К оглавлению книги Н.Лейбович "Новые исследования книги Ваикра в свете классических комментариев"Тазриа [1]
«А В ДЕНЬ ВОСЬМОЙ ПУСТЬ ОБРЕЖУТ КРАЙНЮЮ ПЛОТЬ ЕГО» (1)
В своем перечне заповедей «Сефер ѓа-мицвот» Рамбам пишет следующее (заповедь 215):
Нам заповедано сделать обрезание сыну, в соответствии с тем, что изрек Господь – да будет он превознесен! – Аврааму: «…обрезан да будет у вас всякий мужчина» («Брейшит», 17:10). Тора утверждает, что тот, кто уклоняется от исполнения этой заповеди, несет наказание карет.
Автор «Сефер ѓа-хинух» причисляет эту заповедь не к разделу «Тазриа», а к разделу «Лех леха». Там недвусмысленно говорится о том, что это повеление относится не только к праотцу Аврааму, но и ко всем последующим поколениям: «Вот союз Мой, который вы должны соблюдать между Мною и между вами и между потомством твоим после тебя… Восьми дней отроду да будет обрезан у вас каждый мужчина во всех поколениях ваших…» («Брейшит», 17:10, 12).
В связи с этим некоторые комментаторы задают следующий вопрос: почему в главе «Тазриа» эта заповедь повторяется еще раз?
«Сефер ѓа-хинух» (разд. «Лех леха», заповедь 2) дает самый обобщенный ответ на этот вопрос:
И [эта заповедь] повторяется в разделе «…Если женщина зачнет…» («Ваикра», 12:2). Подобным образом многие заповеди встречаются в Торе неоднократно, и [тем самым] каждый раз преследуется новая цель, как истолковали мудрецы, да будет благословенна память о них.
Однако он не объясняет, в чем заключается эта «новая цель».
Автор комментария «Ор ѓа-хаим» – р. Хаим ибн Атар – также задает вышеупомянутый вопрос и пытается найти на него ответ. Отсюда мы учим, что ради исполнения заповеди об обрезании следует нарушить субботу1, как сказано: «А в день восьмой пусть обрежут крайнюю плоть его». Возникает новый вопрос: если так, то почему эта частность не была упомянута по отношению к Аврааму? На это он отвечает, что сообщать ему об этом не было необходимости:
Ибо обрезание – заповедь, которая была дана [Аврааму], в отличие от субботы, о которой ему ничего не было заповедано. Поэтому, поступая так (т.е. ставя субботу выше заповеди совершать обрезание), он вел бы себя не подобающе – упаси Господь! Таким образом, со стороны Всевышнего было бы бесцельным давать заповедь о совершении обрезания в субботу. Если бы действительно так было заповедано (т.е. если бы в разделе «Лех леха» было сказано о том, что ради исполнения заповеди об обрезании следует нарушить субботу), то комментаторы сточили бы перья2, поясняя, зачем было дано подобное повеление.
Этот «раввинистический» ответ объясняет необходимость текстового повтора с точки зрения Ѓалахи. По иному пути последовал р. Ицхак Каро в своем комментарии к Пятикнижию «Толдот Ицхак». Он также пытается найти ответ на вопрос о необходимости повтора заповеди об обрезании, но, обостряя проблему, также спрашивает и о том, почему она размещена в разделе, который посвящен теме ритуальной нечистоты. Ввиду особого изящества его формулировки мы цитируем этот вопрос полностью:
Если Тора повторно дает повеление об обрезании (после того, эта заповедь была дана Аврааму: «…ты и потомство твое после тебя, во всех поколениях их. Вот союз мой, который вы должны соблюдать между Мною и между вами и между потомством твоим после тебя…» («Брейшит», 17:9, 10)), то место ему не здесь! Заповедь об обрезании свята и чиста – почему же поставили ее рядом с нечистотой, словно священника на кладбище?
На свой вопрос он отвечает следующим образом:
Человек сотворен с единственной целью – служить Господу. И поэтому вслед за тем, как Святой, благословен Он, сотворил первого человека, было сказано: «…и поместил его в саду Эдена… И заповедал Господь Бог человеку…» («Брейшит», 2:15, 16). И здесь [в разделе «Тазриа»] также написано: «[…Если женщина зачнет] и родит сына…», и [далее] сразу сказано: «А в день восьмой пусть обрежут [крайнюю плоть его…]» («Ваикра», 12:2, 3), – учит тому, что родился он только для исполнения заповедей Господа, а первая и наиболее существенная заповедь это обрезание. Ведь тот, кто не обрезан – евреем не является. Но, будучи обрезанным, он принимает на себя Иго Царства Небесного. Ибо предназначение человека заключается в служении Господу (да будет он благословен!), принятии и исполнении всех заповедей. И поэтому заповедь об обрезании появляется в эпизоде, посвященном рождению мальчика.
Подобно тому, как рассказ о сотворении Адама сопровождается первой данной ему заповедью, так и эпизод, в котором говорится о приходе в мир нового человека, сопровождается повелением об обрезании – первой заповеди, которую еврей исполняет в своей жизни. Отсюда следует вывод: человек послан в этот мир с единственной целью – служить Господу.
* * *Сама заповедь об обрезании заключает в себе множество всевозможных смыслов, мы же можем лишь сослаться на некоторые из них.
В различные эпохи среди прочих причин этой заповеди некоторые авторитеты указывали на самую, пожалуй, популярную из них – «гигиеническую» причину. Автор комментария «Акедат Ицхак», который называет, по меньшей мере, «семь преимуществ», присущих данной заповеди (разд. «Лех леха», гл. 18), утверждает, что обрезание –
…предотвращает порчу семени, скапливающегося под ней (т.е. под крайней плотью), и поэтому даже люди, не являющиеся евреями, зачастую совершают обрезание, не помышляя об исполнении заповеди (т.е. множество людей, не принадлежащих к Общине Израиля, совершают обрезание из медицинских соображений). А выполненная вовремя заповедь избавляет, вне всякого сомнения, от всяческих недугов и болезней3.
Однако многие толкователи категорически отвергают эту причину. Один из предложенных ими аргументов таков: не может быть, чтобы Господь изначально сотворил человека с телесным дефектом, а затем повелел удалить его.
Во всяком случае, из буквального смысла текста следует, что основное предназначение этой заповеди заключается не в этом. В Писании недвусмысленно сказано: «Вот союз Мой, который вы должны соблюдать… Обрезан да будет у вас всякий мужчина. Вы обрезайте вашу крайнюю плоть… И будет это знаком союза…» («Брейшит», 17:10, 11). Один из комментаторов более позднего времени – почти наш современник – обращает наше внимание на структуру этого эпизода, в котором фраза, посвященная заповеди об обрезании, с двух сторон обрамлена упоминанием о союзе с Творцом. В начале эпизода сказано: «Вот союз Мой…», а по завершении его: «И будет это знаком союза…».
Останавливаясь на этом повторе, автор комментария «Ѓа-амек давар» поясняет:
«И будет это знаком союза…». [Заповедь об обрезании совершается] именно для того, чтобы служить знаком союза: Всевышний заключил с ними вечный союз, а не прописал профилактическую меру и т.д. (устранение различных видов гнилостных и болезнетворных микробов).
(Возможно, говоря о «гигиенической» причине, комментаторы имели в виду, что неисполнение заповеди может повлечь за собой неприятные побочные последствия; но основной ее смысл заключается отнюдь не в этом.)
Совершенно в ином направлении последовал Радак:
«Вы обрезайте вашу крайнюю плоть…» («Брейшит», 17:11). Это будет для вас символом и памятованием, как цицит, тфилин и другие подобные им заповеди, которые являются «знаками памяти». Однако сей знак обладает большей силой, чем остальные, так как запечатлен на человеческой плоти. <…> И поэтому повелел Бог совершать его [обрезание] на том самом органе, который является источником животной страсти. Если человек замыслит совершить грех посредством этого органа, то, увидев запечатленный на нем знак, вспомнит, что заповедал ему Бог, и воздержится от согрешения. И да не уподобиться он животному в следовании за своими необузданными страстями, но будет удовлетворять их, не выходя за дозволенные рамки – для продолжения рода и [сохранения] здоровья4.
Рамбан, по всей видимости, пошел по его стопам:
«Ты же соблюдай союз Мой…» (там же, 17:9). <…> Смысл обрезания, согласно мнению мудрецов, заключается в том, чтобы орган, преисполненный сильных вожделений и влекущийся к соблазну и греху, был отмечен знаком, напоминающим о том, что его подобает использовать лишь в дозволенных целях и для исполнения заповеди.
Согласно сказанному, это повеление играет воспитательно-дисциплинарную роль, но не в психологическом (как считали некоторые комментаторы), а в семиотическом смысле, постоянно напоминая человеку об его обязанностях перед Творцом. Этот знак заключает в себе неизменное предостережение против преступного применения репродуктивной способности, дарованной человеку Творцом, и нужен для того, чтобы возвысить сексуальную активность до уровня заповеди5.
Все приведенные выше комментарии занимаются рассмотрением смыслового значения заповеди об обрезании на уровне отдельного индивидуума. Однако Рамбам в своем трактате «Морэ невухим» (3:49) затрагивает ее иные аспекты – национальный и социальный:
Имеется еще один важный фактор, в силу которого дана заповедь об обрезании: всех последователей этой веры должен отличать единый символ. Я хочу сказать о том, что все верующие в единство Всевышнего должны иметь одинаковый внешний признак. И чтобы тот, кто не является евреем, не смог утверждать, что он, якобы, один них, ведь на самом деле он не является таковым; хотя они иногда так и поступают с целью обретения выгоды или когда замышляют зло против тех, кто исповедует эту веру. Но содеять такое (т.е. обрезание) себе или своим сыновьям человек может лишь в силу истинной веры, ибо это не царапина на бедре и не надрез на предплечье, но гораздо более сложная операция.
Известно также, что люди, сплоченные единым символом, выражающим завет, испытывают большую любовь друг к другу и солидарность. Обрезание и является таким заветом, который заключил наш праотец Авраам с целью продемонстрировать свою веру в единство Всевышнего. И всякий, кто будет подвергнут обряду обрезания, вступит в союз Авраама, дабы подтвердить это единство: «…быть Господом тебе и потомству твоему после тебя» («Брейшит», 17:7).
Это причина столь же значительна, как и первая (речь идет о причине, на которую Рамбам указывал выше), но, возможно, она еще более важна.
Единство веры и действий невозможно обрести без исполнения заповеди об обрезании.
Идея о том, что обрезание способствует солидарности всех представителей еврейского народа, была подробно изложена автором комментария «Акедат Ицхак». Об этом он пишет, останавливаясь на следующих двух (из семи) «преимуществах» этой заповеди, о которых говорилось выше:
Второе преимущество <…> которым они (т.е. все участники союза) будут обладать, заключается в том, что этот чудесный знак будет служить общему единению, связывая их прочными узами любви, благодаря чему они будут оказывать друг другу помощь во всем, что касается их жизненных потребностей. Ибо дружественность есть добродетель и самое необходимое для жизни, как это следует из восьмой части трактата «Этика» [Аристотеля]. Богатым она нужна для того, чтобы охранить благосостояние от завистников и врагов; неимущим – чтобы быть прибежищем от «ограбления бедных, от стенания нищих»6; молодым – чтобы избегать детских ошибок и грехов юности; старикам – чтобы ухаживали за ними, поддерживали в немощи, облегчали их страдания в старости.
И вот, поскольку Святой – да будет Он благословен! – хотел подчеркнуть достоинство евреев и, как следствие, даровал им Тору и большое количество заповедей, исполняя которые они будут нуждаться во взаимопомощи в большей степени, чем в иных вещах, Он в мудрости Своей решил пометить их одинаковой краской7. И это будет мощным фактором, способствующим росту любви и мира среди них, чтобы единым сердцем служили Господу. И будут они наречены Его Именем, чтобы был Он Хранителем союза, а они – носителями Его печати, жили в мире, относились лояльно и не изменяли друг к другу, как сказал пророк: «Ведь отец один у всех нас… Почему же изменяем мы – каждый брату своему?..» («Малахия», 2:10). И еще потому, что внешнее подобие и взаимоотношения порождают любовь и тем более способствуют ее сохранению <…> о чем уже писал автор «Морэ невухим» в третьей части своей книги (гл. 49); мы же лишь добавили к его словам8.
Образ «печати», к которому он прибегает в своих словах («носители Его печати»), до него использовался многими комментаторами; он делает наглядным саму суть обрезания. Например, р. Йосеф Бхор-Шор, пишет:
«И заключу Я союз между Мною и тобою…» («Брейшит», 17:2). Я сделаю печать на теле твоем знаком того, что ты – раб Мой, и таков Мой союз. Вы будете словно рабы, у которых есть печать на одеждах, дабы было видно, что они – подневольные люди и послушные своему владельцу, как это показано в трактате [Талмуда] «Шабат»: «Раб не может выходить [в субботу за эрув] ни с печатью на шее его, ни с печатью, что на одежде его» (58а). Также и здесь Святой – да будет Он благословен! – отметил Своей печатью наши тела, дабы было видно, что мы являемся Его рабами. И [находится этот знак] на плоти, чтобы человек не смог ни снять, ни сбросить ее с себя.
Этот же образ содержится в благословении после еды «Благодарим тебя Господь, Бог наш… за знак союза с Тобой, который Ты поставил печатью на нашем теле», что, безусловно, не является случайным.
Наиболее приемлемым из всего сказанного и заслуживающим наибольшего внимания в качестве связующего звена с другими смысловыми значениями является шестое «преимущество» – из семи, приведенных в комментарии «Акедат Ицхак»:
Шестое преимущество заложено в самом духе этой заповеди. Речь идет о том, что помимо всех прочих преимуществ, о которых мы уже упоминали, есть еще одно – наиболее важное, относящееся к характеру исполнения этого повеления Творца. Ведь обрезание относится к числу тех заповедей, которые нельзя исполнять, преследуя человеческие цели, руководствуясь рациональными соображениями или личным предпочтением. Несмотря на то, что все упомянутые выше преимущества сохраняют свою силу, не они должны побуждать человека к исполнению этой заповеди, но ее божественная природа, о чем было сказано [Аврааму]: «…ходи предо Мною и будешь непорочен» («Брейшит», 17:1). А р. Меир сказал о ней: «Велика заповедь об обрезании, ведь если бы не она, Святой – да будет Он благословен! – не сотворил бы мир, как сказано: “…Как [невозможно нарушить] союз Мой с днем и ночью, [также невозможно, чтобы] не установил Я законов неба и земли” («Ирмеяѓу», 33:25)» (Вавилонский Талмуд, трактат «Недарим», 31б). Благодаря духу, которым осенена заповедь об обрезании, она относится к числу тех вещей, ради которых были сотворены небо и земля. <…> Все это соответствует учению р. Акивы о том, что назначение заповедей – очистить человека.
Теперь, чтобы понять «учение р. Акивы», обратимся к контексту. В «Мидраш Танхума» (разд. «Тазриа», гл. 5) сказано:
Однажды злодей Тиний Руф обратился к р. Акиве с вопросом: «Скажи, чьи деяния лучше: Бога или человека, созданного из плоти и крови?» «Лучше деяния человека, созданного из плоти и крови» – ответил тот.
Сказал Тиний Руф: «Но посмотри-ка на небо и землю. Способен ли человек сотворить что-либо подобное?» «Не говори мне о вещах, которые выше человеческих возможностей, – ответил р. Акива, – поскольку люди не способны над этим властвовать; спрашивай лишь о том, что им по плечу». Спросил тот: «Зачем вы делаете обрезание?» «Я знал, что об этом ты спросишь меня, – ответил мудрец, – и потому еще прежде сказал тебе, что деяния человека лучше, чем деяния Святого – да будет Он благословен!»
Принес р. Акива колоски и ковриги и спросил его: «Это создано Творцом, а это – руками человека. Ужель ковриги не лучше колосков?»
Возразил Тиний Руф: «Если Он нуждается в обрезании, то почему бы младенцу не выйти из утробы матери уже обрезанным?!» Ответил р. Акива: «А почему младенец рождается с пуповиной, и его мать перерезает ее?! Что же до твоего вопроса о том, почему младенец не рождается обрезанным, отвечу, что Святой – да будет Он благословен! – дал нам заповеди с единственной целью – с их помощью очистить человека».
И поэтому сказал царь Давид: «…речение Господа чистó…» («Теѓилим», 18:31)9.
Шестое «преимущество» заповеди об обрезании у р. Ицхака Арама в большей степени, чем другие носит дидактический характер; и так он понял слова р. Акивы. Впрочем, это утверждение вытекает не из сущностного, анатомического или временного («А в день восьмой…») характера заповеди; подобно всем остальным повелениям, стрежневым моментом здесь является сам ее дух, поскольку обрезание олицетворяет готовность служить Творцу и исполнять Его волю.
Сказанное отражает в своем комментарии к стиху, вынесенному в заголовок нашей статьи и содержащему повеление об обрезании, Ибн Эзра:
«…Ходи предо Мною и будешь непорочен» («Брейшит», 17:1), – чтобы не спрашивал о цели обрезания.
Бенно Яаков в своем комментарии к книге «Брейшит» подчеркивает, что обрезание является знаком союза. Вслед за этим он – безусловно, под влиянием точки зрения
р. Акивы – добавляет, что обрезание воплощает идею совершенствования сотворенного мира, возведения природы на более высокий метафизический уровень. Он доказывает это из контекста, в котором находится эта заповедь, из эпизода, где о ней упоминается впервые. Наряду с заповедью об обрезании Аврааму было велено изменить свое имя; собственное имя – Аврам, которым нарек его отец, поменять на новое – Авраам, которое дал ему Бог. Таким образом, изменение имени сопровождалось физическим изменением на его теле. Точно так же, как Господь дал имя первому человеку: «…и нарек им имя: Адам [«человек»]…» («Брейшит», 5:2), или повелел изменить имя Яаков на Исраэль. Во всех этих случаях речь идет о появлении нового существа, об отказе от предыдущего существования в рамках природного, естественного. В этом ключе нам надлежит рассматривать и заповедь об обрезании. Человек не рождается обрезанным от природы, однако ему дано ясно выраженное повеление Господа [совершить обрезание], чтобы совершенствовать свое естество. Бенно Яаков пишет следующее:Тора рассказывает о том, что первую одежду изобрел не сам человек с помощью своего разума, но она была сделана руками Создателя, как дополнение к Творению. Это изменение положило начало общечеловеческой морали; подобным образом и заповедь об обрезании следует рассматривать как основополагающую предпосылку еврейской веры.
Существует еще одна любопытная параллель между заветом, который Господь заключил с Авраамом и его потомством, и заветом, который Он заключил с Ноахом и всем человечеством. О Ноахе сказано, что он должен «ходить пред Господом»; стих, которым открывается эпизод, посвященный заповеди об обрезании, также начинается со следующего обращения к Аврааму: «…ходи предо Мною и будь непорочен» («Брейшит», 17:1). И так же, как о Ноахе сказано: «И заключу союз Мой…» («Брейшит», 9:11), сказано об Аврааме: «И заключу Я союз Мой…» (там же, 17:7). В рассказе о Ноахе мы читаем: «…Вечный союз между Господом и между всяким живым существом…» (там же, 9:16), а в рассказе об Аврааме: «…вечный союз, чтобы быть Богом тебе и потомству твоему после тебя» (там же, 17:7). О сходстве и различии двух знаков – радуги и обрезания – пишет Мартин Бубер в своей статье «О значении ключевых слов в библейских сюжетах» («О радуге и обрезании»):
Здесь [в истории о потопе] всему человечеству был дан доступный взору каждого знак [радуга] – космический и преходящий; в то время как здесь [в эпизоде об обрезании] был дан символ национальной идентификации – сокрытый, запечатленный на теле и постоянный. Первый знак носит временный характер и является творением Господа, второй – создается руками человека.
Мы позволим себе подкорректировать это высказывание и от себя добавить: этот знак создает каждый из народа Израиля во исполнение заповеди Всевышнего.
Примечания
1 См. также «Бемидбар», комментарий Раши к словам «…изменив Господу…» (5:6); там также дается ответ на вопрос о том, почему Писание еще раз повторяет сказанное. Он отвечает, что повторение имеет целью сообщить о различных частностях, о которых не говорилось в первом эпизоде. Однако там Раши не дает ответа на следующий вопрос: если так, почему бы обо всех частностях не упомянуть в первом случае?
2 Мидраш зачастую прибегает к подобным образным оборотам, например: «сколько чернил пролито и сколько перьев сточено», – когда нужно выразить, что немало было сказано и написано в отношении того или иного вопроса.
3 Уже Филон Александрийский указывал на профилактический эффект обрезания («О заповедях и их частностях», 4:1).
4 До Радака об этом писал р. Йеѓуда ѓа-Леви в своем трактате «Кузари» (1, 115):
Мы же говорим тому [человеку, который собирается принять иудаизм] в отношении обрезания, его обусловленности и некоторых причин, что человек должен помнить: это божественный символ, который запечатлен Господом на вместилище ненасытных страстей, чтобы, обуздав их, пользоваться ими только надлежащим образом, в надлежащем месте и в надлежащее время…
Обратите внимание: р. Йеѓуда ѓа-Леви не говорит, что в этом заключается основной смысл заповеди; ведь сказанное – всего лишь одна из «некоторых причин», о чем следует предупредить потенциального прозелита, собирающего присоединиться к еврейскому народу. В других же местах книги «Кузари» акцентируется, что заповедь об обрезании является символом союза.
5 См. также книгу «Новые исследования книги Брейшит» (стр. 8, 9) о стилистическом отличии стихов, содержащих повеление плодиться и умножаться, которые обращены к рыбам и человеку.
6 См. «Теѓилим» (12:6).
7 В оригинале: לסקרם בסקרא אחת (букв. «пометить их одинаковой [красной] краской»). Это выражение вызывает в памяти
חוט הסיקרא («красная нить» – разделительная черта ярко-красного цвета, которая была проведена по всему периметру на половине высоты внешнего жертвенника).8 Ицхак Гайнеман в своем труде «Таамей ѓа-мицвот ба-сифрут Исраэль», изд. третье, Иерусалим 5714 (1954), утверждает, что все средневековые мудрецы существенно приуменьшают социальную и национальную роль заповедей, и в частности – заповеди об обрезании (р. Ицхак Арама вообще не упомянут в его книге). По его мнению, эта роль становится наиболее значимой именно в последних поколениях. Приведем цитату из его книги (стр. 142):
Когда отец вводит своего сына в завет нашего праотца Авраама, он является не только исполнителем заповеди, данной ему Всевышним, но и создателем связи с десятками тысяч собратьев, отмеченных символом святого завета, с поколениями, жившими на протяжении последних трех тысячелетий. И даже те из нас, которые причисляют себя к «свободомыслящим», как бы им не хотелось разорвать связь с еврейством, признают социальную значимость подобных заповедей.
9 Это один из нескольких сохранившихся в наших источниках диалогов между р. Акивой и Тинием Руфом, во времена правления которого еврейский мудрец был заключен в тюрьму. По мнению исследователей Мидраша эти беседы, вне всякого сомнения, носят исторический характер. Зеев Бахер в своей книге «Агадот ѓа-таннаим» (т. 1, ч. 2, гл.12) пишет:
Сохранились некоторые из дискуссий на религиозные темы (между р. Акивой и Тинием Руфом), и нет никаких причин сомневаться в их аутентичности. Безусловно, Руф был сведущ в Писании и знаком с законами еврейского народа; по этой причине его и назначили главным экзекутором – организатором повешений и [прочих] смертных казней. Существуют тексты двух подобных бесед о заповедях, являющихся символом союза между Богом и Израилем, значение которых весьма велико в глазах народа, и в отношении которых римские власти во времена гонений отдавали бескомпромиссные распоряжения. Эти заповеди – суббота и обрезание. (Дискуссия о субботе содержится в трактате Вавилонского Талмуда «Санѓедрин» (65б), где Тиний Руф задает р. Акиве аналогичные вопросы.)