К оглавлению лекций З.Дашевского по книге "Шофтим"

Лекция 32. 19:15-20:13

Обсуждение поведения жителей Гивы (19:15-19:25)
Обсуждение поведения левита (19:26-19:30)
Весь Израиль собирается и обсуждает происшедшее (20:1-20:8)
Весь Израиль против колена Биньямина (20:11-20:13)
Проблема выдачи человека (20:13)
Имел ли право Левит выдавать наложницу. Задачи о невозможном выборе
Мнение мудрецов о последствиях педантизма
Вина Израиля и вина колена Биньямина

Обсуждение поведения жителей Гивы (19:15-19:25)

Мы уже рассматривали эту непостижимую сцену в городе Гиват-Беньямин и отметили, что есть две принципиально разные позиции в оценке поведения этих
" - - " - "испорченных жителей". Конечно, никто не сомневается в том, что они поступили ужасно, но вопрос только в том, поступали ли они лучше, чем жители Сдома, или - ничем не лучше. Если следовать линии Рамбана и тех, кто придерживается той же точки зрения, в частности - Мальбима, корень различия этих двух событий, как мы уже говорили, состоит в том, что жители Сдома действовали, исходя из установленного и, по-видимому, даже записанного закона. То есть, в основе их поведения лежала строго рациональная линия: в здравом уме и в твердой памяти эти люди рассудили, что их долина слишком плодородна, и найдется много охотников покормиться за их счет. Для того, чтобы пришельцам было не повадно сюда приходить, они решили поступать с ними предельно жестоко.

Ответ на вопрос: Трудно проводить какие-то аналогии с современным миром, потому что нет сейчас такой страны, которая не устанавливала бы каких-то протекционистских законов, которые вряд ли можно сравнивать с законами Сдома.

Сдом в самом начале истории, как нам подробно рассказывают мидраши, имел очень четкий закон. Стоит отметить, что когда Лот выходит к жителям Сдома, чтобы их утихомирить, то там есть такая "юридическая" интерпретация. Он говорит: "На то они и вошли под кров моего дома". То есть, получается, что в том случае, если человек помогал пришельцам не на улице, а ввел их в свой дом, то тем самым он уже - не нарушал закона Сдома. Сам Лот там поселился, и считался равноправным гражданином города. Мало того, мидраш говорит, что он как раз в тот самый день был назначен судьей в Сдоме. Он получил эту почетную должность, как самый праведный человек. И он им и говорит, опираясь на знание закона этого места, что поскольку эти люди у него в доме, то здесь нет нарушения закона. А они ему говорят: "Пришел пожить, а еще собирается нам объяснять законы!" То есть, они имели в виду, что за буквой закона он может протащить нарушение его духа: устроить прецедент с "приемом" пришельцев. И они требуют выдачи пришельцев, чтобы наказать их, и никому чтобы было не повадно сюда ходить! Весь разврат и все обычаи Сдома - это явление уже вторичное, которое держится на этом твердом базисе закона.

С другой стороны, у жителей поселения Гива, если идти по линии Рамбана, первичным является безумный разврат и распущенность. Они вовсе не собираются делать все это для того, чтобы другим было не повадно сюда приходить. Они полностью удовлетворились тем, что к ним вывели наложницу, и не стали настаивать на том, чтобы вывели самого "главного". И это как раз очень сильная сторона линии Рамбана, потому что если бы первичной их целью было отвадить пришельцев, то они бы не успокоились, а стали бы требовать во чтобы то ни стало, чтобы вывели его.

Обсуждение поведения левита (19:26-19:30)

Решение этих проблем представляется не таким уж важным на фоне того, как же следует оценить поведение самого Левита, который сам взял и выставил им на поругание свою наложницу. Здесь довольно слабо помогают все объяснения Рамбана.

Надо сказать, не вдаваясь в технические детали, что даже если Рамбан прав, и она уже раньше развратничала, это все равно не меняет дела (все равно, например, что послать еще что-то украсть человека, который только что освободился из тюрьмы). Понять эту ситуацию гораздо больше помогают соображения тех, кто говорит, что эта ситуация - "невозможного выбора", и о ней по-настоящему судить просто невозможно. "Хорошего" здесь нет и не может быть. Из нескольких возможных зол тут приходится выбирать все равно очень большое зло. Нет сомнения в том, что если бы речь шла о стремлении жителей убить, то поступок Левита (выдача наложницы) был бы заведомо запрещен. Поскольку речь шла не об убийстве, а о разврате и поругании, то быть может, здесь есть галахическое отличие: если бы она так или иначе, неизбежно, все равно бы подверглась насилию, то может быть лучше ограничиться этим, чем добавить качественно худшее - насилие над ним самим. Как бы там ни было, нет ни одного комментатора, который бы его прямо осудил за этот поступок. Когда она наутро, обессиленная, оказалась на пороге, и он открыл дверь, то сказано, что он: "поднялся и вышел", что, безусловно, представляется просто поразительным. Даже если это понять так, что, выставив ее, он лег спать, а утром - "поднялся и вышел", то все равно это производит чудовищное впечатление: как человек мог лечь спать в такой ситуации? Возможно, что как это часто бывает в Танахе, "поднялся" означает, что он решился на какое-то действие. Но как же он мог не увидеть, хотя бы смотря в какую-то щелочку, что она пришла и лежит на пороге?

У Кли Якара есть такое объяснение. Он говорит, что дверь, наверное, была достаточно прочной (и без "глазка"), и кроме того, даже если предположить, что она стучала в дверь перед рассветом, он (Левит) мог бояться, что это эти люди продолжают бесчинствовать, и потребуют выдачи еще кого-нибудь. Вряд ли к тому же могло быть слышно, если она что-то и говорила. В таком случае его поведение перестает пониматься, как абсолютно непостижимо бесчеловечное. Конечно, от этого оно не становится "симпатичным". Однако, это несколько его возвращает в "человеческий" образ: он в совсем безнадежной ситуации принял некоторое решение, и не нам его осуждать, поскольку вряд ли можно предложить ему лучшее решение. Ясно, что просто так, без ничего, они бы не ушли. Дальше, все описание идет очень скупое. Мы не встречаем ничего эмоционального в его состоянии, может быть, конечно, еще и потому, что оно - неописуемо. Однако, может быть и так, что нам хотят показать, что основное сейчас состоит не в его чувствах, не в его внутреннем состоянии. Ведь мы видели, что когда он выходит, он думает, что она жива, и говорит: "Вставай, пошли!" Мало того, он удивился, увидев ее на пороге. Может быть, он решил, что после того, как он с ней поступил, она уже к нему не вернется? В какой именно момент он, наконец, понимает, что она мертва, - это непонятно. Текст в явном виде нигде и не сообщает, что она умерла. На первый взгляд может даже показаться, что он увидел ее еще живую. Однако эта версия ни коим образом не проходит. Ясно, что она на последних остатках своих сил добралась до этого дома, и не достучавшись, осталась на пороге. Все это происходит в горах Беньямина в месяце шват, когда там очень холодно - это разгар зимы. Она, поэтому, могла просто умереть к рассвету от холода и от истощения сил, после того, как ее насиловала и издевалась над ней вся эта безумная свора дикарей. Нам ничего не говорится, понимает ли Левит, что она мертва, когда он погружает ее на осла, или еще нет.

Сообщается дальше только то, что он приходит к себе домой, и совершает этот совершенно необычный поступок. Он берет нож и расчленяет ее - " " -
- чтобы ни одна кость не была повреждена. Он делает это в качестве акта просьбы о прощении перед ней за то, как он с ней поступил. Это - совершенно холодная последовательность поступков человека, который понимает, что он должен за нее отомстить, и должен не допустить, чтобы что-нибудь подобное происходило когда-либо. Это вовсе не поступок дикого зверя, а это - поступок руководителя, у которого холодный ум переходит в горячие и очень впечатляющие действия. Он вроде бы в этом поступке представляется человеком за гранью нормальных человеческих действий, однако, поступает он очень эффективно. Если бы он "написал воззвание", то это оказало бы очень слабое воздействие. При такой "педагогике", когда каждое колено получает кусок убитого человека, то это, конечно, производит впечатление!

Этот поступок обсуждается с разных сторон. В частности, Раби Моше Файнштейн - крупнейший галахический авторитет нашего времени (умер он около десяти лет назад), рассматривает вопрос с точки зрения, нет ли тут нарушения запрета откладывать похороны умершего. Человек требует к себе уважения не только при жизни, но и после смерти. Уважение к мертвому состоит в том, чтобы как можно быстрее, в чистоте и уважении, придать тело земле. А этот Ливит разрезает его и рассылает в разные концы земли. Тем самым он затягивает дело похорон, и кроме того, он несколько пренебрежительно, мягко говоря, обращается с телом умершей. Моше Файнштейн приходит к выводу, что это было разрешено, поскольку он делает это для того, чтобы не допустить ничего подобного в дальнейшем, и тем самым он делает это для того, чтобы повысить уважение к этому умершему человеку. Если следовать этому строго галахическому выводу, то здесь нет нарушения, потому что его действия должны привести к тому, что виновные в ее смерти - предстанут перед судом.

Итак, он рассылает в 12 колен. Не совсем понятно, входит ли в число этих 12-ти и колено Беньямина? По этому поводу есть разные мнения. По одному мнению, колено Беньямина включено в это число 12, а по другому мнению, - не включено. Тогда как же получается число 12 без Беньямина? В таком случае считают, что в это число включается колено Леви, и Эфраим и Менаше считаются, как два колена. Обычно, если говорится - 12 колен, то в это число либо не входит колено Леви, а колена Эфраим и Менаше считают за два колена, либо - включают колено Леви, и тогда колена Эфраима и Менаше считаются одним коленом Йосэфа. С другой стороны, если следовать этому мнению, не очень логично посылать колену Леви, поскольку у него нет своей территории, и каждый живет на территории какого-то колена, поэтому они - и так узнают. Как бы там ни было, дальнейшая история развивается довольно динамично. Говорится (19:З0): "Всякий, кто увидит это послание, говорит: "Не было и не видано подобного с того дня, как сыны Исраэля вышли из земли египетской". То есть, с момента появления на свет народа Израиля - и до сего дня. Поэтому все колена решают собраться и посоветоваться, что им делать.

Весь Израиль собирается и обсуждает происшедшее (20:1-20:8)

Глава 20 начинается с того, что все сыны Израиля собрались в Мицпе, к Господу. По поводу того, почему сказано, что они собрались "к Господу", когда мы знаем, что Мишкан находился в Шило, говорится: "в том месте, куда собрались все евреи, или большая их часть, в этом месте обитает Божественное Присутствие, как сказано: "Бог стоит в Собрании Божьем". Поэтому, раз туда собрались евреи, представители всех колен, то можно сказать, что они собрались "к Господу", потому что раз там евреи, то и Он там - тоже. Когда говорится, что собрались в том месте, где есть Мишкан, то обычно пишется "перед Господом". Возможно, как это сказано в книге Йеhошуа, что там, в Мицпе, был жертвенник Всевышнему, и Дом Моления. И это место было специально предназначено для того, чтобы там собирались евреи по каким-то особым поводам. Сказано, что собрались там все колена Израиля, и подчеркивается, что это было при собрании народа Бога. Собралось 400 тысяч человек пеших, вооруженных мечами.

И услышали люди из колена Беньямина, что собрались из всего Израиля в Мицпе; и сказали бней Исраэль: "Говорите, как получилась эта большая беда?" Тут есть некая техническая проблема. Абарбанэль, например, пишет, что когда этот Левит разослал части разрезанного тела, то при этом он не передал никакого сообщения. Но тогда возникает проблема, почему же они пришли в такой ужас? Мало ли кто мог устроить такие "послания"? Поэтому версия Абарбанэля представляется очень напряженной. С другой стороны, если бы Левит объяснил, как все было, то зачем же тогда опять спрашивать объяснения, как это произошло? Разумная версия, которую предлагает Кли Якар, состоит в том, что он передал все коленам только в общих чертах - очень краткое объяснение с посыльным. Когда же они приходят и просят рассказать, то он им рассказывает все подробно. Сказано: "И ответил этот муж, Леви, муж убитой женщины..." Интересно, что здесь написано: "муж", а в тех двух стихах, в которых говорится о том, как он ее вывел к этим ужасным людям, он называется господином. То есть, там подчеркивается, что он вел себя не как муж, и не как мужчина со своей наложницей, а он поступил с ней, как хозяин с рабыней, которая обязана его слушаться. Никаких сомнений не может быть, что нет ничего хорошего в том, как он с ней поступил.

Итак, он (Левит) очень кратко рассказывает о том, что произошло (20:4-5). Рассказывает он все безо всяких эмоций, пропуская все подробности о нравственном облике жителей этого города. Он говорит следующее: "В Гивату, которая на территории Беньямина, пришел я и моя наложница переночевать. И поднялись на меня хозяева Гивы". Именно из этого стиха многие комментаторы делают вывод, что это была не просто какая-то шайка "наркоманов и хулиганов", а это были - члены городского Совета. И дальше он говорит: "И двинулись на меня, к дому, ночью, меня хотели убить (повидимому, он полагает, что он бы им ни за что не дался, и они бы его убили), и мою наложницу они насиловали, и она умерла". Никаких подробностей он не сообщает. Может быть это потому, что подробности выставляют его в не особенно красивом свете. Затем он говорит: "Я взял свою наложницу и разрезел ее, и послал ее во все концы (по всему полю) наследия Израиля -
"       - ", потому что сделан разврат и падаль в Израиле. И вот вы все, сыновья Исраэля, выскажетесь, посовещаетесь и решите". И поднялся весь народ, как единый человек, с такими словами: "Не пойдем никто в свои шатры, и никто не двинется в свой дом. А теперь вот это вот дело, что мы сделаем с Гивой. Решим по жребию: возьмем по десять человек из ста из каждого колена Израиля, и сто из тысячи, и тысячу из десяти тысяч, чтобы взяли припасы для народа". Короче говоря, - они готовятся к походу.

Весь Израиль против колена Биньямина (20:11-20:13)

"И собрался весь народ из Израиля к этому городу (Гива), как один человек - " ". Это слово в конце стиха (20:11) появляется довольно неожиданно. Мы знаем популярную песню: " -    ". На первый взгляд кажется, что это означает: вот, мол, как хорошо дружить! Однако, эта фраза - из Талмуда, и она обозначает некоторое очень неочевидное галахическое решение, которое состоит в следующем. Мы знаем, что есть обязанность всему мужскому населению три раза в год в Праздники (Песах, Шавуот и Суккот) приходить в Иерусалим, в Храм. Во времена Талмуда весь народ подразделялся на две категории:
" " и "" - ". " -. это очень высокое состояние человека, близкое к понятию талмид-хахама. Для него характерны две вещи: он очень скурпулезно выполняет законы отделения - " " и " ", и очень тщательно исполняют законы "чистоты" и "нечистоты". В Храм же нельзя заходить в состоянии нечистоты. Так вот, когда в эти Праздники приходят в Иерусалим много тясяч человек, то трудно здесь определять чистый человек пришел или нет. Поэтому, Санhедрин принял такое решение, что "- " каждый из этих трех праздников, - очищает. И тогда: " - " -       означает: "сам праздник оказывает очищающее действие". И в нашем тексте слово " " по некоторым комментариям намекает здесь на то, что когда евреи в едином порыве собираются, возмущенные тем, что произошло такое неслыханное дело, то даже те люди, которые находились не в очень блестящем нравственном состоянии, - возвышаются до уровня " ". Однако, хоть это и звучит весьма похвально, но, как мы увидим, здесь есть совсем не такие уж оптимистические стороны.

Итак, что же происходит? Представители колена Беньямина либо получили тоже приглашение, либо - не получили его. Если они его не получили, то тогда понятно, почему они не пришли. Если же они приглашение получили, то следует понять, почему они не пришли? С того момента, когда собрались все колена, а представители колена Беньямина не явились, начинается серьезная проблема. Все собравшиеся решают, что дело это совершенно нетерпимое, и что это надо пресечь, и виновных примерно наказать, а колено Беньямина оказывается как бы в стороне от этого решения.

Ответ на вопрос: Нет никакого сомнения в том, что никому даже в голову не приходит, что развратилось все колено Беньямина. То, что они потом выступают против всех, они выступают вовсе не в качестве развращенных людей. Эта страшная история произошла только в одном месте, и скорее всего, в других местах Беньямина еще даже и не знали об этом неслыханном развращении. Нельзя рисовать такие страшные картины, для которых нет ни малейших оснований. Теперь проблема состоит вовсе не в разврате, а в том, что все колена, кроме Беньямина, собрались, и они обсуждают этот неслыханный случай в этом месте - в Гива, и они говорят колену Беньямина: "Дайте их нам, и мы их накажем". Мы не знаем, получили ли представители колена Беньямина приглашение участвовать в этом обсуждении. Но в любом случае, факт таков, что они - не пришли! Вполне логично предположить, что они, действительно, не получили этой вести, поскольку это все произошло у них в колене, и известие об этом должно было бы и так разнестись повсюду, и всему колену должно было быть известно, что там замучили и насиловали женщину. Либо они получили известие, но пока не решили, что им делать, и считали, что именно они, внутри своего колена, должны заняться этим делом.

Дело в том, что здесь имеется довольно серьезная задача, стоявшая перед собравшимися. Нельзя забывать, что это происходит во времена, когда нет царя, нет единого руководителя, нет общепризнанного авторитета. С другой стороны, собираются представители всех колен Израиля, которые и являются высшим авторитетом. Они должны рассудить. С точки зрения закона Торы, эти ужасные люди, конечно, поступили очень плохо, но они эту женщину все же не убили - они ее насиловали. Поэтому, может быть надо приговорить их к побиению палками? Поскольку она умерла, но все-таки спустя какое-то время, то это ближе всего к такому описанному в галахе случаю, когда человек связал другого человека и положил его перед диким зверем (например, львом), который его разорвал на куски. Такой случай приравнивается к тому, как если бы он сам убил его. Если же он связал человека и положил его в такое место, куда может прийти позже лев и разорвать его, то земной суд его не может наказать за убийство, он считается просто причиной смерти человека, но при этом Небесный Суд - его накажет. Точно так же, если человек связал другого и положил его на палящем солнце, или на страшном холоде, и тот умер, то он считается убийцей, но если он поставил его в такие условия, что туда только через какое-то время прийдет солнце или холод, то опять-таки он считается только причиной смерти этого человека, и наказуем только Небесным Судом, а не земным. Так вот, то, что сделали здесь эти мерзавцы с наложницей в Гиве, ближе всего к тому, что они поставили ее в условия, когда она не сможет уйти от холода, от которого она замерзнет и умрет. И поэтому, они не подлежат закону о смертной казни. С другой стороны, все собравшиеся считают, что у Санhедрина, или у Собрания всего народа Израиля, есть право и обязанность в некоторых ситуациях повышать "ставки", и наказывать смертной казнью даже в тех случаях, в которых по закону не предусматривается смертная казнь, для того, чтобы было не повадно. В Талмуде рассказываются такие истории: когда какое-то преступление становится опасностью для общества, то за него наказывают сильнее, чем это предусмотрено законом. Во власти Санhедрина есть такие права.

Получается такое противостояние: с одной стороны, - весь народ Израиля, который горит благородным и очень важным желанием искоренить эту страшную заразу в самом зародыше, и наказать этих негодяев. При этом, они совершенно не планируют воевать с коленом Беньямина; они просто просят колено Беньямина выдать этих преступников для того, чтобы их наказать. А колено Беньямина совершенно не планирует этого делать. Они считают, что это - их дело разобраться и судить этих людей. С какой стати они должны их выдавать другим коленам? И эта казалась бы "простая" проблема, совсем не просто кончается. Повидимому, разобравшись в этом деле, руководители Беньямина поняли, что независимо от того, умерла ли эта женщина из-за насилия и холода, или по какой-то другой причине, - в любом случае у Бейт-Дина нет полномочий, на основании которых этих людей надо казнить, поскольку нет такого закона.

Ответ на вопрос: Насилие, конечно, не приравнивается к убийству. Если, например, человек вступает в связь с замужней женщиной, то это карается смертной казнью, если есть свидетели и предупреждение. Поэтому только исходя из предположения о том, что там не было кидушина, можно понять данную ситуацию. Правда, Левит сказал, что это - его наложница, что для нас не особенно проясняет вопрос о наличии там кидушина. Насколько это понимали или не понимали жители Гивы, - это уже более второстепенный вопрос. Человек, который ест кошерную пищу, и думает, что он ест свинину, заслуживает, чтобы его побили палками, но не более того, поскольку он все-таки ест кошерную пищу. Если человек думает, что он совершает смертное преступление, а на самом деле оно не смертное, то его все же казнить нельзя.

Таким образом, мы исходим из того, что колено Беньямина не дошло до полного беззакония. Можно считать, что условия таковы, что в законе не было пункта, предусматривающего в таком случае наказание смертной казнью. Поэтому вполне логично, что люди в колене Беньямина собирались действовать по закону, и не понимали, почему вдруг им надо издавать новые законы. Но весь народ Израиля считал, что это настолько вопиющий случай, и настолько опасное преступление, что за него надо наказать строже, чем просто по закону. И, как уже говорилось, у Бейт-Дина - высшей судебной инстанции, имеются такие полномочия. В случае необходимости, он может вводит социальные меры для защиты общества от опасных преступлений. Эти инстанции разделены: строго по закону Торы судит Бейт-Дин, а царь судит так, чтобы заботиться о здоровье социальном (а царя-то еще нет!).

Проблема выдачи человека (20:13)

Ответ на вопрос: Проблема возможности выдачи человека для спасения многих людей, обычно ставится в Талмуде, если его требуют выдать неевреи. Бывают, правда, среди приводящихся в Талмуде примеров и такие, например, когда Йоав осаждает город и говорит: "Выдайте, а иначе - я разрушу город". Поэтому, действительно, можно считать, что этот случай - похожий. Если евреи приходят и говорят колену Беньямина: "Выдайте нам этих людей, и мы их убьем", то тут надо подумать над тем, имеют ли они право их выдать?

Сказано, что колена Израиля (20:12) послали ко всем семействам Беньямина такое послание: "Что это за страшное зло, которое произошло у вас? А теперь выдайте нам этих самых дьявольских людей - " - ", которые в Гиве, и мы их умертвим и искореним зло из Израиля". И дальше говорится: "И не пожелали люди Беньямина слушать голоса своих братьев, сыновей Исраэля." То есть, задача ставится точно по классической схеме, за исключением того, что эдесь нет угрозы. Обычно говорится: "Выдайте нам такого-то или таких-то и мы их умертвим, а если не выдадите, то тогда умертвим вас всех". Здесь, конечно, ничего подобного не говорится, и это несколько меняет постановку задачи в том смысле, что в этом случае значительно легче не выдавать (меньше риска). Как бы там ни было, если колено Беньямина считает, что эти люди не заслуживают смертной казни, а у них требуют их выдачи, то совсем не факт, что они имеют право их выдавать. Рамбам решает вопрос так. Если требуют у группы евреев или жителей города, чтобы они, например, выдали определенного человека, которого умертвят, а если не выдадут, то тогда - умертвят всех, то это получается классическая задача о невозможных выборах: "хорошего" выбора здесь нет. Тем не менее, Рамбам говорит, что в такой ситуации, когда этот человек по закону заслуживает смертной казни, и все равно должен погибнуть, то его надо выдать. Разница здесь заключается в том, что эти негодяи на самом деле должны были быть судимы руководителями колена Беньямина, и они должны были это сделать сразу, не дожидаясь того, пока соберутся все колена Израиля. И после того, как у них потребовали выдачи этих людей, они вполне могли бы сказать: "Не беспокойтесь, братья, это - наши преступники, и мы с ними разберемся и все рассудим. Однако, ничего подобного не происходит. И это, конечно, очень плохо. Сказано (20:14): "И собрались все сыновья Беньямина из всех городов в Гиву - на войну с сыновьями Исраэля" (а вовсе не для того, чтобы быстрее осудить преступников!)".

Имел ли право Левит выдавать наложницу. Задачи о невозможном выборе

Ответ на вопрос: Относительно того, имел ли право Левит выдавать наложницу, если известно, что этого делать нельзя, сказать можно во-первых, что эта проблема слишком тяжела и галахически и в моральном отношении для того, чтобы мы могли ее рассматривать подробно. Во-вторых, эта задача отличается от ситуации невозможных выборов, когда требуют выдать для умерщвления, и поэтому в галахе она не решается сколько-нибудь достаточно, для того, чтобы служить основанием для обсуждения. Важно только следующее. Поступок этого Левита, мягко говоря, не выгладит ни "симпатичным" ни даже вообще приемлимым. Лучший вариант обсуждения его поступка состоит только в том, что пишет Рамбан, когда он осуждает Лота в похожей ситуации. Когда Лот вышел к людям Сдома, он сказал: "У меня вот есть две дочери, не знавшие мужчины, и я их выведу к вам, и - делайте с ними, что захотите". Рамбан пишет, что это - гостеприимство сильно перешедшие в патологию, потому что для того, чтобы не дать насиловать жен или дочерей, нормальные люди отдают свою жизнь, а Лот - сам предлагает, правда, ради хорошего дела, чтобы не дать в обиду гостей. Здесь ситуация несколько другая в том смысле, что у этого Левита, нет никакой возможности, даже отдав свою жизнь, спасти наложницу от того, чтобы ее насиловали. Если бы речь шла о жизни, то это нисколько не позволяет ему отдать одну жизнь, чтобы спасти другую. Потому что в случае, когда речь идет об убийстве, нельзя выдавать даже и ценой того, что, если не выдать, то и тот, кого требуют, и все остальные - тоже погибнут. Одна жизнь не менее ценна, чем многие. Но когда речь идет не о жизни, а о насилии, то ситуация может отличаться. Конечно, всякий нормальный человек должен содрагаться, анализируя эту ситуацию, и очень трудно предложить какой-либо "человеческий" выход из нее. Поэтому, при всем том, что поступок Левита никак не может понравится, - осудить его нет оснований.

Ответ на вопрос: Насколько мы можем судить о том, что Левит отдал наложницу - "спокойно", безо всяких эмоций и даже лег спать, а потом уже, когда она погибла, совершил все эти вызывающие дрожь действия? В тексте ничего не сказано ни про его "спокойное" поведение, ни про то, что он лег спать. И это - очень трудная проблема. Единственное содержательное, что можно сказать по этому поводу, это то, что надо помолиться Богу, чтобы никогда в жизни не приходилось обсуждать подобных историй в нашем народе. Когда мы предъявляем человеку претензию, что он поступил нехорошо, то это допустимо только в том случае, если рядом можно поставить модель и сказать, что вот так надо было поступить, потому что если это было бы даже и не очень хорошо, но все же по крайней мере лучше. Единственная здесь возможная модель, что надо было "броситься на амбразуру", и - погибнуть. После этого, они бы насиловали уже не его наложницу, а его вдову или полу-вдову. Это вроде бы выглядит более симпатично, но не ясно, насколько это более правильно с точки зрения закона. Практически нет сомнений в том, что Левит имел право драться. Вопрос только в том, что эта драка заведомо безнадежна и приведет только к тому, что он все равно погибнет, прежде, чем сможет дать ей возможность уйти от насилия. Конечно, можно было бы ее спасти тем, чтобы дать изнасиловать его, чего они и требовали. Но это - заведомо запрещено, потому что насилие мужчины во много раз более гнусное преступление. И этого надо избегать более сильно, чем насилия над женщиной, и даже над замужней

Продолжение ответа на вопрос: Мы часто рассматриваем эту классическую задачу Талмуда о двоих путниках, которые идут по пустыне, и у одного из них есть фляга воды. При этом известно, что если он один будет пить эту воду, то он дойдет до поселения и останется жив, если же он будет делиться с товарищем, то погибнут они оба в пустыне. Как же он должен поступить? До раби Акивы было совершенно очевидно, что он должен делиться, и умереть спокойно человеком, а не зверем. Раби Акива пришел и сказал про заповеди: - "    " человек должен выполнить их и жить в них, а не умирать в них. И человек не имеет права делиться с другим, если от этого зависит спасение жизни. Никому не позволено разбазаривать человеческие жизни! При этом, конечно, человек может подарить эту флягу (и жизнь) другому, если считает, что это - более справедливое решение. Вообще задачи о невозможном выборе - безумно сложны. Если человек приходит к раву м говорит: "Мэр города поставил мне такое условие, чтобы я пошел и убил такого-то, а если я не соглашусь, то он убьет меня. Что же мне делать?" Это - простая задача. - Дай убить себя, потому что кто тебе сказал, что твоя кровь краснее? Когда же ты хочешь отдать свою флягу другому, то тебя не привлекут к ответу, и не потребуют, чтобы ты доказал, что "его кровь краснее", но и обязать человека отдать флягу другому никто не может. Если ты такой большой цадик, и по каким-то соображениям ты этого другого человека больше любишь и ценишь, и считаешь, что он важнее для человечества, и отдаешь ему флягу, то это тоже нельзя назвать абсолютно правильным решением, потому что, никто не может знать, кто важнее. Раби Акива совершил революцию. И Галаха - по раби Акива.Он заявил, что не нужно подходить к решению задачи, как к некому только эмоциональному порыву: "вот, вместе шли - вместе и умрем!". Никто не говорит, что если это фляга общая, то один должен ее отобрать. Задача здесь такая, что если у тебя есть фляга, которая тебе позволяет выжить, то раньше, чем поделиться с другим, надо подумать: сможешь ли ты выжить? Задача поставлена очень математически. В реальной жизни никто не знает, каковы ограничивающие и предельные условия. Важен принцип. Поэтому, когда вы говорите, что Левиту надо было умереть, а потом дать возможность изнасиловать наложницу, то я не убежден, что такое решение правильное.

Продолжение ответа на вопрос: Нечего и думать о том, что если бы он вступил в борьбу с этими людьим, то окружающие бы ему помогли. Какие окружающие? Мы же видели, как себя вели люди этого города, не предложившие даже ночлега путникам. Тем более они должны были оказаться равнодушными к такой ситуации, когда дело касалось руководителей города. Ясно, что они их боятся. Они же прекрасно слышали, что эта шайка требовала выдачи пришедших, и никто не вступился. Как же можно ожидать их реакции в случае, если начнется резня? Как можно ожидать, что у этих жителей может вдруг "проснуться совесть"? На это потребуется не одно поколение.

Итак, мы пришли к тому, что есть уже вполне отчетливое противостояние, когда все колена Израиля, кроме одного, объединены благородным порывом искоренить зло из народа, а одно колено горит здоровым, хотя и местного характера, патриотизмом. Оно оскорблено тем, что все собрались вокруг них и собираются им указывать. И они - готовятся к войне. Надо сказать, что проблема применения закона "не выдавать" обычно возникает там, где на властях данного города не лежит обязанности самим судить тех людей, которых просят выдать. В данном случае, колено Беньямина вполне могло само осудить их. Если бы они сказали так: "Мы их уже судили и наказали", то они были бы в полном праве. Но они ничего подобного не сказали. Тогда, если вы не судите преступников, то вы тем самым - сами преступники.

Мнение мудрецов о последствиях педантизма

Ответ на вопрос: Если докапываться до первопричины, почему разразилась эта война, то надо ознакомиться с тем, что сказали мудрецы. Они сказали, что все эти беды произошли оттого, что нельзя наводить избыточный страх на свой дом. Если бы Левит не был таким педантом, и не придрался бы к мухе и к волосу, то тогда она бы от него не ушла, и он бы не возвращался ночью, и ничего бы этого не было бы. А так, тот, кто наводит слишком большой страх на свой дом, в конце концов приходит к кровопролитию, прелюбодеянию, и - осквернению шабата. Так сказано в Талмуде. С кровопролитием и прелюбодеянием вроде все понятно. Непонятно только, откуда здесь взялось осквернение шабата? В ряде списков, но не в основных, вместо:
"    " сказано:
" '   ". Некоторые ришоним говорят, что имеется в виду некая общая возможность: "может привести" (к осквернению шабата). Например, муж такой грозный и жена так боится его, что зажигает свечи после наступления шабата, нарушая шабат. Но какое это может иметь отношение к данной истории? Как сюда "прилепилось" вдруг нарушение шабата?

Продолжение ответа на вопрос: Есть версия, что ночь, когда они заночевали в этом злополучном месте, была началом шабата. Тут возникает одна проблема. Этот благородный и праведный человек с гор Эфраима, вряд ли возвращался бы прямо с поля в ночь шабата. Но это только техническая проблема, потому что вполне возможно, что была еще не совсем ночь, и он успел еще до начала шабата войти в ту черту города, где можно ходить. Если исключить эту проблему, то можно найти некоторые намеки на то, что все это, действительно, происходило в шабат. Дело в том, что комментаторы, по крайней мере в комментариях к Торе, проводят тонкое различие между глаголами " " и " " - "ночевать". Когда раб Авраама, Элиэзэр, разговаривает с Ривкой у колодца, он спрашивает: "Есть ли у вас в доме место " " - "чтобы переночевать одну ночь"?" А она отвечает, что у нас есть достаточно места - " " - "чтобы ночевать много ночей". И это настоящее гостеприимство! Так вот, в нашем тексте все время фигурирует слово - " ": и тесть так говорит Левиту, и приютивший их человек говорит так. И это означает, по-видимому, что если эта ночь - ночь шабата, то неизбежно прийдется заночевать и следующую ночь. И тогда понятно, в чем нарушение шабата. Не только в том, что они насиловали в шабат, а в том, что он (Левит) встал утром, то есть, в шабат, и погонял осла, и заведомо вышел за субботнюю черту - " ", и пошел в другой город. Да еще и разрезал ее в шабат! Все эти рассуждения про то, что дело происходило в шабат, дает Талмуд и мидраш.

Вина Израиля и вина колена Биньямина

Рамбан в своем комментарии к книге Берешит, когда он обсуждает историю со Сдомом, много пишет и про эту нашу историю. Он пишет, что колено Беньямина не согласилось на предложение выдать этих людей, потому что они считали, что на них не было смертной вины за то, что они насиловали наложницу. Возможно, что люди колена Беньямина были обижены тем, что их не пригласили с самого начала, и устроили это совещание без их ведома. Рамбан говорит, что по его мнению, это было: "Наказание Израилю за то, что они об это "споткнулись", потому что эта война была не как положено по закону". Обязанность "заделать бреш" лежала на самом колене Беньямина, потому что именно они обязаны судить людей своего колена. Так сказано в трактате Санhедрин. Поэтому то, что остальные брались судить их (Беньямина) людей, по мнению Рамбана, означало нарушение закона. Это - нарушение субординации. В большой Санhедрин обращались только тогда, когда дело оказывалось не под силу малому Санhедрину: сначала занимается рассмотрением дел свой город, потом - свое колено, и только потом - Санhедрин. Как только они перескочили все эти инстанции, - они нарушили закон!

Ответ на вопрос: По одной версии, действительно, колено Беньямина было приглашено на обсуждение, но по большинству мнений оно не было приглашено. Конечно, дело осложнялось еще тем, что эти негодяи были главами этого города. Но город Гива не был столичным городом в колене Беньямина, он был просто одним из городов, и в этом городе (возможно, что только в этом городе) люди, входящие в управление города, - развратились. Конечно, остальным руководителям колена Беньямина не было так уж легко сразу наказать людей, стоящих у власти в этом городе Гива.

Ответ на вопрос: В том то все и дело, что по закону они не заслуживали смертной казни, но все евреи собрались и решили, что поскольку то, что они совершили, настолько безумно опасная вещь, то нужно их наказать по повышенной мерке, чтобы искоренить зло из Израиля. И на это у народа имеется право, если так решает народ в целом.

Надо сказать, что подобные истории не начинаются из-за того, что кто-то хочет плохого, а кто-то - хорошего. Обычно, все хотят хорошего, но потом начинаются проблемы. Здесь между двумя сторонами имеется галахический диспут. А именно: все колена Израиля считали, что на них лежит обязанность устраивать ограждения для Торы. Поэтому, хотя закон Торы в этом случае и не предусмотрел смертной казни, но на руководителях народа лежит обязанность, а если нет руководителя, то сам народ должен решить, - построить ограждение, с тем, чтобы не допустить таких действий в дальнейшем. Если так начнут посреди городов насиловать (в качестве гостеприимства!) прохожих и проезжих людей, то на этом жизнь общества можно считать законченной. Напротив, колено Беньямина считало, что нужно судить преступников строго по закону, а эти преступники по закону не заслуживают смертной казни. Конечно, они заслуживали наказания, но не смертной казнью. Рамбан, как мы видели, считает, что с точки зрения закона были скорее правы люди колена Беньямина. Галахически они были правы в этом споре, потому что они как бы говорили: "Вы пришли со стороны указывать нам, как нам изменять закон! Вы можете дать нам совет, но не можете командовать!" И таким образом все колена Израиля и начали эту войну не как положено. Однако, и колено Беньямина тоже заслуживало наказания. Почему? - Потому что они не торопились наказать злодеев. Если они считали себя галахически правыми, то почему же они их сразу не наказали?

Ответ на вопрос: Действительно, из текста видно, что начало войну колено Беньямина. Но если 400 тысяч человек с мечами собираются вокруг города, и говорят: "Выдай нам таких-то людей, чтобы мы их убили", то само собой подразумевается, что если их не выдадут, то прийдется забирать их силой. В противном случае это требование о выдаче можно было бы просто послать через парламентеров. Ясно, что эти 400 тысяч человек пришли, чтобы оказать военное давление. И поэтому, колено Беньямина, считая себя правыми, выходит с ними воевать.

Ответ на вопрос: Получается, что на самом деле колено Беньямина поступило как бы благороднее, не выдав этих людей, которых они считали не заслуживающими смертной казни, чем Левит, выдавший на поругание свою наложницу, ни в чем не повинную вообще. Единственное, что стоит здесь подчеркнуть, что различие между этими требованиями заключается в том, что те подонки требовали им выдать людей "всего лишь" для насилия, а эти требовали для убийства. И это - разные вещи! Здесь ничего не меняет даже то обстоятельство, что наложница все-таки умерла, и по мнению Раши, умерла именно из-за насилия. Есть закон, что если 10 человек били человека, который умер, то ни одного из них не казнят, потому что непонятно, от чьего удара он умер. В данном случае совершенно непонятно, от чего именно она умерла, но даже если она умерла от самого насилия, то это подходит под этот закон о коллективном избиении, и этих злодеев нельзя казнить. Если же подойти к этому, как к постановке ограждения, то тогда - их следует всех казнить. Галахическая проблема здесь очень сложная.

Рамбан склоняется к тому, что в "академическом споре" не правы все колена Израиля, которые навязывают Беньямину, мягко говоря, необязательное решение. Если бы сами руководители колена Беньямина пришли к такому выводу, то они были бы в своем праве, но извне навязывать им решения никто не давал права. Сами же евреи колена Беньямина мало того, что не поторопились наказать и искоренить зло из своей среды, но они даже не находят нужным хоть что-либо ответить. И тут уже начинается война гордости. Допустим даже, что остальные колена были неправы, но Беньямин вполне мог бы сказать: "Друзья, вы что же делаете! Вы что думаете, что мы судить не умеем? Мы - подумаем, посовещаемся, накажем их примерно, и - сообщим вам". Вместо этого они, спокойно получив это требование, выходят на войну! Причем, они собрались именно в этот город Гиву защищать как бы этих преступников, вместо того, чтобы их наказать. Итак, войну все-таки начинает колено Беньямина. Хотя и верно, что их вспугнули и обидели, но их ответ вполне можно подвести под статью "превышение пределов самообороны". Теперь возникает любопытный вопрос: на что же они рассчитывали? У них одно колено, и не такое большое.

Итак, на что же опирается колено Беньямина? То ли они настолько уверены в своей правоте, что они полагаются на то, что это им поможет выстоять, поскольку они уверены в своей моральной непогрешимости. То ли они опираются на то, что у них есть совершенно поразительный отряд "командос", отряд левшей, их не так мало - 700 человек, все они левши, которые камнем попадают в волосок, не промахиваясь. То есть, по простому говоря, это - необычные снайперы. Кроме того, они надеялись на то, что пехота с мечами, которая была у остального Израиля, может воевать только в ближнем бою, а у Беньямина были дальнобойные орудия, поэтому численное превосходство здесь ничего не решает. И, как мы видим, у них были большие успехи в этой войне, которые в конце концов привели к довольно печальным результатам.

Как всегда в такой ситуации, мы пытаемся понять причины того, как это люди начинают братоубийственную войну, и как 26 тысяч человек колена Беньямина рассчитывают в конце концов как-то выдержать войну против 400 тысяч? Различие чуть ли не в 15 раз! Как бы там ни было, мудрецы говорят нам, что и те и другие были неправы, и Всевышний позволил развиваться событиям именно так для того, чтобы преподать им этот очень жестокий урок. Мы увидим, что Господь говорит: "За мою честь не вступились в истории с идолом Михи, и все вам было хорошо, а за человека - сразу вступились!" Казалось бы, что же, если они сделали одну промашку, то они сразу же должны были делать другую? Вроде бы не совсем понятная претензия.

Ответ на вопрос: В чем заключается претензия относительно Михи, и кто должен был вступиться за честь Всевышнего? Разумеется, здесь имеются в виду все евреи, которые не уничтожили идола Михи, и им пользовались.

Ответ на вопрос: Были ли какие-то суды в то время, которые могли бы участвовать в разрешении таких споров и конфликтов, которые возникли с коленом Беньямина? - Ясно, что суды были, труднее сказать, был ли Санhедрин, потому что это время настолько неясно, что кроме того, что нам передает текст Пророков, и того, что сообщает об этом устная традиция, мы мало что можем об этом времени знать. Должны, конечно, были быть суды разных уровней, в том числе и Санhедрин. По основному мнению, эти два непрятных эпизода с пэсэлем Михи и с наложницей происходят сразу после смерти Йеhошуа, и до того, как во главе народа становится Отниэль бен Кназ. Промежуток этот составлял фактически всего несколько лет. Оттого, что Йеhошуа умер, Санhедрин не мог исчезнуть. Поэтому-то совершенно непонятно, как это все беззаконие происходит сразу после 14 лет замечательного порядка, когда евреи слушались Йеhошуа, служили Всевышнему, и все было хорошо. И сразу все стало так плохо!

Ответ на вопрос: Очень интересный вопрос, был ли в это время Элазар? Он умер вскоре после смерти Йеhошуа, и как мы увидим, примерно, в это же время Первосвященником уже является сын Элазара (внук Аарона)- Пинхас. Стоит отметить, что в текущем недельном разделе, в Торе, мы читаем историю с золотым тельцом, а в разделе из Пророков мы читаем захватывающую главу из книги Малахим о пророке Элияhу, о том, как он на горе Кармэль посрамил всех пророков Баала. После этого весь народ закричал: "       ' " . Потом, на завтра, его уже преследуют, и ему приходится бежать. Известна традиция, которая говорит, что Пинхас, внук Аарона, - это и есть Элияhу. Пинхас - исчезает, и о нем не говорится, что он умер. В книге Шофтим, как мы помним, про Пинхаса говорится, что за историю с Ифтахом, когда Пинхас допустил это безобразие с исполнением недэра, он был лишен Первосвященства и пророчества. На какое-то количество лет (по некоторым мнениям на 72, а по другим - на 42 года) он был отстранен от этих обязанностей. Здесь трудно разобраться с "арифметикой", относящейся к годам, но во всяком случае ясно, что Пинхас исчезает неизвестно куда, а Элияhу - появляется неизвестно откуда! У них в характере нечто очень важное совпадает, а именно, и тот, и другой - " " - "ревнители". Рав Элон привел замечательную, захватывающую идею о том, как соотносятся Моше и Элияhу, о чем мы поговорим в следующий раз.
Продолжение