К оглавлению "Статьи к недельным главам Торы"

Комментарий к Торе
Книга Бемидбар
Недельный раздел Корах

Арье Барац

Формула примирения

Первая реформация
Автономный разум
Возможный компромисс

Первая реформация

В сегодняшнем недельном чтении, “Корах”, описывается первый в истории иудаизма и вообще в религиозной истории опыт “реформации”. “И отделился Корах, сын Ицара, сына Кеата, сына Леви, и Датан, и Авирам, сыны Элиава, и Он, сын Пелета, сыны Рувена. И предстали перед Моше и с ними двести пятьдесят мужей из сынов Израиля, начальники общины, призываемые на собрания, люди именитые. И собрались против Моше и Аарона, и сказали им: Полно вам. Ведь вся община, все святы, и среди них Господь” (16.1-3)

Моше уже неоднократно приходилось сталкиваться с народным недовольством и отказом следовать Божественным повелениям. Однако на этот раз бунт был инициирован не простолюдинами, попавшими под влияние египетских магов, а собственной израильской элитой, “людьми именитыми”: сам Корах был двоюродным братом Моше и Аарона, а многие его сторонники были из Левитов.

В ответ на этот вызов Моше повелел провести испытание: “Вот что сделайте: возьмите себе совки, Корах и все сообщники его, и положите в них огонь, и кладите на них курения пред Господом завтра. И будет: человек, которого изберет Господь, тот свят”.

На другой день “взяли они каждый свой совок, и положили в них огня, и вложили в них курения, и встали у входа в шатер, также Моше и Аарон. И собрал против них Корах всю общину ко входу шатра соборного, и явилась слава Господня всей общине.

И Господь сказал Моше и Аарону, говоря: отделитесь от общины этой, и Я уничтожу их в миг” (16.18-20). И тогда “раскрыла земля уста свои, и поглотила их и домочадцев их, и всех людей Кораха, и все имущество. И сошли они со всем принадлежавшим им живыми в преисподнюю, и покрыла их земля, и исчезли они из среды общества”(16.32-33)

Так завершилась первая в истории попытка религиозной реформации. В чем она состояла? Устная Тора поясняет, что Корах, обращаясь к здравому смыслу, поставил под сомнение авторитет Моше и Аарона.

Мидраш приводит некоторые из критических замечаний Кораха. Например, он говорил: если в доме хранится вся Тора, то какой смысл прибивать к косяку небольшой отрывок из нее?

Или если вся одежда соткана из голубой нити, то зачем добавлять к ней кисти из этой же нити? Однако, как мы видели, главным идейным мотивом выступления Кораха являлась мысль о всеобщей святости. С какой стати у Бога должны быть любимчики?

Но как свидетельствует Тора, они у Бога действительно имеются, и за попытку самовольно занять их место Он сурово карает. Впрочем, дальнейшее углубление в причины столь суровой кары невозможно, так как в традиции имеются два противоречащих друг другу предания: согласно одной версии, все претензии Кораха были только предлогом, и на самом деле им двигало одно властолюбие; согласно второй версии, он искренне искал истину, но поплатился за то, что отверг мнение мудрецов.

Как бы то ни было, но многие сравнивают Кораха с последующими “реформаторами”, т.е. с христианами, караимами, и в особенности с нынешними “прогрессивными” иудеями. Последнее сравнение в широком смысле оправдано, однако оно требует одной существенной оговорки: современные реформаторы иудаизма действуют в контексте тех духовных веяний, которые были совершенно неведомы Кораху и его соратникам.

Автономный разум

В самом деле, Новое время породило некую специфическую духовную действительность, которая в равной мере коснулась всех религий. Первооткрыватель “автономного разума” Кант установил, что никакие религиозные убеждения не являются и не могут являться достоверными, что их истинность визируется самим верующим. Каждая религия претендует на то, что она истинна, что она служит хранилищем несметных духовных богатств. Но так ли это на самом деле, всякий раз устанавливается отдельным “худоумным и грешным” человеческим существом. Даже полностью полагаясь на внешний авторитет, этот авторитет человек выбирает совершенно самостоятельно, и осознание этого факта приводит к определенной духовной поправке. Современный человек дистанцировался от всякой традиции, он стал взыскателен к религии и отдает ей свое сердце только в том случае, если убеждается, что эта религия способна сделать его более свободным.

Однако для еврея эта общая проблема преломляется в проблему более узкую: обязан ли он выполнять постановления тысячелетней давности? Не достаточно ли ему просто “чувствовать” себя евреем, быть евреем частным, “автономным”, существующим на свой страх и риск?

Реформированный еврей открыто провозглашает, что в наше время заповеди отданы на усмотрение человека, что важно следовать “духу” иудаизма, а не его “букве”. Но ортодоксальный иудей категорически с этим не согласен. Два тысячелетия споривший с христианством о том, что “дух” иудаизма состоит прежде всего в его “букве”, ортодокс не может прельститься новациями реформистов. Он не может не видеть в них отхода от самих основ иудаизма. Однако при этом он не вправе полностью отвернуться от проблем, связанных с реформизмом, ибо вовлечен в них помимо своей воли.

Ведь другим - социально-политическим - аспектом “автономного разума” является принцип религиозной свободы, принцип самоопределения. Согласно этому принципу идентификация индивида или общины в первую очередь осуществляется им самим . Когда-то в Западной Европе только католическая церковь определяла, кто христианин, а кто нет. Сегодня ее никто не спрашивает, сегодня христианином признается тот, кто сам себя им считает, исходя из своих убеждений, могущих совпадать или не совпадать с учением католицизма. Причем католицизм признал это положение как должное.

Почему в еврейском мире должно быть иначе? Почему бы не признать евреем всякого, кто сам им себя считает?

Демократический принцип самоопределения (индивида, нации, общины) - служит основой духовности современного человека, это базисное положение новейшего правосознания. Однако важно отметить, что этот принцип самоопредения все же постоянно подвергается всевозможным ограничениям, и уж во всяком случае отличает себя от самозванства - узурпации одним субъектом прав другого.

В Израиле, где действует закон о возвращении, такого рода ограничения совершенно неизбежны. Ведь после того как Библия получила мировое признание, много кому может захотеться принадлежать к “престижной нации” на основании каких-либо своих собственных “очищенных” и “возвышенных” представлений о Боге.

В свое время христианство возникло (и даже полностью сформировалось) как еврейская секта, христиане считают себя “духовным Израилем”, считают себя “истинными евреями”. А значит, на основании расширенно понятого принципа самоопределения христиане вполне могут быть признаны евреями. Но я думаю, что даже БАГАЦ, в последнее время всецело сосредоточившийся на задаче разрушения еврейского государства, не решился бы распространить на христиан закон о возвращении.

Возможный компромисс

Реформистский гиюр, не настаивающий даже на обрезании и готовый ограничиться лишь погружением прозелита в микву, мало отличается в этом отношении от крещенской купели: при случае через эти широкие врата в Израиль могут проникнуть сотни тысяч экономических беженцев из стран третьего мира.

Однако это не означает, что никакой компромисс между ортодоксами и “прогрессивными” иудеями невозможен. Достаточно напомнить, что относясь к реформаторам как к отрицателям основ, ортодоксальный иудаизм вместе с тем вполне доброжелательно относится к тем частично соблюдающим евреям, которые именуются в Израиле “масортиим”.

Количество “масортиим” весьма велико. Они составляют основную часть населения. Согласно исследованию института Гутмана, проведенному в 1993 году, 18% израилитян называют себя “строго соблюдащими”, 24% определяют себя соблюдающими заповеди “в большой мере” и 41% - соблюдающими “в малой мере”. Таким образом, 65% израилитян характеризуют себя как “масортиим”!

При этом ортодоксальный мир (строго соблюдающие 18%) не только не отталкивает их, но причисляет к “своим”. Согласно исследованию института Гутмана, 98% израилитян прикрепляют к своей двери мезузу, 80% израилитян едят дома только кашерную пищу; 79% мужчин имеют тфилин (хотя только 20% накладывают его регулярно); 78% всегда участвуют в пасхальном седере, 72% всегда зажигают ханукальные свечи и 71% всегда постятся в Йом Кипур.

Характерно, что религиозные радуются этим цифрам, говорят о них с гордостью, в то время как те же данные соблюдения заповедей среди “прогрессивных” не вызывают у них ничего кроме раздражения.

Невольно возникает вопрос: чем “генетически” отличается “прогрессивный” от “масорти”, с которым он имеет зачастую полное “фенотипическое” сходство? А если никаких принципиальных “генетических” отличий нет, то почему ортодоксы относятся к этим группам противоположным образом? Почему последний среди “масорти” угоднее для ортодокса, чем первый среди “прогрессивных” иудеев?

Ответ достаточно ясен: в отличие от реформистов, “масортиим” не претендуют на собственную религиозную позицию. Они не учительствуют, не считают себя “направлением”, та синагога, в которую они не ходят, действительно, ортодоксальная синагога.

Однако если это отличие и “генетическое”, оно все же не настолько существенно, чтобы относить реформистов и “масортиим” к двум разным мировоззренческим видам. Скорее - это две породы, две породы одного и того же вида автономной религиозности.

Доброжелательное отношение ортодоксов к “масортиим” служит важным симптомом того, что компромисс между ними и реформистами также возможен, и его общие принципы, кстати, достаточно ясно сформулированы комиссией Неемана. Согласно достигнутым два года назад соглашениям, ортодоксы признают современную духовную ситуацию как данность, они по сути соглашаются с тем, что еврей, считающий себя свободным от каких-то заповедей - не отрицатель основ. Реформисты со своей стороны признали, что в ключевых пунктах (гиюр, брак) все полномочия должны оставаться у ортодоксов.

При наличии доброй воли достичь примирения между ортодоксами и реформистами было бы вполне возможно. Формула этого примирения очень проста: Ортодоксы должны признать свободу совести в вопросе соблюдения мицвот, а реформисты со своей стороны должны не задевать религиозных чувств ортодоксов, или выражаясь языком галахи, должны воздерживаться от “публичного осквенения Субботы”.