХАНАИМ - еврейский культурно-религиозный центр


Лекции по книге hошеаЗ. Дашевский
К оглавлению лекций

Лекция 6. 4:6-4:19

1. /4:6-8/ Смысл и неоднозначность первых стихов главы. Значение слов: "народ без знания". Понимание того, кто говорит и к кому обращается. Толкование слов: "Чтобы ты был Мне коhеном" и "хатат Моего народа". Притча об искусстве "обольщения Бога". Парадоксальность служения "из страха". Поведение коhенов и что это за коhены. Понимание конца стиха шестого, как обращения ко всему народу. Мидраш относительно детей - гарантов.
2. /4:9-13/ Обращение основного упрека Всевышнего к духовным руководителям народа. Упрек народу в разврате и пьянстве; связь с идолопоклонством. Динамка развития "духа разврата". Ответ на вопрос о значении слов: "народ испрашивает у деревяшки".
3. /4:14/ Развратное поведение дочерей и невесток, как следствие занятий идолопоклонской практикой. Объяснение, почему Всевышний не взыскивает с этих дочерей и невесток. Ответы на вопросы: о симметрии в спросе с женщин и мужчин; о требованиях к предъявляющим обвинения.
4. /4:15-19/ Перенесение заботы (надежды) с безнадежного Израильского царства на Йеhуду. Объяснение слов: "не ходите в Гильгаль"; "не поднимайтесь в Бейт-Авен"; "не клянитесь "Как жив Всевышний"". Толкование образов "непокорной коровы" и "овечки на просторе". Возвращение к "прилипившимся к идолам" и отправленным в галут. Первое шевеление раскаяния - начало тшувы. Полноценность тшувы и значение видуя.

Кто говорит в этих стихах и к кому обращается; поведение коhенов.

В первых пяти стихах главы четвертой мы видели, что пророк упрекает народ в тяжелых преступлениях. В стихе четвертом он говорит: "Но пусть никто не ссорится и не упрекает их". Конец этого стиха довольно неоднозначный: "Народ, как ссорящийся с коhеном". Мы приводили несколько объяснений этой неоднозначности. Этот коhен, который появляется в четвертом стихе, будет еще снабжать нас проблемами в последующих стихах. Для пятого стиха, где есть слова "споткнешься днем", есть такое объяснение, что у коhенов служба в основном днем. С другой стороны, простой смысл может быть такой, что посреди белого дня спотыкаешься, как во тьме, а слова "пророк спотыкается с тобой ночью" можно истолковать так, что пророк, который должен видеть ясно, у него все темно, как ночью. Поэтому можно полагать, что простой смысл пятого стиха не совсем относится к коhену, который появился в стихе четвертом, тем более, что коhен в стихе четвертом, может быть, вообще не фигура, а может быть и так, что это упрек народу в том, что вы ведете себя, как та компания Кораха, которая оспаривала правомочность назначения Аарона Первосвященником. Эта неоднозначность будет довольно остро вырисовываться в последующих стихах, начиная с шестого.

В шестом стихе говорится: "Умолкли, Мой народ", - "нидму ами" (по другим толкованием это слово означает "срезаны, уничтожены") без знания". Что означает народ без знания? - Говорится так: "За то, что у них нет знания (сознания), потому что ты знанием погнушался, то и Я погнушался тобой так, чтобы ты перестал быть Мне коhеном. Ты забыл учение (Тору) Бога твоего, и Я забуду твоих сыновей так же". Форма этого пророчества явно поэтическая, и она в сильной степени оправдывает неоднозначность, потому что поэзия отличается от прозы тем, что хотя и вообще человеческая речь не может существовать без неоднозначности, но в поэзии она является "душой" выражения.

Там, где текст не обладает полной ясностью, там стоит задавать себе простые вопросы, и прежде всего, кто это говорит и кому говорит? - Для этой главы такой вопрос сплошь и рядом нетривиален. Слова "мой народ" может говорить и пророк и Всевышний. Поскольку дальше в продолжении этого стиха сказано: "Я погнушался тобой, чтобы ты перестал быть коhеном Мне", то ясно, что это говорит Всевышний, так как пророк не может сказать "быть коhеном мне". Кому же Он это говорит? Здесь это не так ясно. Основное мнение комментаторов, что Он говорит это коhену. По пшату трудно определитья: откуда этот коhен взялся? Он из объекта четвертого стиха вдруг превращается в собеседника Всевышнего, к которому Всевышний обращается. В стихе пятом тот, кто споткнулся, стоит во втором лице, и это и есть "собеседник". С большой натяжкой можно предполагать, что тот, кто споткнулся, - это тот коhен, о котором говорится в стихе четвертом. Тогда этот переход можно представить себе сценически так, что "на сцене" есть самые разные персонажи, и Всевышний обращается то к пророку, то к народу, то к коhену. Очень может быть, что именно так и придется понимать, хотя в этом тоже есть проблема, потому что Он говорит про народ в начале стиха шестого в третьем лице: "умолкли, Мой народ". Глагол во множественном числе в применении к собирательному существительному - это норма иврита даже и сегодня, а для Танаха - это совершенно нормально. То есть, формально существительное в единственном числе, но поскольку оно собирательное, то оно вполне согласуется с глаголом во множественном числе. Таким образом, это не проблема, но дальше говорится - во втором лице: "Потому что ты погнушался знанием", при этом, слово "знание" объясняют так, что, возможно, это перекликается с началом этой главы, где "знание" означает знание Всевышнего, и без этого знания Всевышнего состояние народа плохое. Если это обращение к народу, но тогда, как понимать продолжение этого стиха: "Ты погнушался знанием Меня", что как раз вроде бы вполне годится для народа, но дальше Он говорит: "Я погнушался тобой от того, чтобы ты был Мне коhеном". Что же это значит: "ты был Мне коhеном?" Смысл, может быть, такой, что Я говорил вам, что вы будете у Меня царством священников, а теперь вы себя так ведете, вы Меня не знаете, и поэтому Я вас убираю с "этой должности". Это довольно рискованно-сильное понимание, потому что мы не знаем, может ли Всевышний в какой-либо момент, даже на время, отменить эту нашу

роль. Однако, такая трактовка вполне годится в качестве пшата, правда, мы увидим, что в восьмом стихе есть место, которое очень трудно согласовать с таким пониманием.

В стихах седьмом и восьмом говорится: "Чем больше их (чем больше они), тем больше они грешили против меня. И их достоинство Я сменю на позор (поругание). Хатат Моего народа едят они, и к их преступлениям возносят душу его".Здесь согласование чисел и лиц делает понимание этого текста необычайно трудным. Попробуем понять, что такое "хатат Моего народа"? По-простому "хатат" - это жертва, которая приносится за грех. Эту жертву едят коhены, поэтому можно понять, почему большинство комментаторов считают так, что уже в шестом стихе Всевышний обращается к коhенам. То есть, коhены едят хатат, и им это положено есть, если это настоящие коhены; они получают угощение "с царского стола". Мы видели много примеров в царстве Давида, Шломо, когда за столом у царя сидели особенно почтенные и близкие к царю люди. И то, что едят коhены, - это как "паек с царского стола"; они получают не из людских рук, а из "царского пайка". Здесь, конечно, имеется в виду Всевышний. Жертвоприношения приносятся в Храм, а Бог определенными жертвоприношениями уполномачивает питаться коhенов, и когда коhен питается этим по всем правилам, то те, кто принес эту жертву, получают искупление. Эти коhены едят, и к преступлениям народа они возносят свои надежды. Они говорят, что это - хороший паек, и поэтому хорошо бы, чтобы они побольше грешили, и тогда нам будет больше доставаться. То есть, это довольно "трезвый и разумный" подход.

Это противоположно известной притче, которая имеет прямое отношение к Рош--hа-Шана. Рош-hа Шана - это праздник, который отличается от всех других тем, что это единственный праздник (если говорить о праздниках из Торы), который выпадает на новолуние, остальные праздники приходятся или на полнолуние или на время растущей стадии луны, то есть, это единственный праздник, когда луны нет, а луна - это наш небесный собрат. Соответственно каббалистическому представлению, что каждый праздник открывает какую-то свою сторону Божественного излияния в мир, свою часть Божественного света, как, например, Песах открывает потоки свободы в мире, Рош-hа-Шана открывает черный свет. Черный свет тоже очень содержательный, и когда мы трубим в шафар, то все звуки этого трубления hалаха учит из разных фаз "рыдания", то есть, все эти наборы звуков, которые мы обязаны послушать в Рош-hа-Шана, - это все некая "еврейская ария". Мы радуемся, у нас праздник, который заключается в том, что это юбилей сотворения человека в мире, и что лучше было бы обойтись без этого. Известен спор двух основных школ в Талмуде, что лучше: то, что человек сотворен, или было бы лучше, чтобы он не был сотворен. В конце концов после трех лет дискуссии решили, что лучше бы, чтобы человек не был сотворен. Теперь же, когда он сотворен, нет ничего другого, как постараться использовать свое служение наилучшим образом. Поэтому этот праздник парадоксальный, и его парадоксальность заключается в том, что мы празднуем трагическое событие сотворения человека, но тем не менее это все-таки праздник, поскольку мы надеемся "через невозможность". Мы, оказавшись в этом мире, обнаруживаем, что он совершенно не годится для жизни, и жить в нем по-настоящему невозможно. Через эту невозможность мы надеемся исполнить человеческую должность хорошо и очень хорошо. И это называется на языке мудрецов "искусством обольщения Бога". Мы "обольщаем" Его трублением, мы подаем жалобу и просим учесть, что мир, в который Ты нас поместил, абсолютно не пригоден для человеческой жизни, и поэтому мы постараемся использовать его возможно лучше. Это такой парадокс, который вспоминается и потому, что мы приближаемся к Рош-hа-Шана и потому, что притча эта очень интересная, поскольку вообще служение "из страха" парадоксально в своей основе. Весна - это время служения из любви, а осень - время служения из страха. Это парадоксально потому, что если человек боится чего-то, то он не только хочет убежать, но он хочет истребить источник, внушающий ему страх. И если я служу Хозяину из страха, то я хотел бы, чтобы этот страх исчез, я его боюсь, но тогда ведь я не смогу служить! Так, например, идеальный молодой и талантливый врач мечтает победить все болезни, но тогда он останется без работы. Тем не менее никто не запрещает такому талантливому врачу об этом мечтать. Хозяин позаботится о том, чтобы не все болезни были истреблены, а этот честолюбивый врач будет пытаться исполнять свою службу наилучшим образом. Так выглядит служение из страха, а эти коhены поступают рационально противоположным образом. Они видят, что за грехи народ приносит хорошие жертвоприношения, отборных животных, и тогда хорошо было бы, чтобы они побольше грешили, и тогда будет "больший паек". Мы с такой логикой встречаемся часто и в обыденной жизни.

Если принять такое понимание восьмого стиха, то мы вынуждены признать, возвращаясь к шестому стиху, что этот стих уже начинает разговор о коhенах, которые действительно служат в Храме. Тем не менее есть отдельные комментаторы, которые понимают так, как нами предполагалось изначально, что все-таки шестой стих говорит об обращении Всевышнего к народу. При этом, если принимать во внимание, что это поэзия, то здесь могут идти параллельно две линии, которые содержат и одно и другое. В тех коhенах, которые насыщаются за счет жертвоприношений, приносимых за грех, многие комментаторы видят намек на историю, описанную в начале книги Шмуэля про сыновей коhена Эли, когда они посылали вылавливать вилкой лучшие куски мяса до того, как принесено на жертвенник. Такие коhены - это большое бедствие для народа. Получается так, что, начиная с конца четвертого стиха, мы повернули к разговору о коhенах, и надо сначала понять, что это за коhены. Если в основном упрек обращен к Израильскому царству, то там настоящими коhенами вряд ли можно назвать каких-то священнослужителей из произвольных колен, про которых даже непонятно, кому они служат, и это может быть священнослужитель совершенно негодный. По какому закону такому коhену положено есть хатат - это большой вопрос. До стиха восьмого, может быть, можно было понимать слово коhен в широком смысле: это может быть и правитель и вельможа. Но то, что он ест хатат, все-таки говорит о том, что это священнослужитель в Храме, который приносит жертвоприношения. Очень может быть, что при всех извращенных понятиях, в которых жили в Северном царстве, начиная с Йаровама бен Нвата, они меняли то, что им неудобно, но многие вещи они оставляли такими же, как это заведено в настоящем Храме. Если люди приносили жертвоприношения за грех, то коhену полагалось есть от него, не зависимо от того, какой это коhен и из какого колена.

Ответ на вопрос:

Можно ли восьмой стих совместить с пониманием, которое представлялось естественным в шестом стихе, что это обращение к народу Израиля, и тогда можно ли понять так, что народ Израиля - это коhен посреди других народов? - Тогда надо понять, в каком смысле он ест хатат, и это требует очень уж широких аллегорий, которые трудно построить.

В конце шестого стиха говорится: "ты забыл Тору твоего Бога, и Я за это тоже забуду твоих сыновей". Действительно, коhенство наследуется по отцу и ты, коhен, должен был по инструкции передавать народу знания о Творце, а поскольку ты от этой своей должности уклонился, то Я тебя отставлю от коhенства и ты не передашь этого своим сыновьям. Но если идет речь о коhенстве, как о классе, то не ясно, почему сыновья - это другой персонаж, чем сами коhены? Это проблема, которая и в Торе иногда возникает. Если я обращаюсь ко всему народу, то сыновья - это должно быть следующее поколение. Таким образом, конец шестого стиха не очень легко понять, как обращение к отдельно взятым коhенам, и может быть, это все-таки проще понимать, как обращение ко всему народу. При этом в каком роде идет обращение к народу, бывает по-разному, во всяком случае слово "ам" безусловно мужского рода. И есть немало примеров, когда к народу Всевышний обращается в мужском роде. Седьмой стих, который говорит, что чем больше их (или они) , тем больше они грешили, опять-таки не очень хорошо согласуется с пониманием того, что обращение здесь к коhенам. При этом здесь, конечно, не идет речь об естественном приросте населения. Когда в Египте фараон был обеспокоен сверхестественным умножением этого народа и попытался это прекратить, загрузив их непосильной работой, то Тора говорит, что чем их больше загружали, тем они больше размножались. То есть, там, вопреки злодейскому замыслу фараона, они еще больше умножались, здесь же видно прямое течение в другую сторону: Я даю вам (вам всем, всему народу ) умножаться, но чем Я вас делаю многочисленнее, тем вы больше грешите против Меня. Причем слово "рубам" не обязательно понимать, как умножение количества, некоторые понимают это, как улучшение качества: чем больше Я вам даю почета, тем вы хуже себя ведете. То есть, чем вы лучше живете в этом мире, тем вы злостнее отгораживаетесь от связи со Всевышним; и это в любом случае прямой смысл этого места.

Как понимать сказанное в стихе восемь, что коhены, которые кормятся "от грехов", к своим преступлениям "вознесут его душу" ? Это очень трудное место. Те, кто по пшату пытаются это объяснить, объясняют так, что душа каждого из коhенов жаждет того, чтобы к нему приносили эти грехи.

К концу стиха шестого можно еще привести мидраш, который ясно и хорошо согласуется в этом шестом стихе с обращением ко всему народу. Разбирая слова "Я забуду о твоих детях", надо вспомнить мидраш, один из очень знаменитых, который говорит следующее. На Синае, когда народ стоит и ждет дарование Торы, Всевышний говорит: "Я не могу вам такую драгоценную вещь дать без гарантии, так кто поручится, что вы будете соблюдать эту Тору, которую Я вам даю? " Они отвечают: "Наши дети". И Всевышний сказал, что это годится, и дети в качестве гарантов подходят. Теперь, когда вы нарушили, то пусть отвечают гаранты, пусть они платят.

Ответ на вопрос:

Какого времени самый древний список этого пророчества? - Он, безусловно, из дошедших до нас материалов намного позднее, чем начало или даже середина эпохи Второго Храма. В лучшем случае это близко к концу эпохи Второго Храма.

Ответ на вопрос:

Может быть, не обязательно искать согласование между одним и другим местом в этих стихах, потому что мы часто видели переходы от одной темы или мысли к другой безо всякого согласования с предыдущими? - В середине шестого стиха Всевышний говорит: "Я погнушаюсь тобой от того, чтобы ты был Мне коhеном". Если считать, что это не связано с последующим, то мы должны сказать, что здесь коhен имеет другой смысл, чем в последующих стихах, что вполне может быть. Тора даже и в менее явно поэтических местах часто работает на таких сдвигах: упомянуто что-то, а это задает новую тему, и теперь коhен накладывается другой. Так что такое понимание вполне возможно.

Упрек духовным руководителям и народу; связь идолопоклонства с развратом и пьянством.

Девятый стих говорит: "И вот, будет, что народ, что коhен одинаково, и Я взыщу его за его пути, и за поступки его отплачу (отвечу) ему". Десятый стих: "И будут есть, и не насытятся, развратничать и не умножаться, потому что Всевышнего оставили и не хранят". По простому пониманию, они не хранят Его заповеди. Из того, что говорится: "что народ, что коhен", здесь уже ясно различается весь народ в целом и коhен. Таким образом, если посмотреть на эту главу в целом, по крайней мере на то, что мы прочитали, то мы видим, что здесь от общего упрека народу Он все-таки сосредоточивает основной упрек, обращая его к духовным руководителям. Особая претензия к коhену, является ли он специфическим священнослужителем или общим руководителем. Но с народа тоже будет взыскано. Сказано: "Взыщу за его пути и за поступки". Не только здесь, но очень часто различается, что есть общие пути и есть отдельные поступки. Если это коhен, который превращает заповедь есть жертвоприношения в простое утоление голода, в набивание утробы, то, соответственно, наказание противоположно очень важному благословению, когда бывает так, что человек не богат и съел мало, но Всевышний благословил пищу у него во внутренностях, и он насытился; браха - это способность к расширению. Мы знаем, что если человек жадно и много ест, то у него чувство голода увеличивается, и все меньше пользы он получает от съеденного. А здесь - люди будут есть и не насытятся, и это одно из важных проклятий. И соответственно, они вроде бы развратничают, и казалось бы появляется возможность плодиться и размножаться, но - "ло ифроцу". Слово "парац" мы уже встречали. Здесь имеется в виду, что не будет у них увеличения, потому что они оставили Всевышнего.

Стих одиннадцатый переводит нас к некоторой картине, в чем Он упрекает народ: "Разврат и вино старое и молодое отнимет (возьмет) сердце". Понять суть этого упрека легко. Человек, который погружен в пьянство и в разврат, он погружается в такое состояние, которое вполне можно назвать малодушием; человек лишается какой-то очень серьезной опоры, и опоры не только на земле, но и в вздухе, у него подрезаются крылья.

Ответ на вопрос:

Почему недостаточно было сказать просто вино? - Дело в том, что "йаин" обозначает обычно старое доброе вино, а "тирош" - это молодое вино, которое еще только бродит. У этих вин разное действие. Мы вправе требовать от любого высказывания Танаха, чтобы оно сообщало что-то. Талмуд спрашивает, вот, ты утверждаешь нечто, но что ты исключаешь, чтобы я мог подумать до того, как ты высказался? Поэтому правомочно задать вопрос, что бы я мог подумать, если бы Он назвал только одно вино - старое или молодое? Если бы Он назвал только один из напитков, распространенных в народе, то можно было бы подумать, что Он возражает против этих напитков, а против остальных не возражает.

Смысл этого стиха прежде всего в том, что если они занимались идолопоклонством, то это неизбежно влечет за собой эти два элемента - разврат и пьянство, потому что на трезвую голову идолопоклонством особенно глубоко не позанимаешься. В Талмуде есть очень известное высказывание, про которое хотелось бы понять, насколько оно имеет историческое оправдание. В трактате Санhедрин мудрецы сказали, что народ Израиля прекрасно знал с самого начала, что в идолах нет ничего настоящего, что это все блеф. Но они втягивались в идолопоклонство для того, чтобы позволить себе в открытую вступать в запрещенные Торой связи. Можно полагать, что это высказывание очень справедливо для их эпохи. Однако, так ли это в эпоху Первого Храма? - Это совершенно не очевидно. Поскольку Талмуд не претендует на то, чтобы быть историческим, или историографическим сочинением, то мудрецы и не имели в виду делать исторический анализ, а занимались в общем описанием характера людей в проекции на ту эпоху, в которой они живут. Из других мест Талмуда мы видим, что наоборот, в эпоху Первого Храма импульс поклоняться идолам был самым сильным, сильнее, чем все остальное. Как соединить эти два высказывания мудрецов Талмуда, трудно понять. Очевидно только, что эти две вещи - поклонение идолам и разврат - очень тесно между собой переплетены, и мы это знаем из всех источников.

Стих двенадцатый говорит: "Мой народ у деревяшки спрашивает, и посох его сообщает ему, ибо дух разврата совратил их, и развратничают, уходя от их Бога". Если мы заглянем в пятую главу, четвертый стих, то во второй половине этого стиха говорится: "ки руах знуним ве-кирбам" - "ибо дух разврата внутри них". Мы видим, что перед нами - динамика. В четвертой главе он говорит: "дух разврата сбил их с пути", то есть он "налетел" на них снаружи, а в пятой главе уже говорится, что он сидит внутри них. Вспоминается по этому поводу притча, которую рассказывает пророк Натан Давиду про овечку. Говорится, что у богатого было все в изобилии, а у бедного была одна овечка, но когда пришел к богатому прохожий, и этому богатому человеку жалко было взять из своих, чтобы угостить гостя, то он зарезел эту единственную обвечку бедного человека. Здесь динамика - три шага, и мудрецы говорят, что это и есть образ злого начала человека. Он сначала - прохожий, и если ты его от порога отметешь, то он не будет иметь над тобой никакой власти, а если ты его впустил, то он уже у тебя в статусе гостя, и ты обязан его как-то ублажать. А если ты позволил ему задержаться, то он становится тебе господином. В этом смысле при переходе от четвертой главе к пятой мы видим ту же самую динамику, только две точки: он налетел снаружи этот "руах знуним" - "дух разврата", а там уже он сидит внутри тебя. Возможно, что мы найдем у hошеа и третий шаг.

В стихе тринадцатом говорится: "На вершинах гор приносят жертвоприношения, и на возвышенностях воскуряют под дубом, под "ливнэ" - деревом, похожим на березу, и теребинтом, ибо хороша тень его". Не ясно, кого "его"? Скорее всего это относится к любому из них, у каждого есть хорошая тень и "приятно" в тени приносить эти жертвопрношения. Кому они приносятся, здесь не сказано, но вообще это все - типичные атрибуты идолопоклонства, когда жертвенники строят на возвышенностях, и в любом случае, даже если это жертвенники Всевышнему, это является нарушением запрета, поскольку уже стоит Храм. Дальше говорится: "И потому развратничают их дочери, и их невестки прелюбодействуют".

Ответ на вопрос:

Что означает: "Мой народ спрашивает у деревяшки"? - Некоторые понимают так, что деревяшка - это посох, и тогда можно понимать это, как распространенную форму гадания: смотреть, как посох будет себя вести, и решать пойти или не пойти в путь. Многие объясняют так, что это - деревянный идол, которого они сделали и задают ему вопрос, но он не отвечает, а отвечает посох. То, что в продолжении стиха двенадцать сказано: "Посох скажет (говорит) им", имеется в виду распространенный в те времена способ гадания по полету птиц, по внутренностям животных и по тому, как посох себя ведет. Мы знаем, что и в наше время есть такие знактоки, которые с помощью палочки могут находить воду в пустыне. При этом, граница между гаданием и искусством определять определенные вещи или события выражена не очень четко, но она, безусловно, существует. Если у человека есть интуиция и он чувствует наличие чего-то, то это нельзя назвать предосудительным гаданием, и это нельзя сравнивать с суевериями, запрещенными Торой, например, с боязнью перейти дорогу, если ее перешла черная кошка.

Развратное поведение дочерей и невесток и "невзыскание" за это.

Как было сказано в конце стиха тринадцатого, оттого, что они занимаются идолопоклонской практикой, приносят жертвы, воскуряют на всех этих местах, отсюда немедленно следует, что развратничают их дочери и прелюбодействуют их невестки. И стих четырнадцатый говорит: "Не взыщу с их дочерей за то, что они развратничают, с их невесток за то, что они прелюбодействуют, потому что они с блудницами уединяются, и с "кдешот" приносят жертвы, и народ, не понимая, - "илавет"". Это необычайно редкое слово, которое в современном иврите встречается в форме биньяна итпаэль - "леhитлабет" -"колебаться, быть в сомнении". Здесь это слово, вероятно, обозначает "споткнуться или путаться". Представляется интересным, помимо ряда слов, которые тут регулярно поворяются и явно являются ведущими, как мы уже говорили, считать, что именно для hошеа ведущим, важным, является слово "спотыкаться". И это слово "нилбат" является более менее синонимом слова "спотыкаться", потому что "находиться в смятении" это то же споткнуться в духовном смысле; спотыкания в физическом смысле он нигде не имеет в виду. Мы знаем, что сама заповедь Торы: "Перед слепым не клади преткновения" вовсе не обязательно включает в себя запрет положить перед слепым препятствие на дороге физически, а по всем мнениям по пшату это запрет дать человеку совет, который ему повредит или подобьет его к преступлению. И получается логика такая, что раз вы своим поведением способствуете тому, что ваши дочери и невестки развратничают, то Я за это не буду спрашивать с них. И Он еще раз повторяет, что вы привели своей идолопоклонской практикой к тому, что они развратничают. Таким образом, как бы получается, что именно поэтому Я с них не спрошу, но на самом деле Он говорит, что Я с них не спрошу, потому что вы сами развратничаете. И здесь мы видим переход от второго лица к третьему. Это - совершенно поразительные переходы от второго лица к третьему и обратно, что, как нам представляется, должно очень сильно подчеркивать эмоциональность речи. Это, действительно, очень горячая речь. У комментаторов есть несколько отличные понятия стиха четырнадцатого, где сказано: "Не взыщу с них за разврат". Там есть два слова: "тизнейна" и "тенаафна", и не совсем ясно, к чему каждое относится. Вероятнее всего надо понимать так, что невестки по определению замужние, и поэтому они занимаются "прелюбодеяниями" - "неуф", а дочери, может быть, не замужние, и они занимаются развратом - "тазнут". Некоторые думают, что наоборот, но их логику трудно понять.

Мы видим здесь такой ход: стих тринадцатый описывает их идолопоклонскую практику, и из этого вытекает развратное поведение дочерей и невесток, а стих четырнадцатый говорит, что за это развратное поведение Я с этих дочерей и невесток не взыщу, потому что вы сами развратничаете в процесе вашего идолопоклонства. То есть, получается так, что если бы (теоретически) вы занимались идолопоклонством без разврата, то хотя ваша вина здесь прямая, может быть, Я тогда бы взыскал с них, но поскольку вы сами погружаетесь в разврат, то Я не взыщу. Аналогичный пример этому - закон "Сота". По точному hалахическому описанию мудрецов, так сказано в законе "Сота". Если муж запретил жене уединяться с определенным мужчиной, а она уединилась, и есть свидетели уединения, но нет свидетелей того, чем они там занимались, то вступает в силу закон "Сота", по которому, если она не хочет уйти без кетубы, то она обязана выпить воды, которую коhен дает ей выпить, и они проверяют она чиста или нет. Так вот, это говорится в том случае, если муж ведет себя прилично. Если же он развратничает, то эта вода не будет действовать, как проверяющая.

Ответ на вопрос:

Участвуют ли женщины в идолопоклонстве? - На это сложно ответить. Это может быть культовый разврат, или околокультовый разврат. Во всяком случае, мы принимаем за факт, что если люди погружены в идолопоклонство, то это неминуемо влечет за собой разврат. Такой разврат или прямо связан с этим культом или он косвенно отзывается, а развратничают в другом месте. Во всяком случае вывести из наших стихов, что эти дочери и невестки развратничают в отрыве от идолопоклонства, достаточно трудно. Существует ли симметрия в смысле спроса с мужчины и женщины? - Конечно, такой полной симметрии нет, но это не значит, что с женщины спашивается все, а с мужчины ничего. Есть немало вопросов, где права мужчины обусловлены тем, чтобы он вел себя по-человечески. Есть немало законов Торы, по которым и мужчина и женщина должны себя вести безупречно. В смысле разврата несимметрия возникает только в вопросе о запрещенности. Если муж развратничает, то это дает жене право требовать, чтобы Бейт-Дин его унял или заставил дать ей гет, но это еще не обязывает его давать ей гет. Если же жена изменила мужу хотя бы один раз, то она становится ему запрещенной; и здесь есть очень сильная несимметрия. Но в смысле развратного образа жизни - это вещь более менее симметричная, потому что это разрушает жизнь семьи, а семья является живой единицей жизни народа, и поэтому разврат пагубен независимо от того, кто в него погружен. Безусловно, что между положением мужчины и положением женщины есть врожденная сотворенная несимметрия, которая связана с тем, что Тора требует, чтобы каждый человек знал, кто его родители, то есть, человек должен знать, кого ему следует почитать в качестве отца и матери. Поскольку отцовство менее наблюдаемо, чем материнство, то этот разрыв в девять месяцев создает существенную несимметрию, потому что материнство, как правило, легче наблюдать в реальности; и это довольно простая причина, хотя она и не исчерпывает ситуации. Что же касается связи с четвертым стихом нашей главы, то можно полагать, что этот стих задает некую ноту оконченности, полной решенности ситуации. Говорится: "Пусть никто не упрекает", потому что их уже ничем не исправишь. И, может быть, то, что они развратничают, идет "в один котел", и уже с них Я не буду спрашивать, потому что судьба этого народа решена и подписана.

Ответ на вопрос:

Почему народ стал противником священника, духовного руководителя? - Это произошло отчасти потому, что эти руководители ничем не лучше, чем весь народ. Нет такой простой ситуации, что плохой народ и бедные хорошие руководители. Очень часто, когда человека судят за нарушение каких-то норм, мы видим очень высокие требования к тем, кто ему предъявляет обвинение в этом. Очень яркий пример - это специфический закон Торы, который мы недавно читали, закон о непокорном сыне, "бен-сорер ве-морэ". Если такой сын совершил некоторый набор преступлений, хотя и не обязательно очень тяжких: он должен был украсть у отца деньги, накупить мяса и дешевого вина, и все это употребить с большим прожерством, то тогда родители приводят его к мудрецам и говорят, что это наш бунтующий и непокорный сын, он не слушается нашего голоса, обжирается, пьянствует; и его приговаривают к казне побиения камнями. После обсуждения деталей этого закона выясняется, что практически он никогда не может быть применен, поскольку к нему столько требований, и один из мудрецов Талмуда говорит, что такого никогда не бывало, и не рождалось, а другой говорит, что сам сидел на могиле такого. Не важно, существует ли такой бунтующий сын, как притча, или, как реальность, - это не столь важно, важно, что существует такой закон. К нему прилагается множество требований, например, таких, что это должно быть итальянское вино определенной марки, и мясо должно быть дешевле чего-то, и он должен съесть какое-то невероятное количество, и др. Кроме этих требований имеется еще возрастной период, когда он попадает под этот закон, и это всего несколько месяцев. Важно то, что кроме этого всего имеются требования к родителям, то есть, к предъявляющим обвинение. Поскольку они говорят, что он не слушается голоса отца и матери, то у них должен быть абсолютно идентичный голос. Если один из них немой или глухой, то закон не применим. И если один из них небезупречен в своем поведении, то закон тоже не применим и т.д. Здесь, в нашем тексте, мы, конечно, видим менее гротескную форму: если вы, отцы и мужья, ведете себя таким беспардонным образом, то Я не буду взыскивать с ваших жен, потому что вы не удовлетворяете минимальным требованиям, и Мне не с кем поддерживать "чистоту семьи" которой нет и в помине. Это, скорее всего, и есть простая мысль этого стиха.

Обращение к Йеhуде и "безнадежному" уже Израильскому царству. Начало и значение тшувы.

Начиная со стиха пятнадцатого, он переходит к

совершенно другой теме. А именно, описав в абсолютно безнадежных тонах состояние народа Израильского царства, он оборачивается к Йеhуде и говорит так: "Если ты погружен в разврат Исраэль (здесь "если" не выражает условия, а определяет то, что мы видим, как ты погружен), то пусть не будет обвинена Йеhуда (сказано в мужском виде - обвинен Йеhуда) и не ходите в Гилгаль, и не поднимайтесь в Бейт-Авен, и не клянитесь: "Как жив Всевышний"". Этот стих не совсем однозначен. Понятно, что он переносит свой взгляд (свою заботу) на Иудейское царство, про которое еще вначале говорится, что оно не будет наказано, как Израиль, и им предстоит довольно долгая история. О каком Гилгале идет речь, не очень легко понять, потому что было несколько мест с таким названием. Возможно, это тот Гилгаль, куда евреи пришли в поколении Йеhошуа, перейдя Йарден, и это первое место, где стоял Мишкан в этой стране. Очевидно, что там была какя-то идолопоклонская практика. Что такое Бейт-Авен? Похоже, что все согласны с тем, что это - Бейт-Эль, но так он назывался, пока там все было прилично, а с тех пор, как там был поставлен телец, он назывался Бейт- Авен, где слово Авен имеет значение "грех, зло". Как объясняется: "Не клянитесь "Как жив Всевышний""? Следует вспомнить правило, что прежде всего надо понять, кто говорит и кому говорит. Кто говорит это понятно - тут говорит Всевышний, но кому он говорит - это неоднозначно. Скорее всего, Он обращается к жителям Йеhуды, и говорит им, чтобы они не ходили в эти места. Дело в том, что в этом поколении, как это ни странно, Израильское царство держит под своим контролем Иудейское царство. Правящий Израильским царством Йаровам Второй имеет даже какие-то заслуги: он убрал кордон, и кто хочет мог теперь ходить в Йерусалим, то есть, это было нечто вроде оттепели. Но Он говорит, чтобы вы, жители Йеhуды, не ходили в эти идолопоклонские места, потому что вы наберетесь у них нехорошей практики. Если бы слова "Не клянитесь" Он говорил жителям Израильского царства, то это было бы понятно, потому что вы законов Всевышнего не соблюдаете, и вам клясться Его Именем не стоит. Однако, Он говорит это жителям Иудеи, когда они имеют дело с жителями Израиля, и говорит потому что это - профанация клятвы. Клясться Именем Всевышнего следует только там, где соблюдаются все Его заповеди.


Ответ на вопрос:

Северный Израиль - это десять колен, но Эфраим считается главным среди них, потому что Йаровам бен Нват - первый царь отделенного Северного царства, был из колена Эфраима, так же, как Йеhуда - это не только Йеhуда, но с ней колено Беньямина и др. То есть, Йеhуда - это главное колено Южного царства, а Эфраим - главное колено Северного.

Стих шестнадцатый говорит: "Как непокорная корова бунтует Израиль (сходит с колеи), и теперь будет пасти их Всевышний, как овечку на просторе". Образ коровы, которая не хочет исполнять свою службу и наровит сбросить с себя ярмо, это как раз очень хороший упрек Эфраиму. Мы помним, что каждого из сыновей Яаков уподобил какому-то животному, и Йосэф - это бык - "шор", поэтому-то и тельцы у Йаровама. И теперь, возможно, здесь упрек именно Эфраиму: как непокорная корова Израиль сходит с колеи и не хочет пахать, как ему велено. И тогда, раз ты не хочешь быть рабочей коровой, то Всевышний будет тебя пасти, как овечку в широком пространстве. Такой образ не выглядит, как наказание: на просторном лугу пасется мирная овечка. Однако, некоторые видят в этом просторе космический холод, и овечку, которая брошена среди семидесяти волков. Дело в том, что волки всегда хотят загрызть овечку, и поэтому мудрецы считают, что человек вдумчивый, вникнув в историю, в то, что происходит, не будет сокрушаться по поводу того, как же так мы живем, когда нас все время хотят съесть, а он поймет, что жить было бы невозможно без Божественной защиты. Поэтому мы должны радоваться тому, что нам дается Божественная защита, когда семьдесят волков хотя загрысть овечку, а Всевышний их не пускает к этому. К началу Нового года важно вспомнить основную линию. Во-первых, "согласно телеграмме" - волнуйтесь! А во-вторых, помните, что мы находимся под чудесной Божественной защитой.

В семнадцатом стихе говорится: "Прилепился к идолам Эфраим - оставь его!" Это означает, вероятно, прямое возвращение к четвертому стиху: кончено дело, он уходит в галут, прилипился к идолам, и его уже не исправить. Стих восемнадцатый очень неоднозначный: "Ушла сивуха от них, и развратом развратничают; с любовью они принимают, мают, позор их попечителей". Как нам кажется, повторение этого слова "мают" помогает понять, что употребленное здесь слово "hеву" скорее всего является поэтическим эхом от слова "аhаву". Что он хочет здесь сказать, трудно понять однозначно, но основное понимание такое, что как только у них прошел этот пьяный угар, так они тут же ныряют в разврат, то есть, что они не просыхают между пьянством и развратом. К этому добавляется то, что это их поведение гармонирует с позором правителей. "Защитники и попечители" - это те, кто стоит наверху и кто должен был быть хранителем их интересов и блюстителем порядков, но их поведение сверху донизу прогнившее. Стих девятнадцатый говорит: "Прибрал ветер ее на крылья свои, и они устыдились (или по другому толкованию - разочаровались) их жертвоприношениями". Это трудно толковать, потому что этот стих, как и вся глава, в отличие от всех предыдущих глав невероятно поэтична, и очень неоднозначна во многих местах. Слова "ветер ее взял на крылья", вероятно, здесь имеется в виду, что они уходят в галут. В любом случае следующая фраза, что они "устыдились", несмотря на то, что ни одного слова о тшуве здесь не было сказано, тем не менее такой финал очень тяжелой главы показывает, что это - первое шевеление раскаяния, даже если они не устыдились, а просто разочаровались. Как говорят мудрецы, начало тшувы состоит не в том, что я пойму, как герой Маяковского, что "буду делать хорошо и не буду плохо", а в том, что человек делает тшуву тогда, когда он понимает, что нет смысла и не выгодно грешить, или, что некуда деваться, и это в сильной степени связанные вещи.

Поскольку осталось несколько дней до Рош-hа-Шана, я напомню один фрагмент. Есть такая любопытная проблема. Рош-hа-Шана - это первый из десяти дней тшувы, и мы при этом знаем, что по поводу заповеди тшувы есть споры, которые не кончились до сегодня: есть ли в Торе заповедь делать тшуву? Рамбан явно пишет, что такая заповедь есть, Рамбам так умудрился написать, что до сих пор не могут понять, что же он думает на эту тему: в одном месте он пишет, что такая заповедь есть, а в другом он пишет так, что как-будто это не заповедь. Откуда возникает идея, что может быть такой заповеди нет? Тшува - это драгоценный подарок, потому что если ты совершил преступление, то тебе с Неба дается возможность сделать "ход обратно"; если не хочешь, то можешь этим не воспользоваться. Большинство мнений сходится в том, что заповедь делать тшуву существует из

Торы. Но в чем нет сомнений совершенно, это в том, что когда человек в сердце сделал эту тшуву, он обязан произнести видуй, то есть перед Всевышним произнести, что я поступил так-то и так-то, и что я очень жалею, мне стыдно, и я никогда не буду так больше делать. Видуй является таким завершающим элементом, который показывает, что тшува - это тшува. Другое дело, если человек произносит эти слова, не завершив работы в сердце, то, как говорят мудрецы и как пишет Рамбам, это все равно, как если человек окунается в микву и держит в руке дохлую ящерицу, которая, как только он вынернет, его снова делает нечистым. Если я внутри не расстался с этим грехом, то никакие мои "декларации" мне совершенно не помогут, но если я сделал тшуву, то я должен произнести видуй. Это все сказано для того, чтобы понять, что мы в Рош-hа-Шана ни одного раза не произносим видуй. Мы и в месяц элул и в дни от Рош-hа-Шана до Йом-Кипура и в Йом-Кипур тоже произносим несколько раз видуй, но в Рош-hа-Шана нет ни одного раза, чтобы мы читали видуй. Как же тогда это можно считать первым днем тшувы, если мы ни разу не произносим видуй? Какая же тшува без видуя? Очень существенный ответ такой, что Рош-hа-Шана имеет свою задачу служить фундаментом для тшувы. Вся тшува повисла бы в воздухе, если бы ни Рош-hа-Шана, задача которого внедрить в нас сознание, что мы воцаряем Всевышнего над этим миром, что Он один все в этом мире решает. И мы этим выбиваем почву из-под идолопоклонства, потому что идолопоклонство исходит из того, что есть разные силы, и может быть, что и Всевышний такая сила, а может быть, даже они могут посчитать, что он сильнее всего. Если же мы будем понимать, что все решает Всевышний, то это дает основу, на которой надо работать. Этим нельзя ограничиться, потому что три серии трубления в шафар сопровождаются тремя наборами стихов. Первая серия - это воцарение, вторая - это память, и память о том, что все решает Всевышний, но Он решает на основе наших поступков. Поэтому не надо думать, что мы можем сидеть и ничего не делать, то есть, работа - нужна, и в первую очередь нужна работа тшувы. И я желаю всем, чтобы закончился год и его проклятия, и начался год и его благословения.