К оглавлению "Статьи к недельным главам Торы"
Комментарий к Торе
Книга Дварим
Недельный раздел Р'э
Арье Барац
Загадка Храмовой горы
Последнее пристанище
Сущность истории
Из глубины
В недельном чтении “Рее” мы встречаем такие слова: “Остерегайся, не приноси жертв всесожжения твоего в любом месте, которое увидишь. А только на месте, которое изберет Бог в уделе одного из колен твоих, там приноси жертвы всесожжения твои и там делай все, что я заповедую тебе” (12.13-14).
Что же это за место и какова его история?
Когда Всевышний впервые явился Моше на Синае в горящем кусте, то Он сказал ему: “Не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая” (Шмот 3.5)
Итак, гора Синай - это святая земля, земля, на которой вскоре после явления Всевышнего в неопалимом кусте терновника была дана Его Тора. Между тем после постройки Скинии эта святость была горой Синай утрачена. Вся та слава Всевышнего, которая некогда явилась на Синае, переместилась в Скинию. В настоящее время гора Синай с точки зрения своей культовой значимости ничем не отличается от любой другой горы.
Как же перемещалось “святое место” впоследствии?
После своего создания Скиния 39 лет скиталась с евреями по пустыне. Сразу после вхождения в Эрец Исраэль она была помещена в Гилгале (14 лет). Затем ее перевезли в Шило, где скиния находилась 369 лет. От туда Скиния была перевезена в город Нов (13 лет) и потом в Гивон (44 года). После этого на горе Мориа был отстроен Иерусалимский храм, простоявший 410 лет, а после его разрушения - второй, просуществовавший 420 лет.
Впервые жертвоприношение на горе Мориа совершил царь Давид, выкупивший это место (2 Шмуэль 24). Но лишь после того как его сын, царь Шломо, отстроил там постоянную обитель Всевышнего, “святое место” завершило свой дрейф и укоренилось раз и навсегда.
Нееврей по-прежнему может принести жертву Богу Израиля в любом месте и тем не нарушить Его воли. Еврей со своей стороны призван разъяснить такому человеку, как правильно совершить жертвоприношение, но при этом сам он должен остерегаться принять в нем участие. Для евреев единственным местом, “которое избрал Господь”, является гора Мориа, место, в котором святость, явленная на Синае, нашла свое последнее и окончательное пристанище.
Основание для этого представления традиция усматривает в приведенных словах Торы: “Остерегайся, не приноси жертв всесожжения твоего в любом месте, которое увидишь. А только на месте, которое изберет Бог”. Но главным текстом, на основании которого Храмовая гора признается окончательной обителью Шехины, считается следующий стих Псалма (132.13): “Избрал Господь Сион, возжелал его в обитель Себе. “Вот место покоя Моего вовеки, здесь обитать буду, потому что Я возжелал его”. (Традиционно Храмовой горе присваивается также и имя соседствующей с ней горы - Сион).
Итак, из простой последовательности событий, описанных в ТАНАХе, мы видим, что главная святыня иудаизма Храмовая гора возникла в ходе истории, а не предсуществовала ей. Иерусалим, Сион стали центром Израиля и мира, а не являлись ими отвека.
В этой идее скрывается главная новация еврейской религии, ее центральный нерв и смысл: Бытие природных предметов гарантируется всеобщими законами, эти предметы возникают вместе с этими законами и целиком ими регламентируются. Но не так обстоит дело с личностью. Как ясно сформулировал это Сартр, личность уже есть, уже существует и лишь затем определяется, затем отыскивает смысл своего существования. Иными словами, личность вырабатывает свою “сущность” в течение всей своей индивидуальной жизни. Когда речь заходит о божественной личности, то Ее раскрытие следует усматривать в священной истории. Однако принцип этого раскрытия остается тем же: это не разворачивание чего-то заранее известного, предрешенного, а сотворение нового.
Итак, от человека зависит, будет ли он относиться к миру космически или исторически, будет ли он приписывать себе всевозможные “сущности”, или творить их.Язычники избрали “космическое” отношение. В их глазах богами и людьми, также как и обычными предметами, повелевают вечные “сущности”. Вот как характеризует это мировосприятие антропософ Штайнер: “В мистериальной мудрости... течение жизни является предустановленным от вечности. Оно может быть только таким, каким оно должно быть. Подобной вечному закону природы является такая жизнь. Как химическое вещество может реагировать лишь вполне определенным образом, столь же определенно протекает и жизнь Будды или Христа. Жизнь его можно рассказать не в чертах случайной биографии, но только указывая те типические черты, которые на все времена хранятся в мудрости мистерий”.
Некоторые исследователи усматривают в иудейских представлениях, связанных с Иерусалимом и горой Сион, именно такой “мистериальный” архетип, архетип “центральной горы”. Действительно, убеждение в том, что у мира есть центр, и что этим центром является та или иная гора, характерно для очень многих религий. В греческой мифологии центром мира считалась гора Олимп, в индуизме таким центром признается гора Меру; согласно иранским верованиям такой центральной горой является Эльбрус. Обычно в этих центрах сходятся все миры: небеса, земля и преисподняя.
По мнению многих ученых иудейские представления о Сионе целиком вписываются в эту общую структуру архаичных религий.
В пользу такой оценки говорит то обстоятельство, что вопреки письменой Торе, Тора устная вроде бы соглашается с тем, что у горы Мориа имеется своя “предистория”.
Письменная Тора не позволяет себе сказать что-либо большее нежели: “От Сиона, совершенства красоты, явился Бог” (Тегиллим 50.2). Однако устное предание заходит гораздо дальше и утверждает, что с этого “места” началось творение мира (точнее, с выступавшего из пола Иерусалимского Храма камня, против которого был установлен жертвенник). УстнаяТора признает, что Храм - это место пересечения всех миров. Так каббалист р.Йешая Галеви Горовиц пишет: “Храм, прообраз мироздания, назван “вратами небес”, ибо Божественный свет исходит из горнего мира в дольний и наполняет Храм, а из Храма распространяется по всей земле”.
А вот что сообщает о горе Мориа Рамбам: “Предание говорит, что место, где строили жертвенник Давид и Шломо - это место, где построил жертвенник и принес в жертву Ицхака Авраам, и там же построил жертвенник Ноах, выйдя из ковчега. И там же принесли жертву Каин и Авель, и на этом же месте принес жертву Адам”.
Но все дело в том, что эта вера устного предания не только не отрицает “истории”, но является ее собственным моментом.
Мы выяснили, что согласно коренному еврейскому представлению смысл истории не только ей не предсуществует, но вырабатывается по ходу этой истории. Если согласно космическому сознанию язычника “святое место” - это место мифического события или мифической связи, то по еврейскому разумению - это достижение, это плод взаимных усилий Бога и человека, это место их встречи.
Однако, коль скоро встреча эта свершилась, коль скоро гора Мориа действительно стала последним пристанищем Шехины, то иудаизм чувствует себя вправе “мифологизировать” это место, а именно объявить, что с этого места началось сотворение мира.
И утверждая так, он совершенно прав. Ведь смысл истории в том и состоит, что результат в ней мыслится как исток. И коль скоро этот результат достигнут, он входит в права истока. Так муж и жена, строившие свои взаимоотношения на протяжении десятелетий, а до той поры и вовсе не знакомые, в результате испытывают чувство, как будто бы они были едины исходно. И это чувство совершенно право.
Итак, в иудаизме “святое место” не предшествует истории, а в истории формируется, историей отвоевывается, но в результате этого отвоевания этому месту присваиваются черты вечности, в частности утверждается, что с этого места началось творение мира.
Итак, благодаря тому, что по ходу истории на горе Мориа был воздвигнут Храм, иудаизм считает себя вправе провозгласить, что с этого места началось сотворение мира, что это место является истоком бытия. Однако имеется еще один пункт, позволяющий отличить традиционное еврейское отношение к Храму и к Храмовой горе от архетипического отношения.
Даже в тех случаях, когда иудаизм в той или иной мере признает, что и у храма и у Иерусалима существуют их небесные прообразы, что имеются “сущности”, предшествующие бытию “святых” предметов, он привносит в эту общую платоническую схему одну поправку, приводящую к ее инверсии.
Если согласно Платону наиболее соответствующим идеальной “сущности” является наиболее красивый и совершенный предмет этого ряда, то для иудея - относительно неприметный: Бог производит свой народ от бесплодной старухи Сары, и доносит свое Слово через косноязычного Моше.
Наибольшее развитие этот подход приобрел в христианстве: “Сказал мне Господь,... - пишет апостол Павел во втором послании к Коринфянам (12.9), - Сила Моя в немощи совершается”. Эта идея в считанные десятилетия завоевала сердца миллионов рабов римской империи и продолжала покорять людей на протяжении веков. На вопрос брата Массео, почему именно за ним все идут вослед, св.Франциск Ассизский отвечает: “Потому что для свершения того дивного деяния, которое Он замыслил совершить, Он не нашел на земле более гнусного создания, и потому избрал меня для посрамления всех знатных и великих, и сильных, и прекрасных, и мудрых мира, да знают люди, что всяческая благодетель и всяческое благо от Него, а не от твари”.
Нет сомнения, что своих предельных, ясных и чистых форм религиозная инверсия платонической мысли достигает именно в христианстве. Тем не менее патент на саму эту инверсию принадлежит все же иудаизму. “Камень который отвергли строители, стал главою угла” сказано в книге Псалмов (118.22). Иудаизм готов усмотреть прообраз небесного чертога в великолепном царском дворце, но прежде того он видит явление “идеи дворца” в лачуге бедняка. “Вдова и сирота” занимают ум Всевышнего больше, чем цари и вельможи, а в Зогаре нищие именуются “двором Пресвятого”.
В этом отношении “место”, которое в конечном счете Всевышний “избрал в уделе одного из колен”, заметно отличается от аналогичных мест языческих религий, в частности от упомянутых выше Олимпа и Эльбруса. И отличается гора Мориа прежде всего своей неказистостью - это не величественная заснеженная вершина, а невзрачный холм.
Да, Иерусалимский храм был воздвигнут на горе, но на горе заведомого неприметной, заведомо более низкой, чем Олимп и Эльбрус. Но, что быть может особенно примечательно, Сион - это и не самая высокая гора в своем ближайшем окружении! В непосредственной близости от Храмовой горы расположены гора Наблюдения и Масличная гора, которые ее выше.
Уж если говорить о чем-то примечательном, так это о том, что облюбованная Всевышним “вершина” находится на склоне, уводящем к Мертвому морю, т.е. находится недалеко от самого глубокого места на земле. Она словно выражает порыв: “Из глубины я возвал к тебе, Господи. Господи, услышь голос мой” (Тегиллим 130.1)